П. Авен, А. Кох. «Революция Гайдара. История реформ 90-х из первых рук»
С.Ш.: Правильно, вы райком уже ни во что ни ставили, но другого же тоже не создали!
А.К.: Поэтому была такая власть, какая осталась после отстранения КПСС, — советская.
С.Ш.: Да не было никакой власти. Брось ты...
А.К.: Нет, ну как-то советские структуры работали. Ты уж краски-то не сгущай.
С.Ш.: В реальности было фактически безвластие. Но я хотел другое подчеркнуть. Первые секретари, из которых до сих пор кое-кто президент, удирали от Москвы и боролись за свою независимость.
С.Ш.: Последний удар, конечно, нанес Кравчук, но, в принципе, казахстанские лидеры, узбекские спрятались за суверенитет не менее эффективно.
А.К.: Понимаешь, они с азиатским коварством не говорили ни да, ни нет. Де-факто были независимыми, а де-юре все реверансы делали в адрес центра. И Кравчук был единственным, кто сказал: «Я ничего не подпишу. Украина стала независимым государством. У нас по этому поводу прошел референдум. Точка».
С.Ш.: Де-факто они тоже делали по-всякому, тюбетейки дарили, но де-юре они все до 8 декабря вышли из состава Союза.
П.А.: Нет, Назарбаев не вышел...
С.Ш.: Назарбаев 16 декабря ушел. А все остальные объявили независимость сильно раньше Беловежья. Мы их теперь поздравляем с днями независимости, начиная с лета и по 1 декабря (Украина) и 16 декабря (Казахстан).
А.К.: Подожди, а Декларация о независимости России, которая была 12 июня 1990 года принята?
С.Ш.: Ты говоришь про Декларацию о суверенитете? Слово «независимость» там ни разу не прозвучало. Там написано: «демократическое правовое государство в составе обновленного Союза ССР». Это все мифы, что нашей декларацией мы начали процесс развала СССР...
Беловежская Пуща
П.А.: Перейдем к Беловежской Пуще. Вот я буквально накануне узнал от Гены, что он думает про союз. Он рисовал мне картинки. Говорил, что путч многое расставил по своим местам. Говорил о четырех государствах в будущем государственном союзе. Прежде всего — об Украине и Белоруссии. О, возможно, более мягкой ассоциации с Казахстаном и, может быть, с Киргизией. Это то, что рассказал мне Гена. Он говорил, что если не получится, значит, мы пойдем другим путем. Было ясно, что четкого плана не было... Скажи про себя в этой истории и вообще про эту историю как таковую.
С.Ш.: Мы уехали на день раньше, потому что это был официальный визит в Минск. Гена и Егор приехали на следующий день.
П.А.: А ты ехал с кем?
С.Ш.: С президентом. Был официальный визит. Там вообще ничего не планировалось. Про Кравчука никто не знал: будет он, не будет... Потом вечером, после ужина, раз — и ставится такая задача! А у нас с собой ну ничего не было: ни каких-то идей, ни заготовок. Когда добрались из Минска до Вискулей на следующий день, то Кравчук уже сидел там. Он с утра был на охоте, его долго не было. Потом он пришел с мороза, сели ужинать, стали обсуждать...
А.К.: А вы знали, что там Кравчук?
С.Ш.: Ну, когда мы из Минска приехали в Вискули, то конечно...
А.К.: А кто его туда позвал? Он сам приехал?
С.Ш.: Шушкевич позвал.
П.А.: Была назначена встреча на троих с возможным участием Назарбаева.
С.Ш.: И зазвучала тема (не помню, кто озвучил, но она как-то так ласкала слух) — «славянский союз» Хотя быстро дошло, что эффект будет обратный. Когда поняли, что это не годится, Бэн и Шушкевич стали наутро звонить Назарбаеву.
А.К.: Назарбаев так и не доехал.
С.Ш.: Остановился в Москве посоветоваться с Михаилом Сергеевичем.
П.А.: А когда стало ясно, что Украина будет четко на своем настаивать?
С.Ш.: Когда стали обсуждать формулу, как будет все это называться. Союз никто не хотел — никаких союзов. Быстро остановились на слове «содружество». Правда, до этого была еще «ассоциация». Но «ассоциация» Бэну не нравилась, он, наверное, не понимал, что это такое.
А.К.: Иностранное слово.
С.Ш.: Сначала это был общий ужин. Обсуждали формулу: «Ну что, может, давайте на троих?»
