Какой должна быть экономическая теория переходного периода?

Критический обзор*
Revue europienne des sciences sociales. Т. XXXI, 1993, № 96, p. 133-141. 16

Алек Ноув, почетный профессор, университет Глазго (Великобритания)

Вопросы экономики № 11 (1993)

Давайте представим, с одной стороны, проблемы, которые предстоит решить реформаторам в посткоммунистических странах, и, с другой - соответствующий теоретический аппарат, который мог бы помочь им достигнуть этой цели. Я бы хотел обратить внимание на два момента. Первый состоит в том, что есть весьма существенная разница в экономической ситуации, характерной для рассматриваемых стран: в уровне развития, зависимости от международной торговли, степени продвинутое™ экономических реформ в период, предшествовавший коллапсу коммунистических режимов, и в конце концов в уровне несбалансированности экономики. К примеру, польское сельское хозяйство состояло из множества мелких хозяйств (может быть, слишком мелких, чтобы быть эффективными?), а остальные страны не знали, что делать с огромными госхозами и колхозами. Венгрия экспериментировала с "регулируемым" рынком с 1968 г., а Чехословакия имела жесткую государственно управляемую экономику вплоть до 1989 г., но в то же время обе эти страны в значительно меньшей мере страдали от макроэкономических дисбалансов, чем Польша и Россия. Примеров можно привести еще множество, но важно отметить главное: сложившаяся ситуация не могла не повлиять на характер принимаемых мер и их результаты.

Второй момент - роль теории. Она ни в коем случае не может служить прямым руководством к действию. Любая теория абстрактна, и никто не может принимать решения или хотя бы давать советы, не изучив детально экономическую ситуацию в стране в целом или в каком-либо конкретном случае. Теория должна помочь выделить ключевые проблемы и уж во всяком случае не "ослеплять" и не "уводить в сторону".

Мое мнение таково: большая часть неоклассической теории, и в первую очередь подходы, выработанные Л.Вальрасом, не удовлетворяет подобным требованиям. Попробую привести аргументы в пользу этого тезиса.

Первое. Собственно парадигма общего экономического равновесия по сути статична, она абстрагируется от реального времени и не способна анализировать процессы. Если равновесие представляет собой ситуацию, при которой "в модели не преобладает никакая внутренняя тенденция к изменению" (Махлуп), может ли вообще существовать динамическое равновесие? Если этот вопрос не решен, все доказательства существования общего равновесия остаются не более чем интеллектуальной игрой, потому как оно просто не существует. Если "у экономистов нет еще теории поведения лиц, принимающих решения в условиях равновесия" (К.Ланкастер), и "описание действия "невидимой руки" пока вне нашего понимания" (Ф.Хан), то мы, в сущности, не имеем соответствующей теории, и, прошу прощения у Хана, наш "базовый лагерь" может находиться не у той вершины. Процитирую М.Морисиму: "В рамках новой теории общего экономического равновесия... и предпринимателю, и банкиру, в сущности, нет места... Как только существование равновесия в их фантастическом мире доказано, сторонники ТОР словно лишаются разума. В своих модельных иллюзорных построениях они заходят слишком далеко и считают, что, оптимизировав свои теоретические разработки, они расчистили путь к достижению оптимальности в современной капиталистической экономике" [1].

Второе. Наблюдается чрезмерная самоуспокоенность при использовании математического моделирования, которое, как указывал (и очень давно!) В.Леонтьев, крайне редко использует реальные данные и абстрагируется от многих важнейших факторов, не поддающихся формализации, включая реальное поведение людей. Большинство авторов исходит из того, что равновесие уже существует, и даже в "неравновесных моделях" заметно стремление втиснуть, по словам Г.Ву, "неравновесные концепции в рамки теории равновесия". И здесь опять возникают трудно разрешимые проблемы с реальным временем и неопределенностью, имеющей место в действительности.

