А.В. Улюкаев. «В ожидании кризиса: ход и противоречия экономических реформ в России»

С началом же мирового финансового кризиса падение фондового индекса стало постоянным, и совершалось оно на фоне снижения объема торгов и полного отсутствия спроса сначала на акции компаний второго эшелона¹, а затем и на «голубые фишки». К лету 1998 г. фондовый рынок упал более чем в 10 раз по сравнению с предшествующим годом. Обороты на рынке практически прекратились.

Следует отметить, что перерастание хронического кризиса российской финансовой системы в острейший происходило не потому, что кабинет С. Кириенко допускал какие-то особенные ошибки в экономической политике. Конечно, ошибки имели место, и мы их еще коснемся. Главное же — политическая ошибка Президента, его кадровая суета: сначала в марте 1998 г. — увольнение с поста премьер-министра B. Черномырдина и назначение С. Кириенко, затем в августе — увольнение С. Кириенко и вновь назначение В. Черномырдина.

¹. То есть тех, которые еще не торгуются в РТС.

Проблема С. Кириенко заключалась в том, что он все время запаздывал с принятием решений. В мае он, очевидно, не заметил начала кризиса, который еще можно было погасить собственными силами при быстрых и адекватных действиях денежных властей. В июне C. Кириенко начал принимать меры, но в результате завышенной оценки собственных антикризисных возможностей переговоры о чрезвычайной финансовой помощи с МВФ недопустимо затянулись. В июле помощь МВФ была запрошена и получена, но того воздействия, которое она произвела бы на кризис месяцем раньше, она не имела. И лишь только в августе была разработана действительно антикризисная программа, но из-за потерянного времени в ней допущено много технических ошибок, а главное, — была уже подготовлена основная политическая ошибка президента Ельцина — смена кабинета.

При этом не было понято главное. В. Черномырдин хорош как мастер компромисса. Он устраивал и реформаторов и протекционистов. Это политически рентабельно в более-менее спокойной политико-экономической ситуации, но не «работает» в условиях кризиса, когда решения нужно принимать квалифицированно, быстро и без оглядки на олигархов.

А ведь С. Кириенко показал не только хорошую обучаемость, поняв за четыре месяца то, на что В. Черномырдин потратил четыре года. Начав, как обычно, с лоббизма ТЭКа (топливно-энергетического комплекса), он сумел стать государственником. Но государственники не нужны госаппарату. Ему и государство нужно лишь для того, чтобы исправно поставлять пироги с казенной начинкой.

Разговоры о тлетворном влиянии «азиатского гриппа» (азиатский финансовый кризис) несколько месяцев скрывали подоплеку драматического обострения финансового кризиса в России. На самом деле причин две: одна из них (общая) — безответственность финансово-политических элит страны, другая (частная) — благодушие денежных властей.

Признаков опасного благодушия денежных властей было немало. Во-первых, это деноминация рубля — совершенно рекламное мероприятие, для результативности которого необходимо иметь достаточно длинную и хорошую «кредитную историю», историю стабильности национальной валюты. Во-вторых, это поведение денежных властей в ноябре 1997 г., в период первой волны финансового кризиса, когда были явно переоценены собственные возможности по одновременной поддержке и рынка ГКО, и рубля, и банковской системы. В результате золотовалютные резервы России сократились на 6 млрд долл. (и именно за счет ликвидной их части), и с тех пор мы больше уже не имели приемлемого соотношения между золотовалютными резервами и краткосрочными внешними обязательствами. В-третьих, расширение валютного коридора в декабре 1997 г. Это расширение было, с одной стороны, недостаточным, для того, чтобы способствовать сохранению резервов в случае роста спроса на валюту, но, с другой стороны, достаточным, чтобы вызвать у инвесторов сомнения в способности Центробанка противостоять спекулятивному давлению. Расширение валютного коридора — это по сути шаг к системе плавающего курса. Но сидеть на двух стульях можно лишь в спокойной обстановке, в условиях же нарастания кризиса нужно выбрать один из них. И, наконец, четвертым признаком благодушия явилась неспособность денежных властей не только предсказать новую волну кризиса в мае 1998 г., но даже разглядеть ее, когда она подошла вплотную.