П.А.: Без Горбачева?
С.Ш.: Да, без Горбачева...
П.А.: Без центра. То есть каждый сам по себе. Как единое руководство осуществлять, у вас обсуждалось?
С.Ш.: Обсуждали сначала форму. Слова «конфедерация», «ассоциация» отпадали — их нельзя в наших условиях положить на бумагу. Единое государство — нереально. Никто не был готов, никто не хотел. Остановились на «содружестве». Этакое «облако в штанах». Юридически-то это, конечно, конфедерация. Но это не по-русски.
А.К.: По-русски как раз и есть содружество.
С.Ш.: Содружество. Потом стали переделывать слова, которые были в Ново-Огареве. Получилось «Содружество Независимых Государств». Больше ничего тем вечером не обсуждали. Нам сказали: «Сделайте к утру текст». И вот к утру Егор и я сделали текст.
П.А.: А вот что такое содружество? Единая армия, единая внешняя политика? Вот это как? Кроме экономики, про которую Егор все знал, что вообще писать?
С.Ш.: Егор писал, я помогал. Мы чувствовали, что в содружестве должно быть единым, а что не может быть единым.
П.А.: Что должно быть единым?
С.Ш.: Ядерные силы — единые, валюта, в смысле денежная единица, — единая, эмиссия денежная...
П.А.: А внешняя политика?
С.Ш.: Скорее — координация внешней политики. Все остальное — самостоятельно.
П.А.: Армия?
С.Ш.: Только ядерные силы, все остальное как-то не обсуждали... Нет, у нас штаб был, единый штаб совместный.
А.К.: В конечном итоге единую валюту не создали...
С.Ш.: В конечном счете мало из того, что там было написано, создали. Я буквально через месяц ездил, вытаскивал из Казахстана наши боеголовки. Так же, как потом из Украины.
П.А.: Получается, что с самого начала конструкция была очень противоречивая: это уже не конфедерация, если только координация внешней политики, а не единая внешняя политика. Конфедерация — это один эмиссионный центр, одна внешняя политика, одна армия.
А.К.: Ты имеешь в виду Швейцарию?
П.А.: Это такой классический вариант.
С.Ш.: Швейцария только формально называется конфедерация. По факту это очень прочная федерация.
П.А.: По определению, в чем разница между конфедерацией и федерацией?
С.Ш.: Федерация — это единое государство. Конфедерация — это союз государств, вот нас так учили. СНГ сразу формулировало, что Украина, Белоруссия, Россия — независимые государства, а СНГ — это объединяющее их содружество.
П.А.: Почему ты называешь это конфедерацией? Конфедерация предполагает добровольное делегирование полномочий единому центру. Обычно — обороны, денежной эмиссии, внешней политики. Однако то, что вы написали, еще Горбачев в Ново-Огареве прописал как Союзный договор. Ядерные силы? Это же было прописано у Горбачева?
С.Ш.: Да, все было прописано.
П.А.: И про единую валюту было прописано? Тоже ведь Горбачев и Ельцин уже подписали?
С.Ш.: Слово «эмиссия» Егор потом вычеркнул, заменил. Но, в общем, единая валюта была записана.
П.А.: Координация внешней политики?
С.Ш.: И координация внешней политики. Кстати, я вписал в соглашение еще статью 5, что существующие границы между участниками СНГ признаются, пока они все в Содружестве. Имелся в виду Крым и все остальные вещи. Хочешь проблему с Крымом, выходи из СНГ. Или, наоборот, входишь в СНГ — не будет проблемы границ. Хотел привязать всех участников СНГ: пока в Содружестве, никто не делит, где Крым, где что...
П.А.: Это осталось?
С.Ш.: Это просуществовало год, а потом Козырев с Лукиным и все прочие подписали двусторонний договор о границе России с Украиной. Ну, нельзя было этого делать!
А.К.: Почему?
С.Ш.: Потому что отсутствие внутренних границ в Содружестве — это такая политическая скрепка.
П.А.: А я так и не вижу принципиальной разницы между новоогаревским документом и беловежским. Все фундаментальные вопросы решены одинаково. Какие тогда конкретные претензии к Борису Николаевичу? Фактически одно и то же, а сопровождается очень разным толкованием...
<< [1] ... [74] [75] [76] [77] [78] [79] [80] [81] [82] [83] [84] [85] ... [112] >>