Третье и самое парадоксальное - ТОР фрагментарна. Она предполагает, что устанавливаются взаимосвязи буквально "всего со всем", но лишь в границах собственно рынка. Многоуровневые явления, взаимозависимости, взаимодополнения систем и подсистем не очень хорошо ложатся в канву этих моделей. Подразумевается, что каждая трансакция сама по себе прибыльна, но ведь существуют бесчисленные примеры бесприбыльной деятельности как части стратегической политики увеличения объема прибылей (действия по поддержанию здорового общественного климата, или, более конкретно, бесплатная парковка автомобилей в городе, бесплатная транспортировка автомобилей к месту отдыха и т.д.). Цитирую Б.Лоэсби: "Даже в такой экономической модели, где множественность взаимозависимостей принята в качестве основной посылки к построению.теории, как правило, допускаются неприемлемые упрощения. Высокоорганизованные подсистемы... или целые сектора экономики, состоящие из большого количества достаточно сложных частей, зачастую трактуются как простые элементы, а компоненты сложных систем - как изолированные единиц" [2].

Очень часто в моделях не обращается внимание на качество продукции (товар представляется как однородный заданного качества), и, что главное, в условиях реальной (не "совершенной") конкуренции не принимается в расчет вера потребителя в репутацию фирмы как производителя качественной продукции. Удивительно, но во многих учебниках по микроэкономике вообще не упоминаются ни качество продукции, ни репутация фирмы, хотя очевидно, что эти категории имеют большое значение в условиях современного рынка.

Фрагментарность ТОР тесно связана с "методологическим индивидуализмом", что может быть привлекательным для "восточных" экономистов, так как коммунистическая идеология завела слишком далеко в противоположную сторону. Такой подход не только не принимает во внимание "обобществляющие" факторы, но и представляет целое (любое целое) не более как сумму частей. Кто-то сказал: "Армия - это множественное число от солдата". И тогда получается, что нет леса, есть только отдельные деревья. Не удивительно, сразу же возникают проблемы с построением теории фирмы. Демшец верно указывал, что "совершенная конкуренция" есть фактически "совершенная децентрализация", и обращал внимание на производительную силу административной координации. Уильямсон представляет "трансакционные издержки" в качестве ключа к пониманию того, как "иерархия" иногда заменяет рынок, но его модель, по моему мнению, преувеличивает значение "трансакций". Хотя существование фирмы и ее стратегии предполагается как заданное.

Сказанное относится и к довольно странным воззрениям, трактующим фирму как "производственную функцию". По словам А.Лейонхофхуда, такой подход не может "описать производство как непрерывный процесс, как заданную последовательность операций. Неоклассическая производственная функция не объясняет, как организовано производство". И тогда, по словам Х.Арндта, искусство управления может быть передоверено роботу.

Производство как процесс, как последовательность взаимосвязанных операций не ложится в схему традиционного маржинального анализа, так как прекращение любой операции ведет к остановке всего процесса. В любом случае термины "предельный работник" или "предельный продукт" не корреспондируются со сложным многопродуктовым производством фирмы по фиксированным ценам.

Для фирмы, а реально и для любой крупной организации просто неверно представлять интересы целого как сумму интересов частей. Где такой подход приемлем, нет причин для существования целого, а фрагментарность рациональна. Реально руководящий центр для того и существует, чтобы согласовывать потенциально конфликтные интересы или делать некоторые из них, наиболее общие, преобладающими. Невероятно, чтобы в действительности была создана система, где интересы подчиненных элементов были постоянны и совпадали с интересами подчиняющих. Такая ситуация сделает руководство излишним.

