А.В. Улюкаев. «В ожидании кризиса: ход и противоречия экономических реформ в России»

В третью группу можно выделить тех политиков и экономистов, которые имеют устойчивую репутацию истинных реформаторов, неустанно пропагандируют разного рода реформаторские проекты, но к реальной реформе имеют жесткие претензии: она-де развивалась неправильно, не в соответствии с теорией, неверен был выбор последовательности действий — сначала требовалось осуществить приватизацию, демонополизацию, формирование рыночных структур, а лишь затем меры по финансовой стабилизации и либерализации экономики, причем опасность экстремально высокой инфляции оценивалась как незначительная. Выразителями таких взглядов являются прежде всего ГЯвлинский и его сторонники Н. Петраков, АМельников, А. Михайлов и др.

Наконец в четвертую группу можно выделить экономистов, которые отдавали себе отчет в реальных проблемах реальных реформ, сопровождающих их ошибках и отступлениях, обеспечили тем не менее их продвижение в короткие периоды 1992 г., а затем — 1997 г. Это Е. Гайдар, Е. Ясин, А. Чубайс, М. Дмитриев, Б. Федоров и др.

Для оценки позиций этих групп целесообразно прибегнуть к анализу фактического состояния дел в российской экономике накануне реформ, в 1991 г., поставив вопрос: можно ли было отложить радикальное переустройство экономических отношений и принципиально изменить схему реформ?

Политико-экономическую ситуацию в стране к концу 1991 г. без всяких натяжек можно охарактеризовать как катастрофическую.

За один лишь 1991 г. национальный доход снизился более чем на 11%, ВВП — на 13%, промышленное производство — на 2,8%, сельскохозяйственное — на 4,5, добыча нефти и угля — на 11, выплавка чугуна — на 17, производство пищевой продукции — более чем на 10%. Валовой сбор зерна сократился на 24, а его государственные закупки — на 34%. Особенно сильно уменьшился внешнеторговый оборот — на 37%, причем объем экспорта упал на 35, а импорта — на 46%.

И все это произошло на фоне полного отсутствия спросовых ограничений¹. Более того, накачка денег в экономику продолжалась и даже усиливалась. Немалую негативную роль в этом сыграло противоборство союзных и российских властей, соревновавшихся в принятии все новых дополнительных социальных обязательств, поощрении бюджетного дефицита, финансировании непродуманных инвестиционных программ.

Существенно выросли все денежные агрегаты. Прибыль предприятий в номинальном исчислении увеличилась в 1,9 раза, денежные доходы населения — в 2, выпуск денег в обращение — в 4,4 раза. Уровень потребительских цен увеличился более чем в 2 раза (101,2%), что для стагнирующей социалистической экономики было делом абсолютно неслыханным: годом раньше рост цен составил всего 5%!

¹. Спросовые ограничения в последующие годы были главным фактором экономического спада. Известно, что именно наличие платежеспособного спроса определяет рост производства товара, и наоборот отсутствие такого спроса приводит к свертыванию его производства.

Резко ухудшилась валютная ситуация. Внешний долг увеличился до 76 млрд долл., внутренний валютный долг — до 5,6 млрд долл. Золотовалютные резервы резко сократились и впервые за все время существования российского государства золотой запас составил менее 300 т (289,6 т на 1 января 1992 г.). Недостаток валютных поступлений от централизованного экспорта на оплату централизованного импорта и погашение внешнего долга составили за 10 месяцев 1991 г. (до формирования Правительства реформ) 10,6 млрд долл. Для покрытия этого дефицита последнее союзное Правительство продало часть золотого запаса на 3,4 млрд долл. и растратило валютные средства предприятий, организаций, местных органов власти, хранившиеся на счетах Внешэкономбанка СССР на 5,6 млрд долл¹. В целом к осени 1991 г. был полностью утрачен контроль над финансовыми процессами и денежным обращением. Реальностью стала дезинтеграция денежной системы. Ее основные признаки — растущая долларизация экономики, вытеснение товарно-денежных отношений бартером, административные ограничения межрегионального товарообмена. Одним из результатов дезинтеграции денежной системы оказался массовый уход налогоплательщиков от налогообложения, кризис доходов бюджета.

