О. Мороз. «Хроника либеральной революции»

Далее. Редактор «Независимой газеты» советовал Ельцину не мешкать с формированием коалиционного правительства. Этот совет он дал 26 марта, а 29-го с аналогичным, на этот раз ультимативным требованием выступил Съезд. Совпали. Между тем, как говорится, ежу ясно: в ту пору, пору тяжелейших экономических передряг, требовалось правительство профессионалов — единомышленников в вопросах экономики, а не правительство лебедя, рака и щуки.

Впрочем, в России и тогда было, в сущности, коалиционное правительство: наряду с Советом Министров существовал Верховный Совет, самочинно присвоивший себе ряд правительственных функций. В нем, как известно, были представлены многие партии. Коалиция имелась. Ну и что? Помогало ли это управлять государством, преодолевать кризис? Как раз наоборот — большего бардака не сыскать было, пожалуй, нигде в мире.

По Третьякову, большая ошибка Ельцина заключалась в том, что он, подталкиваемый прожектерами из своего окружения, попытался создать «президентскую партию», тогда как умные люди говорили ему, что это невозможно. В чем тут ошибка? Ну, попытался и попытался. «Попитка — не питка». В России в ту пору были десятки партий (да и сейчас их существует немало), и ни одной серьезной и полноценной. Так что ж теперь, по поводу каждой неполноценной партии волосы на себе рвать?

У президента нет опоры в народе, уверял Третьяков. Где они, хотя бы несколько мощных слоев, на которые он мог бы опереться? В самом деле, стоит посмотреть, кто тогда шел за Ельциным. Внимательно посмотрев, видишь: да нет, были они, эти слои — квалифицированные рабочие, фермеры, научно-техническая интеллигенция, часть директорского корпуса, молодежь... Наиболее образованная, наиболее активная часть общества. Если по опросам, — 50—65 процентов населения, если визуально, — море людское. То самое, которое выплеснулось на улицы Москвы, других городов 28 марта.

Наконец последняя «очевиднейшая» ошибка. «Кому мешали конкретные итоги VIII съезда? — писал Третьяков. — Целых три месяца мы жили бы без следующего съезда, Верховный Совет сочинял бы свои законы, президент выпускал бы указы. И сейчас каждый выполняет то, что должен выполнять...».

Что ж, можно рассуждать и так. Салтыков-Щедрин еще когда сказал: чрезмерная суровость российских законов несколько смягчается необязательностью их исполнения. Хочешь, — следуй закону, не хочешь, — не следуй. Все бы хорошо, если бы не экономика. Если бы не финансовый дисбаланс, не гиперинфляция, не продолжающееся обесценение рубля... Депутаты то и дело некомпетентно и безответственно вмешиваются в денежное обращение, в управление государством. Их беспроигрышный лозунг — «Чем хуже, — тем лучше!». Лучше потому, что больше обвинений можно адресовать президенту и правительству, больше навешивать на них всевозможных упреков и обвинений. Это не могло продолжаться до бесконечности. Экономика не выдержала бы. А если бы и выдержала, вправе ли президент был мириться с тем, что властолюбивые и безответственные циники заставляют страдать миллионы людей?

Самая поразительная часть письма-статьи Третьякова — та, где в пример Ельцину он ставил Хасбулатова. Этакая душка, оказывается, спикер ВС. Этакий незаурядный и непревзойденный политик. Он «вечно окружен людьми», он «говорит с людьми не менее раза в неделю», он «спонтанно реагирует на ситуацию», «живо, оперативно упреждая задумки» неумелых президентских стратегов. Если утром он вдруг совершит какую оплошность, непременно подкорректирует ее «вечерней репликой». Каково, а! «Вечерняя реплика», «послеобеденная ремарка», «послеполуденное уточнение»... «Хасбулатов вступает в живой спор со своими оппонентами, часто похваливая их, и со своими сторонниками, нередко кидая им желчные замечания». Вообще, он — «король телеэкрана».