"Миопический маржинализм" - так я называю один из видов экономической "близорукости", когда каждая трансакция или управленческое решение оцениваются изолированно, без учета "интервальных" эффектов. А учет подобных внутренних взаимосвязей объясняет, как "микропотери" помогают фирме расширить объем продаж (увеличить долю рынка) и укрепить репутацию. Полезно для фирмы представлять к продаже широкий выбор товаров, хотя некоторые из них покупаются редко, - ведь тогда репутация фирмы будет расти. Так, транспортное звено в системе должно оцениваться не как отдельный элемент, а в аспекте эффективности работы всей системы. На практике многие, если не все маржинальные решения являются в этом смысле многоуровневыми и соответствуют иерархической структуре, где решения, оказывающие влияние на работу различных частей системы, должны приниматься наверху. И конкретные решения по конкретным трансакциям должны быть соотнесены с функцией или ролью предприятия. Область компетентности и ответственности лица, принимающего решения, ограниченна, и поэтому все факторы, которые не входят в эту область, становятся "экс-тернальными", внешними. При определенных условиях чисто организационные изменения могут повлиять на набор факторов, учитываемых лицом, принимающим решение, и, естественно, на само решение.

Таким образом, к термину "предельный" нужно относиться с осторожностью, и когда большинство фирм не соотносят (а во многих случаях не могут соотнести) свои цены с предельными издержками, бесполезно учить коллег в бывших соц-странах брать на вооружение подобный подход в ценообразовании.

Другой сомнительный аспект ТОР связан с инвестициями. Важнейшие моменты здесь таковы:
а) Общее равновесие и инвестиции - "враги" такие же, как инвестиции и точный прогноз. Прибыль, ожидаемая от инвестирования (даже в теории), возникает при образовании неравновесия. С необходимостью сюда включаются риск и неопределенность.
б) Тезис о совершенной конкуренции включает предположение о наличии у каждого конкурента всей информации о возможностях получения прибыли. В такой ситуации прибыль не может быть извлечена (см. Дж.Б.Ричардсон "Информация и инвестиции").
в) Крупномасштабные инвестиции всегда порождают то, что называется несовершенством рынка: устанавливается по крайней мере временное доминирование, часто поддерживаемое правительством, реализуются долгосрочные соглашения с поставщиками и потребителями и т.п. А в неоклассических учебниках утверждается, что чем ближе мы к совершенной конкуренции, тем лучше. Такая посылка неадекватна в аспекте инвестиций.
г) Экономический рост и технический прогресс сами по себе либо создают неравновесие, либо им порождаются. Сама концепция "равновесного пути экономического роста" по сути является искусственной конструкцией, где стимулы к росту, да и соответствующее поведение являют собой (для меря) некую мистическую тайну (на это достаточно давно указал Л.Лахман [3] и, заметим, до сих пор не получил ответа).
д) Экономический рост и технический прогресс находятся в зависимости от перераспределения сбережений на долгосрочные производственные цели. Ясно, что банковская система Японии и Германии удовлетворяет (а в США во времена Дж.Пирпойнта Моргана удовлетворяла) этому требованию. А сейчас в США и Великобритании нет подобных каналов перераспределения сбережений. И это указывает на необходимость изучения процесса формирования соответствующих институтов, тогда как неоклассики молча предполагают, что рыночные силы уже создали оптимальную институциональную структуру. Сейчас для посткоммунистических стран чрезвычайно важны сравнительные исследования структур, образующих рынок капитала, ведь здесь таковые пока отсутствуют или находятся в стадии формирования.

Другая опасность, которую таит в себе ТОР, - тавтология под маской научно-ояи. На мой взгляд, такова истинная природа тезиса о "максимизации при заданных ограничениях" как отражающего человеческие мотивации. Эта аксиома не означает вообще ничего, если любое действие индивидуума может быть так интерпретировано: подлость и великодушие, амбициозность и праздность, взяточничество и неподкупность, сексуальный разгул и целомудрие, вегетарианство и склонность к мясной пище, женитьба и развод... Я должен осуществлять максимизацию, когда пишу эти строки, вы должны осуществлять максимизацию, когда читаете их, тем самым мы реализовываем свои предпочтения. Если в целях избежания тавтологии мы отнесем максимизацию к материальной сфере или просто деланию денег, этот тезис чрезмерно упрощает человеческие мотивации. Точнее, как указывал Т.Сцитовски, не принимает во внимание удовлетворенность от работы, гордость за результаты своего труда, а также лояльность, страх перед наказанием - ведь подобные факторы заметно влияют на качество работы и производительность труда.

