А.В. Улюкаев. «В ожидании кризиса: ход и противоречия экономических реформ в России»

И в 1995, и в 1996 годах проблема неинфляционного финансирования федерального бюджета решалась прежде всего за счет привлечения кредитов МВФ, а также посредством размещения государственных краткосрочных облигаций (ГКО), и, хотя и в несколько меньшей степени, облигаций федерального займа (ОФЗ) на внутреннем финансовом рынке. Суммарный объем обращающихся на рынке ценных бумаг государственных обязательств, или, иными словами, оформленный в ценные бумаги государственный внутренний долг, достиг к концу 1995 г. 74 трлн руб., или почти 4% ВВП.

Привлечение для финансирования дефицита госбюджета столь существенных объемов внутренних денежных средств не могло кардинально не изменить ситуацию на финансовых рынках. Высокая норма обслуживания государственных ценных бумаг сделала значительно менее привлекательными инвестиции в корпоративные ценные бумаги и вызвала соответствующий отток средств из этого сегмента финансового рынка, что еще больше осложнило и без того непростую инвестиционную ситуацию.

Проблемой являлась и угроза дестабилизации финансового рынка, прежде всего из-за массового и быстрого ухода инвесторов с рынка ГКО, обусловленного, например, политическими причинами — ожиданием резкого роста политических рисков (что и воплотилось на практике в обострение финансового кризиса в 1998 г., в частности, в дефолт по внутреннему государственному долгу). В этом смысле становится понятной осторожность денежных властей в привлечении на рынок ГКО средств нерезидентов, а также инвесторов — физических лиц¹, несмотря на выгоды для бюджета, которые дает их привлечение.

Состояние финансового рынка так или иначе отражает важнейшие для всего экономического развития тенденции в сфере сбережений и инвестирования. Характерным для пореформенной российской экономики было снижение доли корпоративных сбережений при увеличении доли сбережений населения. Если в 1993 г. корпоративные сбережения (18,4% ВВП) более чем в 1,75 раза превышали сбережения населения (11% ВВП), то в 1994 г. они почти сравнялись (соответственно 17,7 и 15,7% ВВП), а в 1995 г. сбережения населения (12,9% ВВП) уже опережали корпоративные сбережения (12% ВВП). Такая тенденция сохранилась и в последующие годы.

При этом более половины всех сбережений населения находилось в форме наличных долларов, примерно одна шестая — в форме наличных рублей и лишь четвертая часть в виде депозитов в Сбербанке и коммерческих банках, т.е. в виде, который создает основу для инвестирования. Существенным для выбора форм накопления оказалась высокая подверженность инвесторов, прежде всего физических лиц, воздействию политической конъюнктуры. Оценка ими политических рисков значительно перевешивала оценку рисков финансовых. Именно этим объясняется новый рост доли сбережений в форме наличных долларов, произошедший в четвертом квартале 1995 г., т.е. как раз тогда, когда результативность финансовой стабилизации стала ясна для всех. Зато массовый инвестор прогнозировал политическую дестабилизацию как следствие возможной победы коммунистов на выборах и поэтому «выходил из рубля».

¹. Инвесторы — физические лица и нерезиденты, т.е. иностранные вкладчики, наименее контролируемы денежными властями. Их нельзя ни уговорить, ни принудить продолжать вкладывать деньги в ГКО, не изымать их, в отличие от некоторых отечественных инвесторов — крупных банков, являющихся тесными партнерами Правительства и потому подверженных его влиянию.

Важным показателем характера и последовательности проводимой денежно-финансовой политики является денежная эмиссия (табл. 3). В первом квартале 1995 г. впервые в пореформенной российской экономической истории было зафиксировано отсутствие эмиссии. Более того, происходило изъятие денег из обращения. Да и в целом по итогам года оказалось, что прирост денежной эмиссии существенно уступал темпам инфляции. При этом уровень обеспеченности находящейся в обращении рублевой массы золотовалютными резервами возрос, по данным Минфина, с 40% в 1994 г. до 77% в 1995 г.

Таблица 3. Денежная эмиссия в 1995 г. (трлн, руб.)

Рассчитано по данным Госкомстата РФ.

Жесткость стабилизационных мер и их результативность сопровождались в 1995 г. снижением реальных доходов населения по сравнению с предшествующим годом. Подобная ситуация с доходами населения, отягощенная массовыми задержками выплаты заработной платы на срок до 3—4 месяцев (причем тенденцией явился рост суммы задолженности с 0,21% ВВП в январе 1995 г. до 0,31% ВВП в сентябре и 0,33% ВВП в декабре 1995 г.), естественно, препятствовала конвертации позитивных результатов стабилизационного курса в политический капитал. Однако это было результатом не текущей жесткости, а предшествующей чрезмерной мягкости финансово-экономической политики, когда резкий рост инфляции в конце 1994 — начале 1995 гг. «съел» предшествующий рост реальных доходов, девальвировал их более чем на 10%. Собственно же финансовая стабилизация 1995 г. не только не усугубила, но даже несколько выправила ситуацию. И если пересчитывать, например, заработную плату в доллары по текущему курсу, оказалось, что за 1995 г. она почти удвоилась (с 78 долл, в январе до более чем 140 долл, в декабре). Тем не менее, безусловно, отмеченная ситуация с уровнем и стабильностью выплат заработной платы и пенсий оказала существенное влияние на результаты выборов в Государственную думу в декабре 1995 г., повысив долю «протестного» голосования в пользу коммунистов и их союзников.

Наряду с величиной реальных доходов огромное значение имеет и их дифференциация, за годы реформ выросшая до социально неприемлемых величин: разрыв в доходах между 10% самых богатых и 10% самых бедных (децильный коэффициент) превысил 13 раз. Следует, однако, заметить, что на практике наблюдается обратная зависимость между степенью жесткости проводимой финансовой политики и уровнем дифференциации доходов (табл. 4). Так, смягчение финансовой политики в 1994 г. сопровождалось ростом концентрации доходов. И наоборот, ужесточение денежно-финансовой политики в 1995 г. концентрацию доходов снижало.

Вполне логично, что усиление дифференциации доходов населения приходится на периоды высокой инфляции, а ослабление — на периоды более низкой инфляции: ведь «инфляционный налог» уплачивают прежде всего социально слабые слои населения.

Таблица 4. Дифференциация денежных доходов населения в России в 1993—1996 гг. (в %)

<<   [1] ... [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] ...  [49]  >>