А.В. Улюкаев. «В ожидании кризиса: ход и противоречия экономических реформ в России»

¹. Здесь и далее используется отражающий инфляцию индекс потребительских цен.

Причины возобновления роста инфляции следует искать в непоследовательности финансово-экономической политики. Например, в сентябре-октябре 1992 г. был произведен так называемый взаимозачет долговых платежей предприятий, резко увеличивший оборотные средства предприятий и общий объем предложения денег. Это создало кратковременный дополнительный толчок спросу в экономике, утвердившиеся было спросовые ограничители потеряли свою жесткость. В результате промышленный спад несколько смягчился, и экономическая ситуация в стране стала развиваться по украинскому варианту (рост эмиссии необеспеченных денег, инфляция, высокодефицитный бюджет). Центральный банк официально заявил свою позицию поддержки производства, хотя бы и ценой ослабления позиций национальной валюты, чем пришел в явное противоречие с общепринятой мировой идеологией и практикой центральных банкиров.

В июне-августе 1992 г. Правительство и Центральный банк предприняли шаги по дополнительному кредитованию и отраслей, и регионов: сельского хозяйства, угольной и некоторых других отраслей промышленности, северных регионов (в рамках так называемого северного завоза, т.е. поставок годового запаса товаров в северные регионы в период летней навигации по Северному Ледовитому океану), отсрочке и частичному погашению за счет госбюджета ранее предоставленных кредитов (прежде всего для сельского хозяйства), введению новых налоговых и таможенных льгот, кредитованию предприятий под чрезвычайно льготный процент, который в ряде случаев мог быть в несколько десятков раз ниже, чем уровень текущей инфляции!

¹. В 1992 г. временной лаг составлял 3—4 месяца, затем постепенно увеличивался, достигнув в 1995—1998 гг. 6—7 месяцев.

Градуалистская, то есть нерешительная, замедленная экономическая политика по методу «шаг вперед — два шага назад» дестабилизировала финансово-экономическую ситуацию. Спад объемов производства смягчился лишь на короткое время. В июле 1992 г. относительно декабря индекс промышленного производства составил 89%, в августе 84,2, в сентябре 84,7, в октябре 81,5, в ноябре 78,5 (падение на 21,5%), в декабре 78,4%. Цифры говорят о том, что, задержавшись в сентябре, промышленный спад вновь резко ускорился в октябре-ноябре 1992 г.

В 1993 г., практически в течение всего года, среднемесячный уровень инфляции колебался вокруг 20—21% с отклонениями в 3—5%, или примерно на одну четверть от базового темпа, в ту или иную сторону. В то же время динамика промышленного спада была различной по двум разным полугодиям 1993 г. В первом полугодии, когда среднемесячный уровень инфляции был примерно 21%, средняя величина промышленного спада (относительно взятого нами за точку отсчета декабря 1991 г.) составляла примерно 21,5%. Во втором полугодии среднемесячный уровень инфляции почти не изменился (20%), а промышленный спад резко обострился (несколько более 30% к уровню декабря 1991 г.). Это свидетельствует о том, что попытки градуалистской экономической политики, в частности усилия сдержать производственный спад за счет денежной эмиссии, потерпели провал, который обозначился еще в 1992 г. и стал очевидным в 1993 г. Сказанное не означает, что описанная выше перемена макроэкономической политики в середине 1992 г. в условиях фактического двоевластия Президента и Верховного Совета, не имела смысла и была исключительно контрпродуктивной. Смысл был, но не экономический, а социально-политический. За саму политическую возможность сохранить завоевания реформ и потенциал их дальнейшего продвижения (хотя и не непрерывного, а со срывами, отступлениями, постоянной потерей темпа и, следовательно, с избыточной социальной тяжестью для большинства населения страны) пришлось заплатить чрезвычайно тяжелую цену: несколько лет (1993—1996 гг.) крайне высокой инфляции и острейшего производственного спада.¹

Другое дело, что полученными такой дорогой ценой политическими возможностями не удалось воспользоваться. Более того, после отставки правительства Е. Гайдара в декабре 1992 г. кабинет В. Черномырдина упустил фактически два года, пытаясь использовать так называемые «немонетарные» методы стабилизационной политики (ограничение рентабельности, контроль цен и пр.), постоянно допуская существенные ослабления денежной и финансовой политики.