С июня 1998 г. благодушие исчезло. Но его заменила не трезвость, а паника. Систематически запаздывая с очередными антикризисными пакетами, постоянно готовясь противодействовать той фазе кризиса, которая была две-три недели назад, денежные власти начали конфликтовать между собой. Арест Центробанком счетов Минфина, не переводившего вовремя причитающиеся Центробанку средства по погашаемым ГКО, последовавшая публичная полемика руководителей этих ведомств явно не способствовали стабилизации.

Кризис финансовых рынков — это отражение не кризиса экономики, а кризиса экономической политики, кризиса доверия к российским властям. В целом инвесторы пришли к мнению, что они недооценивали риски вложения в Россию. Переоценив эти риски, одна часть инвесторов решила вообще уйти из страны, другая — получить дополнительную премию за риск, третья часть — в создавшейся обстановке попытаться осуществить высокодоходные спекулятивные операции.

Принципиальный риск вложений в российскую экономику определяют бюджетная неурегулированность, устойчивая дефицитность бюджета, сопровождаемая большим объемом квазиденежных операций (разного рода взаимозачеты, бартерные схемы), что порождает увеличение государственного долга, цены его обслуживания, рост процентных расходов, необходимость новых заимствований и т.д. Спираль самовозрастания процентных расходов порождает сомнения в возможности бюджета адекватно обслужить долг, риски дефолта по ГКО, девальвации рубля, эмиссионного финансирования бюджетного дефицита, порождающего инфляцию, и пр.

На эту базовую ситуацию роста инвестиционных рисков наложилось большое число субъективных факторов, совместно разогревших ее до острейшего кризиса. Это:

смена кабинета; затянувшийся процесс формирования нового Правительства, уход знаковых фигур, вызывавших доверие инвестора; появление новых имен в его составе породило немало вопросов, на которые не были своевременно даны необходимые ответы; инвесторы были уверены, что новички не смогут адекватно действовать в сложной финансовой ситуации, следовательно, риски возрастают, что вызывает рост требований к страхующей плате за риск — росту доходности по ГКО;

изменение общей политики инвесторов относительно развивающихся рынков, вызванное азиатским кризисом (увод средств в американские ценные бумаги);

сокращение золотовалютных резервов Центробанка, особенно их ликвидной части;

изменение с конца 1997 г. условий валютного коридора, истолкованное инвесторами как дополнительная нетранспарентность и фактор риска;

трудности у банков, наиболее кооперированных с западной банковской системой («Токобанк»);

провокационные действия Госдумы (закон о РАО ЕЭС, посягающий на права иностранных инвесторов и дестабилизирующий финансовые рынки) и Счетной палаты (заявления о секвестировании обслуживания государственного долга);

отсутствие единства понимания остроты ситуации и единства действий национальных политико-экономических элит, часть из которых решила попытаться извлечь из трудностей страны свою локальную выгоду;

накопившаяся отчужденность законодательной и исполнительной ветвей государственной власти, подчас оценивающих реальные проблемы страны как проблемы оппонирующего органа власти.

А ведь шансы у правительства С. Кириенко были. И хотя политически это было слабое, полностью зависящее от Президента правительство, лишенное как парламентской поддержки, так и поддержки ведущих финансово-промышленных групп, в целом оно принимало разумные решения в верном направлении. Беда в том, что к тому моменту инвесторов уже не устраивали правительственные решения. Они хотели видеть его действия, а таковые начались только в самые последние дни деятельности кабинета и были связаны с девальвацией рубля и дефолтом по государственному внутреннему долгу.

<<   [1] ... [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] ...  [49]  >>