Говорят, что у Й.Шумпетера были три цели в жизни: стать великим экономистом, великим наездником и великим любовником. Принадлежал ли он тогда к виду homo economicus, максимизируя (что?) при ограничениях и действуя "рационально"? Был бы он нерациональным, если бы "переключился" на зоологию, мотоспорт и целомудрие? Тавтология uber alles!

"Максимизация прибыли имеет недвусмысленное значение вне экономических моделей", - писал Б.Лоэсби. "Не совсем ясно, если подходить с последовательных экономических позиций, что означает: фирма должна максимизировать?" - такой вопрос задавал Ф.Хан. И снова мы получаем аксиому, которую невозможно доказать в терминах реальной действительности. Фирма делает прибыль, потому что делает прибыль. Отсюда вытекает, что термин "максимизировать" не имеет операциональной ценности.

Фамилия Парето обычно ассоциируется со словом "оптимальность". А ее определение, по всей видимости, не имеет никакого отношения к конкурентной динамичной экономике. Конечно, если кто-либо сможет достичь большего при условии, что кто-либо другой не пострадает, можно безболезненно реализовать желаемую цель, но в действительности каждый конкурент в случае успеха наносит другому конкуренту ущерб. Каждая техническая инновация ущемляет чьи-то интересы. Как-то в разгаре дискуссии я сказал: "Практически ничего не может быть сделано без ущерба для кого-то". Мой коллега-неоклассик ответил: "А тогда ситуация оптимальна по Парето". Конечно, были определенные попытки спасти концепцию путем введения компенсации проигравшим. Но ведь в нормальных условиях они не получают и не должны получать компенсацию! Обязан ли изобретатель пенициллина платить компенсацию владельцам пансионов в Давосе за сокращение числа пациентов, больных туберкулезом? Мне кажется, что концепция оптимальности по Парето неоперациональна. Так, она ведет к экстремистским неолиберальным выводам: "Утилитарист примет некие изменения, приносящие ущерб вам сейчас, но сулящие выгоду в будущем всем, экономист (сторонник концепции Парето) - нет". Такой вывод исключает возможность налогообложения!

В.Парето также писал: "Общество, где изгоняются справедливость и мораль, не способно выжить". А.Смит обязательно подписался бы под этими словами. Некоторые неоклассики (хотя и не сам Вальрас) могут быть обвинены "в восхвалении общественной полезности исключительно эгоистического поведения... и в оценке социальной ценности только с точки зрения измерения ее рыночной цены в долларах". (И.Кирцнер, оценив в целом критику "экономике", опроверг аргументы "австрийской" школы.) Кирцнер также (и, безусловно, верно) ставит вопрос о значении, приписываемом термину "рациональность": "ему порой приписывается смысл, в сущности синонимичный универсальному всеведению". Такая критика частично относится и к "новым классикам", которые используют понятие "рациональные ожидания" для того, чтобы обойти проблему неопределенности и реального времени (кстати, успех этой школы во многом объясняется тем, что она развила Вальрасовы неоклассические умозаключения до логического завершения).

