П. Авен, А. Кох. «Революция Гайдара. История реформ 90-х из первых рук»
Сергей Шахрай, как и Андрей Козырев, не был членом гайдаровской команды. В публичную политику он пришел на полтора года раньше и к ноябрю 1991 года уже был, как теперь модно выражаться, «политическим тяжеловесом». Это обстоятельство не могло не сказаться на некоторой первоначальной атмосфере недоверия, которая возникла между ним и командой. Его воспринимали как «смотрящего» от Ельцина, и это президентское недоверие, конечно же, обижало и коробило. Я думаю, Егора прежде всего.
Но существует что-то такое, чему трудно подобрать название. Раньше я думал, что атмосфера твоей молодости — музыка, книги, события и кумиры школьных и студенческих лет — делает тебя членом некоего невидимого братства, объединяющего людей одного круга и одного поколения. Поэтому легко было бы объяснить возникшее впоследствии чувство локтя и солидарности с Сергеем этой принадлежностью к виртуальному ордену «семидесятников». Тогда казалось, что аспирантура МГУ и 1956 год рождения — это достаточные условия, чтобы считать человека своим. Но жизнь показала мне, что никакого такого братства не существует и что люди, выросшие на Deep Purple, могут легко предать пресловутые «идеалы молодости».
Видимо, значение имеет не только горизонтальная связь людей одного поколения, но и вертикальная связь с родителями. Твои корни, предки, твой род. И в этом отношении у Сергея Михайловича Шахрая корни были правильные, казацкие, солдатские.
Еще большое значение имеет мотивация. Как говорится, что ты любишь больше: «искусство в себе или себя в искусстве»? Готовность Сергея ради пользы дела играть вторым номером очень мне симпатична. Это его роднит и с Чубайсом, и конечно же с Гайдаром. Все мы не лишены изрядной доли честолюбия. И я, и Петр здесь не исключение. Но мы всегда были готовы играть на команду и, спокойно стоя в сторонке, глядеть, как в лучах славы (которая по праву должна была достаться тебе) купается какое-то ничтожество. Нам казалось, что для пользы дела можно эти свои амбиции кое-куда засунуть. Хотя, может, мы были и не правы...
Так или иначе, но весь этот комплекс черт сделал Сергея намного ближе к гайдаровской команде, чем любого из ельцинской команды старых аппаратчиков. Хотя только потом выяснилось, в общем-то, очевидное: что с этой командой солидных и вполне себе бессмысленных дядек у него ничего общего нет, как и у всех нас: И что они ненавидят его и считают выскочкой точно так же, как и нас, и пить с ними он, как и мы, не научился.
Будучи юристом (в отличие от всех нас — экономистов), он, конечно же, в большей степени, чем мы, был психологом. Он лучше чувствовал мотивацию людей, в большей степени понимал, «как наше слово отзовется». Может быть, поэтому он был не так радикален, как многие из нас. Но всякий раз, когда Ельцину было трудно, бороться с возникшими проблемами он поручал то Гайдару, то Чубайсу, то Шахраю. Как это было, в частности, во время осетино-ингушского конфликта. Сначала послал «матерого товаропроизводителя» Хижу, тот не справился, вот и оказалось, что «мальчики в розовых штанишках» куда как полезнее всех этих аксакалистых импотентов.
Сергея столько раз выдвигали-задвигали, что он, наверное, уже перестал понимать, в фаворе он в тот или иной момент или в опале. Не нужен — тут же в Кремле про него забывали, а потом раз: нужно конституцию писать! Где Шахрай? Давай скорее его сюда! Садись — пиши. Гайдар как-то сказал мне, что он посчитал: у него было шестнадцать взлетов-падений. И всякий раз приходишь на какое-нибудь совещание и сразу видно, в каком ты сегодня статусе. Если люди толпятся вокруг, улыбаются, хвалят и спрашивают о семье — значит, ты «на ярмарку». Если даже в переполненном зале вокруг тебя пустой круг диаметром два метра — значит, все, «с ярмарки». Ты «сбитый летчик», лузер.
У Сергея взлетов-падений было даже больше, чем у Егора. Поэтому мудрость, которая к нему пришла теперь, она очень высокой пробы. Сократ как-то сказал: «Обязательно женись. Если попадется хорошая жена — будешь счастлив, если плохая — станешь философом». То же самое можно сказать и про государственную службу. Любой успешный царедворец мне скучен. Он интеллектуально вял, успех сделал его примитивным обскурантом. Другое дело — человек, переживший и взлеты, и падения! Такой собеседник больше знает про людей, про высокое благородство и про мерзкую низость, про страх и про трусость. Про мужество и про стойкость. Он больше знает про жизнь. И больше про смерть. С ним интереснее, у него есть чему поучиться. Предлагаем вашему вниманию наше с Петром интервью с Сергеем Михайловичем Шахраем. Сразу скажу, нам было интересно.