¹. Предлагаемая некоторыми политиками и экономистами (в частности Г. Явлинским) идея «естественно-фонового» уровня инфляции, то есть уровня, при котором экономика может нормально развиваться, оказалась несостоятельной.

В качестве «естественного» ГЯвлинский указывал уровень в 8—10% инфляции в месяц, считая его заниженным, предельно жестким, а более приемлемым — даже уровень в 15—20%. Сделанные на основе этой «теории» прогнозы Г. Явлинского об уровне инфляции и промышленного спада к концу 1995 г. разошлись с реальностью: прогнозировался уровень инфляции в 10—15% в месяц, а оказался 3,2%, прогнозировался промышленный спад более 10% относительно 1994 г., а достиг 4% по ВВП и 3% по уровню промышленного производства. Простая экстраполяция статистически выявленных тенденций прошлых временных периодов оказалась отнюдь не лучшим способом постижения существующих экономических тенденций и взаимосвязей.

Если даже предположить, что такой естественно — фоновый уровень и есть, то он подвижен (снижается) с течением времени реформ. В 1992 г. экономика адаптировалась к спросовым ограничениям и бюджетной жесткости при уровне инфляции порядка 8% в месяц, в 1994 г. — порядка 5—6%, в 1995 г. — при уровне в 4%, в 1996 г. — при инфляции 2—3% в месяц.

В 1994 г. денежно-финансовая политика проводилась с очень сильными и носившими сезонный характер колебаниями¹. Начавшись с довольно высокого уровня (17,9% в январе), унаследованного от периода градуалистской политики конца 1992 — первой половины 1993 гг.², инфляция затем снизилась и довольно долго колебалась вокруг относительно невысокого для пореформенной российской экономики среднемесячного уровня в 7% с отклонениями до 3% в ту или иную сторону.

После восьми месяцев относительной финансовой стабилизации (февраль-сентябрь 1994 г.) наступил новый взлет инфляции: в октябре — 11,8%, в ноябре — 14,2, в декабре — 16,4, в январе 1995 г. — 17,8%. Причиной его стал новый рост необеспеченной денежной эмиссии и бюджетного дефицита, начиная с апреля 1994 г.

Интересно, что динамика промышленного производства опять практически никак не отреагировала на это очередное, казалось бы, обусловленное исключительно задачей ее поддержания, смягчение денежно-финансовой политики. В течение практически всего 1994 г. уровень промышленного производства колебался близко к отметке 55% от уровня декабря 1991 г.

Изменения уровня инфляции и промышленного спада неразрывно связаны с динамикой денежной и кредитной политики денежных властей. Наиболее важными индикаторами являются в этом смысле объем кредитов Центрального банка³, агрегат МО, отражающий объем обращающихся наличных денег, и агрегат М2, отражающий сумму наличных денег в обращении, срочных депозитов и депозитов до востребования.

¹. Эти колебания лишь отчасти вызывались естественно-сезонными факторами (сельскохозяйственный цикл, цикл транспортировки товаров в северные регионы по морю и др.), но в большей мере — политическими (лоббистская деятельность ряда труни давления, таких, как крупные топливно-энергетические, экспортеры, аграрно-промышленный комплекс, оборонный комплекс и др., годовая динамика взаимоотношений исполнительной и законодательной власти, развитие внутренних противоречий в самой исполнительной власти, и т.п.).

². С учетом установившегося к этому времени лага в 5—6 месяцев между изменениями денежной динамики и изменениями динамики уровня инфляции.

<<   [1] ... [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] ...  [49]  >>