"Болезнь фрагментарности" сопровождается недооценкой влияния внешних факторов, как негативного (загрязнение окружающей среды, перенаселенность), так и позитивного (здесь надо обратить внимание не только на улучшение инфраструктуры, но и на повышение уровня жизни). Рассматриваемая теория в действительности заставляет практиков искать пути "овнешнения" внутренних факторов: так, экономические советники Британского министерства транспорта настояли на децентрализации (и приватизации) лондонской транспортной системы и, кроме того, на дезинтеграции собственности железнодорожного транспорта, отделив пути от станций, составы от путей и даже передав составы, движущиеся по одной линии между одними и теми же пунктами назначения, в собственность различных компаний. Далее, они не только рекомендовали отменить субсидирование транспортной системы, но и прекратить перекрестное субсидирование. Сторонники подобных мер при этом не учитывали не только экологические и другие "экстернальные" факторы (включая быстрый эффект перенаселения и роста цен на недвижимость), но и тот простой факт, что в любой транспортной системе затраты и доходы могут изменяться в широких пределах (например, линии Париж-Лион, Женева-Лозанна принесут больше дохода, чем линии Дижон-Безан-сон или Люцерн-Интерлакен). Можно возразить, что нельзя вщшть Вальраса в слепоте английских идеологов экономики. Даже в Соединенных Штатах каждый известный мне муниципалитет имеет развитую субсидируемую систему общественного транспорта, а также почти все аэро- и морские порты принадлежат общественному сектору. Естественно, Вальрас не рекомендовал бы осуществлять подобные меры, но его. последователи-неоклассики все же страдают болезнью фрагментарности ("миопического маржинализма"), и диагноз указывает на то, что корни заболевания лежат в теории.

Нужно надеяться, что наши "восточные" коллеги, по вполне понятным причинам занятые ликвидацией гигантских государственных монополий, примут во внимание и тот факт, что на масштабах можно как сэкономить, так и потерять. Есть примеры эффективных и неэффективных форм общественных предприятий. Кроме того, критерий эффективности не должен быть отделен от цели там, где важны социальные* или внешние эффекты. Так, транспорт для любой фирмы -только средство доставки продукции, и ни одна фирма не будет оценивать качество работы своего транспортного отдела лишь в терминах прибыльности, не принимая в расчет пунктуальность доставки товаров. Существует острая необходимость в свободном от идеологических предрассудков изучении общественного сектора,, роли государства в здравоохранении, образовании, экологии, регулировании национальных монополий, а также в обеспечении законодательной и институциональной основы функционирования рынка.

Есть еще один момент, связанный с "равновесием" и нуждающийся в анализе:, предположение, что "рынки уравновешивают путем установления очищающей цены". Но они не только не уравновешивают, но и в принципе не могут этого делать. Если, согласно нашим допущениям, присутствует неопределенность по поводу потребительского выбора и (реальной) конкуренции, из этого однозначно вытекает, что в нормальных условиях предложение превышает спрос. А причины этого следующие.
а) В любой заданный момент пользующиеся меньшим успехом конкуренты обладают незанятыми производственными мощностями и непроданными излишками товаров или услуг.
б) В любой заданный момент пользующиеся большим успехом конкуренты должны восполнять недостаток производственных мощностей, приобретая оборудование и т.д. (иначе как можно конкурировать!).
в) Реальный потребительский выбор, по определению не предсказуемый детально, требует наличия того, из чего можно выбирать. Все, что не выбрано, и составляет превышение предложения.

Хронические дефициты в коммунистических странах имели много причин, и одной из них было стремление спланировать полное использование материальных и людских ресурсов.

От рынка труда также нельзя ожидать способности к уравновешиванию, и тогда существование безработицы становится не большей тайной, чем наличие непроданной мебели иди оборудования. Более того, предложение людских ресурсов неэластично, в то время как предложение, скажем, лошадей или бананов может быть снижено по мере падения спроса. Э.Маленво достаточно интересно проанализировал случаи "классической" (заработная плата слишком высока) и "кейнсианской" (спрос слишком низок) безработицы. Существует предрасположенность считать безработицу причиной снижения уровня заработной платы, но наши "восточные" коллеги и так достаточно болезненно ощущают резкое падение (реальной) заработной платы в их странах. Будет просто несерьезно считать, что безработица в России или Польше упадет, если заработная плата (и потребительский спрос) еще более сократится. Обязательно следует опасаться и наивных представлений о взаимозаменяемости труда и капитала, а, наоборот, особое внимание обращать на их комплиментарность: высокий уровень безработицы и в сегодняшней Великобритании, и в сегодняшней России настоятельно требует инвестиций, создающих рабочие места (хотелось, чтобы труд носил интенсивный характер). Такое положение дел, когда инвестиции упали на 50% за 2 года в большинстве посткоммунистических стран, являет предмет особого беспокойства как по поводу занятости, так и в аспекте модернизации и реконструкции промышленности и инфраструктуры, что с очевидностью требует инвестиций.