Альфред Кох
Альфред Кох (А.К.): Сергей! Мы с Петром делаем книгу. Изначально замысел был, что мы делаем книгу про Егора Гайдара, но, как часто в жизни случается, она вышла за рамки чисто формального пребывания Егора в правительстве, и мы затронули сюжеты, которые были до этого.
Мы неизбежно зашли и чуть дальше. Мы коснулись и путча 1993 года, и первой чеченской войны. Мы не заходили во второй президентский срок Ельцина. Там уже следы Гайдара, как говорится, не так видны, хотя выборы 1996 года тоже нами были затронуты. И мы не уходили совсем рано, в застой до прихода Горбачева.
Петр Авен (П.А.): Мы в основном говорили с экономистами, за исключением Гены Бурбулиса и Андрея Козырева. Нам интересны и ты, и Гена как люди не из команды Гайдара. Нам интересен взгляд на команду Гайдара извне. Почему она появилась? Как она появилась? Что она делала?
Потом, безусловно, ты играл фундаментальную роль в событиях Беловежской Пущи, в конституционном процессе. Эти вещи чрезвычайно важно сейчас вспоминать.
А.К.: Первый вопрос. Каким образом ты познакомился с Ельциным и как развивались ваши отношения?
Работа в парламенте
Сергей Шахрай (С.Ш.): Ельцина я увидел на I съезде российских депутатов, но тогда лично еще не познакомился.
А.К.: Летом 1990-го?
С.Ш.: Это была еще весна. I съезд открылся 16 мая.
П.А.: Ты избирался от кого?
С.Ш.: Московская область, 10-й национально-территориальный округ, примерно 1 350 000 избирателей. На тех выборах были нарезаны территориальные округа — максимум по 450 000—500 000 избирателей и национально-территориальные — в среднем по, миллиону. Мне достался, похоже, самый большой. В него входили все города Подмосковья. Я долго не мог понять, что это такой за бублик — без Москвы, но вокруг всей Москвы. А это было оборонительное кольцо, где сплошь стояли воинские части. И там должен был стать депутатом заместитель командующего войсками ПВО генерал Литвинов Владимир Васильевич. Естественно, что для агитации нас в военные части не пускали. Мы через заборы иногда лазили, по гарнизонам...
П.А.: А кто еще был конкурентом?
С.Ш.: Алевтина Федулова, бывшая главная пионерка СССР, пара космонавтов. Известный спортсмен — штангист Власов. В общем, у меня было 16 конкурентов.
П.А.: Они не ожидали, что ты можешь выиграть?
С.Ш.: Я, наверное, и сам не ожидал. Меня выдвинул тогда город Калининград — ныне Королев, где есть оборонные предприятия: «Звезда-Стрела», «Компомаш», «Энергия». Я читал там лекции по линии общества «Знание», и они меня знали уже пару лет как преподавателя юридического факультета Московского университета. Ученые на этих предприятиях подошли к процессу по-научному. Записали в список 26 кандидатов. Потом было несколько встреч в огромных залах по полторы тысячи человек, прямая дискуссия, по сути, такие первые «праймериз по-русски». Я оказался в итоговом списке.
А.К.: Оборонщики передавили солдат?
С.Ш.: Передавили. Потом я вышел во второй тур и во втором туре уже стал депутатом. До этого я не был знаком ни с Ельциным, ни с «Демократической Россией».
А дальше пригодились мои знания. Во-первых, как юриста, который профессионально занимался парламентами, в том числе в федеративных государствах. Во-вторых, как эксперта, который создавал в Верховном Совете СССР у Анатолия Ивановича Лукьянова129 систему электронного голосования. «Создавал» — это, конечно, громко сказано. Делали все ребята-программисты, а я писал для них алгоритм, потому что знал, что такое регламент, кто за кем выступает, какой режим голосования: мягкое, жесткое, квалифицированное. Надо было все варианты предусмотреть, чтобы заложить в систему. Я сидел в зале Совета национальностей рядом с этим огромным электронным ящиком и следил, чтобы регламент не сбоил. И еще моя задача была в том, чтобы результаты голосования становились известны избирателям в тот же день или на следующий.
<< [1] ... [69] [70] [71] [72] [73] [74] [75] [76] [77] [78] [79] [80] ... [112] >>