Полно, про кого все это? «Король телеэкрана!». Знаете, был такой анекдот про Чукчу. Чукча пришел в фотоателье за своим портретом. Фотограф дает ему карточку. Чукча отказывается ее брать: «Это не моя, однако». — «Как не твоя? Нос твой?». — «Не мой, однако». — «Подбородок твой?». — «Не мой, однако». — «Фуфайка твоя?». — «Моя, однако». — «Значит, это ты и есть!». Так и здесь: одна «фуфайка» и совпадает с оригиналом — фамилия Хасбулатов. Все остальное — про кого-то другого.

Хасбулатов, по словам Третьякова, постоянно отпускает «неизящные да эффективные шутки», на которые сторонники президента «в силу своего недалекого ума не сразу и сообразят, как отреагировать». Что верно, то верно: очень большая требуется сообразительность, в высшей степени недюжинный ум, чтобы реагировать на все эти шутки. Главное же — большое остроумие надо иметь, чтобы с Хасбулатовым пикироваться. Некоторые примеры «неизящных» хасбулатовских шуточек я уже приводил, позже еще кое-какие процитирую.

У президента как, продолжает Третьяков: там все самые интересные, самые оригинальные идеи пресс-секретарь Костиков себе забирает; Ельцину — что останется. А вот его хасбулатовский коллега Злобин не было случая, чтобы «хоть раз лишил своего шефа оригинальной идеи (пусть и абсурдной)». Вот это уже ближе к истине — то, что в скобках.

На полном серьезе Третьяков советует президенту, по каким критериям следует подбирать людей в свою команду. Опять-таки, следуя примеру спикера, составлять ее надо из «профессионалов по дворцовым интригам». Тут уж — попадание в самую точку. Но, как говорится, избавь нас, Боже, от таких похвал и комплиментов!

Идем, однако, дальше по списку исключительных достоинств Хасбулатова, который излагается параллельно со списком пороков Ельцина.

«...Говорит он (Хасбулатов. — О.М.) чаще всего чистую правду...»

Как, как, как? Вы это всерьез? Оч-чень интересно!

Видимо, почувствовав всю нелепость подобного утверждения, Третьяков тут же поправляется:

«...Конечно, только ту, что выгодна ему, не всю, но в основном правду».

Понятно. Для клятвы на Библии не годится — там требуется излагать «правду, только правду и ничего, кроме правды», — но для того, чтобы поставить этого «правдиста» в пример президенту, вполне достаточно.

И снова — о сверкающем, искрометном, феноменальном остроумии председателя ВС, о его неповторимом артистизме, об умении влиять на широкие массы депутатов:

«...Спикер многое, очень многое умеет. И истерику, когда надо, закатить... И смешное словечко «опус» по поводу президентского указа запустить (а для этого мозги нужны, между прочим)...»

Насчет необходимости мозгов для составления таких аббревиатур («особый порядок управления» трансформируется в «опус») — вопрос спорный. Как и насчет качества такого юмора. Нет, может быть, для депутатского уровня шутка сия вполне годится, но не у всех же такой уровень. Очень сомневаюсь, например, что, если бы этот «опус» прозвучал на летучке в «Независимой газете», кто-нибудь расхохотался бы. Кроме, конечно, главного редактора (мы вынуждены ему верить на слово, когда он говорит, что считает эту шутку смешной).

И все-то, исходящее от Хасбулатова, Третьяков превращает в несомненные, неоспоримые достоинства. Ну, ничем его не проймешь! Даже знаменитый скандал со вселением самого выдающегося демократа современности в 400-метровую брежневскую квартиру — и то, по Третьякову, образец великолепной находчивости, остроумия, прекрасного знания российских традиций: «Да кто же в России не поймет, что единственная возможность получить квартиру, — использовать свое служебное положение. Иначе-то невозможно».