Слабость неоклассической позиции в отношении инвестиций усугубляется сложностью использования принципа "laissez-faire". Кажется, Бальцерович, Гайдар, Клаус, Сакс уверены, что стоит достичь макроэкономической стабилизации и микроэкономика справится со своими делами без вмешательства правительства. Здесь возникает ряд важнейших вопросов, одинаковых и для Запада, и для Востока (и для Юга).

а) Ведет ли невмешательство правительства в экономику к достижению равновесия или образуется кумулятивный эффект, ведущий к кризису, выход из которого невозможен без принятия антициклических мер?
б) Должно ли правительство придерживаться определенной политики и стратегии, предпринимать меры по стимулированию инвестиций и технического прогресса? Здесь Япония, Южная Корея, Тайвань могут служить примерами позитивной стратегии правительства, включая селективные протекционистские меры, льготные кредиты и т.п. Полезно обратить внимание наших "восточных" коллег на роль правительств в послевоенном восстановлении Западной Европы, например, в реализации плана Маршалла. Тогда экономика этих стран не была оставлена на произвол рыночных сил.
в) В посткоммунистических странах пока очень мало источников частного финансирования и не развит рынок капитала, и, если государство уйдет из инвестиционной сферы, уровень инвестиций упадет ниже восстановительного, чистые инвестиции станут (становятся) отрицательными.

г) Возможно ли достижение социального мира и минимального общественного -консенсуса, если система государственного обеспечения будет демонтирована во имя лозунга "laissez-faire"?

"Экономика переходного периода" (используем название книги Н. Бухарина, правда, тогда переход осуществлялся в другую сторону) теперь ассоциируется с резким падением ВНП, выпуска промышленной продукции, производительности труда, инвестиций и реальных доходов. Причины этого кроются в нарушениях производственных связей из-за политических неурядиц и коллапса административной системы материально-технического снабжения, не замененной пока рыночной системой, а также включают в себя результаты дефляционных мер по регулированию спроса и свертывания инвестиций. Кроме того, надвигается волна безработицы. Естественно, нельзя предположить, что некая теория предоставит готовые ответы на множество возникающих вопросов. Но стоит согласиться с Р.Дитцем: "Реальность реформ в Восточной Европе и (бывшем) СССР практически не позволяет общепринятой экономической теории произнести хоть слово"4.

Ф. Хан писал: "Было бы честным задать вопрос: а полезно ли иметь теорию равновесия, которая не описывает реальные процессы?" [5]. Я считаю, что экономисты должны сфокусировать свое внимание именно на "реальных процессах" с обязательным исследованием равновесия (и факторов, способствующих его до- ' стижению) как части, но только части, всего анализа. Фактор времени так часто отсутствует в неоклассических моделях, что создается впечатление: авторы отрицают не только экономическую теорию, но и "внутриутробный" период развития своих моделей, то есть период их разработки.

Сегодняшние результаты часто зависят от неких причин, имевших место в прошлом. Инфляционное давление может возникать и из-за бюджетного дефицита и/или благодаря кредитному буму, а кредитный бум может в свою очередь развиться благодаря финансированию потребления (Великобритания 1987-1990 гг.) или росту инвестиций или обоим процессам, протекающим одновременно (как, к сожалению, было в Польше в 1971-1^75 гг.). Поэтому "лечение" будет зависеть не только от предшествовавших обстоятельств, но и от современных политических и институциональных факторов (чрезвычайно трудно привести в порядок разрегулированную банковскую систему).

Безусловно, проблемы денежного обращения и общего равновесия тесно связаны. Например, стимулы к сбережениям во многом обусловлены неравновесными неопределенностями. Тщательного анализа требует и монетаристская концепция, а также проблемы внешней торговли и протекционизма (включая последствия политики импортозамещения и ее влияние на производственные доходы).

