А.В. Улюкаев. «В ожидании кризиса: ход и противоречия экономических реформ в России»
Динамика валютного курса и изменения тенденций, связанных с динамикой уровня инфляции и объемов производства, свидетельствуют о том, что принципиальные перемены в финансово-экономической политике российского Правительства и означающие в основном возврат к нормальной, почти что ортодоксальной стабилизационной политике, близкой к той, что проводилась на первом этапе российских экономических реформ, произошли в конце 1994 г.
В результате проявленной политической воли и экономической компетентности впервые в российской реформистской практике удалось выполнить согласованную с МВФ денежную программу практически по всем параметрам, что стало надежной основой регулярного предоставления ежемесячных траншей шестимиллиардного годового кредита МВФ и успешного продвижения переговоров по предоставлению в 1996 г. России кредита дополнительного финансирования на 10,2 млрд долл.
Обращает на себя внимание тот факт, что при наличии безусловной тенденции к стабилизации и в этот период по-прежнему наблюдались колебания денежно-финансовой политики (что косвенно свидетельствует о том огромном давлении мощных лоббистских групп на российское Правительство, которому действительно очень трудно противостоять). Так, из общей тенденции явно выпадает второй квартал 1995 г., в котором накопленный прирост денежной массы и денежной базы был большим, чем за три остальные квартала вместе взятые.
Тем не менее существенный стабилизационный эффект 1995 г. и в плане борьбы с инфляцией, и в плане укрепления российской национальной валюты неоспорим. При этом стабилизация валютного курса вовсе не привела к автоматическому ухудшению торгового баланса, угнетению национального экспорта. Напротив, положительное сальдо торгового баланса России, т.е. превышение экспорта над импортом, продолжало в 1995 г. укрепляться. В первом квартале оно составило 5,7 млрд долл., во втором — 6,6 млрд, в третьем — снова 6,6 млрд долл., и лишь в четвертом квартале несколько уменьшилось (хотя по-прежнему превышало поквартальные уровни любого предшествующего года) и составило 5,4 млрд долл. Экспорт в 1995 г. вырос на 25%, а импорт — на 12%. Положительное сальдо торгового баланса увеличилось на 25%, достигнув за 1995 г. 24,3 млрд долл. В целом данная тенденция сохранилась и в 1996 г.
Далеко не сразу, через долгие два года, негативный опыт проведения градуалистской политики кабинетом В. Черномырдина привел экономические власти к пониманию необходимости стабилизационной жесткости в проведении финансово-экономической политики. Этот негативный опыт состоит в том, что инфляционная поддержка производства после короткого (и с каждым новым циклом ингаляционной «поддержки» все сокращающегося) периода замедления спада ведет лишь к дальнейшему ускоренному, более глубокому, чем до «вливаний», производственному спаду. В то же время жесткая финансовая политика, ведущая к сокращению инфляции и финансовой стабилизации, означает и общеэкономическую стабилизацию, замедление, а затем и остановку промышленного спада.
С марта 1995 г., в результате проведения Правительством и Центробанком разумно-жесткой денежно-финансовой политики инфляция стала существенно сокращаться. С августа 1995 г. она стабильно удерживалась на уровне ниже 5% в месяц. За 14 месяцев (с августа 1995 г. по сентябрь 1996 г.) накопленный рост инфляции составил 41%, среднемесячный — 2,7%, что составляет годовой уровень в 37% (см. рисунок). А это уже как раз вполне вписывается в принимаемый обычно за критерий достижения финансовой стабилизации уровень (не более 2,8% в месяц или 40% в год). Другими словами, денежная (но не финансовая, поскольку бюджет все время был дисбалансирован) стабилизация в России стала свершившимся фактом к середине 1996 г.
Месячная инфляция в России 1992—1998 гг. (в %).
Особенно важно, что именно в этот период удалось достичь и некоторой стабилизации промышленного производства, объем которого составлял от 96 до 102% от уровня соответствующего периода предшествующего года и колебался вокруг отметки 32% спада относительно уровня декабря 1991 г. Причем по отдельным отраслям, особенно тем, которые активно наращивали экспорт (химическая и нефтехимическая промышленность, черная и цветная металлургия), был зафиксирован довольно существенный прирост производства. Так, в химии и нефтехимии объем производства в 1995 г. был на 8% больше, в черной металлургии — на 9% больше, чем в 1994 г.
Аналогичной была и динамика занятости. С мая 1995 г. средние темпы роста безработицы относительно соответствующих предшествующих периодов составляли около 1%, в то время как в соответствующий период 1994 г. они были в 3—4 раза выше. Эта тенденция сохранилась и даже закрепилась в 1996 г. (0,6% роста безработицы помесячно по сравнению с предшествующими месяцами). Конечно, соотношения между спадом производства и ростом безработицы представляют особый сюжет. Для российской экономики здесь характерен более длинный лаг, чем для соотношений параметров денежного сектора. Он составляет 1,5—2 года. Кроме того, темпы роста безработицы даже с учетом этого лага существенно ниже, чем темпы промышленного спада.
В данной работе нет возможности подробно рассмотреть этот феномен. В принципе же дело в незавершенности процесса приватизации: у собственников и менеджеров приватизированных предприятий не появились новые мотивации, их предпринимательское поведение во многом осталось неизменным социалистическим, сокращение занятости на их предприятиях представляет для них часто неразрешимую проблему. Кроме того, в ходе приватизации слишком большие льготы получили трудовые коллективы, во многих случаях оказавшиеся собственниками или ведущими акционерами своих предприятий, что еще больше затрудняло высвобождение излишнего персонала. Отсюда практика длительных и неоплачиваемых административных отпусков, огромная скрытая незанятость.
Особенно зримыми результаты осуществления стабилизационной финансово-экономической политики образца 1995—1996 гг. становятся в сравнении с аналогичными временными периодами предшествующих пореформенных лег. Так, в 1994 г. инфляция составляла в среднем ежемесячно 8,6%. А за тот же период 1993 г. инфляция в среднем ежемесячно равнялась 19,7%, а уровень промышленного спада относительно декабря 1991 г. — около 26%.
Еще одним свидетельством эффективности разумно-жесткой денежно-финансовой политики являются статистические итоги января 1996 г.
Нужно сказать, что нормой для пореформенной России был существенный рост инфляции в первый месяц каждого года (так называемая «январская горка») и соответствующее падение валютного курса рубля, вызванные традиционно высоким декабрьским пиком доходов населения, закрытием балансов коммерческих банков, дополнительной праздничной потребительской активностью населения, традиционным пересмотром тарифов за многие виды услуг именно с 1 января очередного года и пр. Регулярно фиксировалось и существенное падение объемов производства, связанное с тем, что январь является рекордным месяцем года по числу нерабочих дней (празднование Нового года и Рождества). В январе же 1996 г. «январская горка» была непривычно пологой. Так, месячный уровень инфляции в январе 1996 г был в 3 раза меньше, чем в январе 1993 г., и в 4,3 раза меньше, чем в январе 1994 и 1995 гг. Январская девальвация рубля в 1996 г. была в 7 раз меньше, чем в 1995 г., в 12,3 раза меньше, чем в 1994 г. и в 19 раз меньше, чем в 1993 г. С другой стороны, падение промышленного производства в январе 1996 г. оказалось в 1,3 раза слабее, чем в январе 1995 г., в 3,3 раза слабее, чем в январе 1994 г., в 3,2 раза слабее, чем в январе 1993 г.
<< [1] ... [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] ... [49] >>