Другие республики бывшего СССР приступили к вводу фактических заменителей денег (талонов, карточек покупателей, многоразовых купонов и т.п.), а в ряде случаев (Украина, Эстония, Латвия, Литва) и к подготовке к введению полноценных национальных валют. Это увеличивало денежную массу в обращении и выталкивало ее на территорию России, усугубляя здесь финансовую ситуацию.

Дефицит государственного бюджета увеличился по сравнению с запланированным на 1991 г. в 6 раз и достиг примерно 20% ВВП (как сумма дефицитов союзного бюджета и бюджета Российской Федерации), причем бывшие союзные республики фактически прекратили перечисление средств в союзный бюджет. Соответственно, финансирование федеральных служб, внешнеполитической деятельности, армии, спецслужб практически полностью перешло под эгиду бюджета Российской Федерации. При этом указанную оценку дефицита консолидированного госбюджета в 1991 г. следует, вероятно, считать минимальной. По оценкам же Мирового банка, которые исходили из расчета источников финансирования бюджетного дефицита (средства на счетах предприятий, сбережения населения, активный баланс внешних текущих счетов) бюджетный дефицит оказывается равным 30,9% ВВП!

¹. Вот источник массы ходатайств предприятий о «размораживании» их валютных счетов во Внешэкономбанке, с которыми столкнулось Правительство России на протяжении следующих нескольких лет.

В разряд дефицитных перешли практически все виды товаров. Резко снизилась величина соотношения между товарными запасами и денежными сбережениями населения (в 5 раз по сравнению с 1970 и более чем в 2 раза по сравнению с 1985 г.). Товарные запасы в розничной торговле сократились до рекордно низкой величины — 32 дня. Причем по мясу и рыбе они составляли 10 дней, яйцам — 3, маслу животному — 21, одежде — 35, обуви — 29, чулочно-носочным изделиям — 29 дней.

В результате рубль не имел не только золотовалютного, но и товарного обеспечения.

Однако, может быть, еще лучше, чем статистика динамики денежного и реального секторов экономики, дает представление о предреформенной ситуации положение с продовольственным снабжением городов и армии¹. В результате полного паралича всех звеньев и систем управления продовольственное снабжение оказалось практически нарушенным. Так, в январе 1992 г. ресурсы продовольственного зерна (без импорта) составили около 3 млн т, в то время как продовольственные потребности страны — свыше 5 млн т в месяц. Более 60-ти из 89 российских регионов вообще не имели запасов продовольственного зерна и выработку муки могли осуществлять только «с колес», т.е. за счет немедленной переработки поступающего по импорту зерна. По расчетам минимальный импорт зерна для этого должен был составлять около 3 млн т в месяц. По оценкам специалистов «Росхлебопродукта», всего для России в первом полугодии 1992 г. должно было поступить из-за границы 8,65 млн т зерна при потребности в 26 млн т. То есть дефицит составлял 17,35 млн т в расчете на полугодие, что по стоимости соответствовало более чем 3 млрд долл.

¹. Чтобы подчеркнуть социально-политическую важность этого аспекта, напомним, что хлебный кризис февраля 1917 г стал непосредственной причиной свержения самодержавия.

В то же время настолько обострился валютный кризис, что в ряде случаев корабли с импортным зерном простаивали без разгрузки в российских портах, поскольку не было в наличии валюты расплатиться за него, за транспортировку, за фрахт судов. Кредиты же для России не открывались, поскольку репутация бывшего СССР как первоклассного заемщика оказалась за несколько предшествующих лет полностью подорванной.

По свидетельству председателя Внешэкономбанка СССР Ю. Полетаева, последнему союзному Правительству за 9 месяцев 1991 г. поступления свободно конвертируемой валюты от текущего экспорта составили 26,3 млрд долл. Из них в централизованные фонды поступило для погашения внешнего долга и оплаты централизованного импорта 15,9 млрд долл., в валютные фонды экспортеров — 10,4 млрд долл. В то же время платежи из централизованных валютных фондов должны были составить 26 млрд долл. Таким образом, недостаток поступлений от текущего экспорта для осуществления платежей по централизованным фондам составил 10,6 млрд долл.

<<   [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] ...  [49]  >>