Все вышесказанное представляет собой достаточно серьезную критику. Но может ли западная экономическая теория предложить что-либо позитивное?

Ответ, конечно, положительный. Да, может. По-моему, наиболее ценные советы (и достаточно простые) можно найти в работах А.Маршалла, если не раньше. Роль ценового механизма, важность потребительской оценки в теории стоимости, концепция альтернативных издержек, опасность переполнения каналов денежного обращения были хорошо исследованы во времена Маршалла. Он не смог принять теорию общего равновесия не потому, что не понял ее, а потому, что предметом его анализа был "обычный ход деловой жизни". Ш.Мейтал писал: "Сто лет назад, когда экономика стояла перед выбором между псевдофизикой Вальраса и эволюционной биологией Маршалла, она выбрала Вальраса... Наш выбор оказался неверным".

Конечно, нужно обратиться и к Кейнсу, и к критике Кейнса. Есть некоторые достижения в таких сферах исследования, как отношения "руководитель - подчиненный", теория игр, хотя все же они страдают от чрезмерной формализации. (В качестве яркого примера можно привести статью А.Мутаса6, где с помощью аппарата теории игр, разработанного Нэшем и Рудинштейном, и бесчисленных формул на десяти страницах достаточно "плотного" текста показывается, как два лица должны разделить пирог: в равновесном случае они делят его пополам!) Есть много работ по экономическому росту: нельзя не вспомнить неортодоксальные идеи Гэлбрейта, Хиршмана, Лейбенштейна, разработки по линейному программированию и моделям "затраты - выпуск", связанные с именами Канторовича и Леонтьева. Обязательно в сферу анализа "восточной" науки должны быть включены идеи Хайека и Мизеса, попытки Ланге ответить на их критику (кстати, слабости моделей Ланге проистекали из его приверженности к Вальрасову подходу).

Естественно, нельзя обойтись и без Вальраса. Его теория общего равновесия получила развитие в работах Эрроу, Дебрэ, Хана. Но эти работы имеют очень мало общего с принятием решений в реальности. Хан однажды сказал: "Когда политика вырабатывается на основе таких моделей, я достаю пистолет". А закончить я бы хотел словами М.Аллэ из его Нобелевской лекции (1988 г.): "Когда ни гипотезу, ни ее теоретические приложения нельзя обратить к реальному миру, теория не имеет научного значения. Логичные, даже формализованные умозаключения остаются бесполезными в терминах понимания действительности, если они не связаны тесно с самой действительностью".

Перевод с английского В. Фаминского


1 Economic Journal, January, 1991, p.72.
2 Loasby В. Choice, Complexity and Ignorance, .36. 2
3 Lachmann L. Capital, Expectations and Market Process. Kansas Cuty, 1977.
4 Reform and Transformation in Eastern Europe. Ed. by J.M.Kovacs and M.Tardos. London, 1922, p.22.
5 Hahn F.Equilibrium in Macro-economics. Blackwell, 1984.
Muthas A.Revocable Commitment and Sequential Bargaining. - Economic Journal, March, 1993.



По теме:
— Лоуренс Клейн, лауреат Нобелевской премии по экономике
"Что мы, экономисты, знаем о переходе к рыночной системе?"
— Джозеф Стиглиц, лауреат Нобелевской премии по экономике "Многообразнее инструменты, шире цели: движение к Пост-Вашингтонскому консенсусу"
— В. М. Полтерович "Кризис экономической теории"
— Н. А. Макaшева "Экономическая наука в эпоху трансформации"
— Жак Сапир "Империализм экономической науки"
— Я. Корнаи "Путь к свободной экономике: десять лет спустя (переосмысливая пройденное)"
— К. Мюллер, А. Пикель “Смена парадигм посткоммунистической трансформации”
— И.Г. Минервин "Зарубежные исследователи о путях трансформации российской экономики: многообразие подходов, сходство выводов" — Дж. Гэлбрейт “Меньше шока, больше терапии”