Если говорить серьезно, рассуждения на тему, хороший Хасбулатов человек или скверный, выдающийся или невыдающийся, — это рассуждения как бы не на тему. Это человек какой-то незнакомой нам цивилизации. Не в межзвездном, конечно, смысле. А может быть, и в межзвездном. Но в любом случае — он представитель цивилизации, нам не известной.

Вообще-то, лучше всего для него, когда он сидел в кресле спикера, было бы молчать. Потому что всякий раз, как только он раскрывал рот, из него вылетало нечто. Либо какое-то фантастическое, неправдоподобно хамское оскорбление, либо столь же фантастическая ложь, либо что-нибудь еще столь же необыкновенное.

Помните его знаменитое «Ребята растерялись»? О правительстве Российской Федерации. Или уподобление членов того же правительства червякам, которых ему с его спикерской высоты и разглядеть-то невозможно... И тут же, вслед за этим, — бесхитростное вранье, что он ничего такого не говорил (а по телевизору между тем прокручивается пленка с этими самыми спикерскими словами).

А как вам нравится такая «неизящная да эффективная шутка», обращенная к женщине-депутату: «Если хотите, то ДАЙТЕ кому-нибудь другому»? Или реплика, адресованная другой народной избраннице, упрекнувшей спикера, что он пользуется запрещенным приемом — бьет ниже пояса: «Меня вообще вы ниже пояса не интересуете!». А вот еще — депутату Шейнису: «Может, вас ОБРЕЗАЛИ?»...

Вообще, многие эпизоды из деятельности Хасбулатова, его изречения войдут в историю российского парламентаризма. Такое, например, рассуждение, характеризующее спикера как большого интернационалиста:

«Для того, чтобы в наших условиях многонационального народа правильную политику осуществлять, надо проводить совершенно четкую прорусскую политику. Вот я ее и провожу».

Или такое вот распоряжение:

«Вызвать сюда Черномырдина! Что он делал 28-го числа?».

Почти как у Гоголя. Помните: «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!»?

Обращение к коллеге-депутату:

«Идите отсюда подальше!».

Словесный пассаж, свидетельствующий о том, как глубоко спикер знает человеческую природу:

«Люди-то не хотят действительно брать за глотки друг друга, если их не натравливать. Да и то — натравливаешь, и то не хотят».

Как мы помним, 13 января 1992 года, менее чем через две недели после начала реформы, спикер заявил: «Уже можно предложить президенту сменить практически недееспособное правительство». Этим был дан сигнал К ТОТАЛЬНОМУ САБОТАЖУ РЕФОРМЫ со стороны советской номенклатуры. А уже год спустя Хасбулатов не моргнув глазом уверял, что впервые с критикой правительства он выступил в конце января. Кажется, велика ли разница — середина января или конец? Зачем, спрашивается, врать? Да так, по привычке. Привычка — вторая натура.

Ни единого слова не говорилось спикером просто так, чтобы что-то сообщить, как принято между людьми. Все — в ключе «профессионализма по дворцовым интригам». Один только пример: Хасбулатов выходит на трибуну утром 28 марта, чтобы проинформировать депутатов о том самом достигнутом то ли ночью, то ли утром соглашении с президентом. Кажется, чего проще, — так и скажи: достигнуто соглашение. Но вот спикер открывает рот. Внимание!

— По первому пункту мы договорились... — говорит Хасбулатов, — и президент наконец понял то, что для всех давно уже было ясно... Что проводить референдум совершенно бессмысленно...

Каково? И это называется компромисс, примирение. Через несколько минут президент вынужден взять слово и пояснить, какова его истинная позиция в отношении референдума.

И так на каждом шагу — ложь, передергивания, подтасовки... Любой желающий может взять стенограммы заседаний Верховного Совета, Съезда и собрать, если понадобится, целые фолианты из подобных высказываний спикера. Вот вам и правда, чистая правда!

Третьяков не раз намекает, что вообще-то по большому счету он на стороне президента, но вот ТАКТИЧЕСКОМУ МАСТЕРСТВУ, умению привлечь людей на свою сторону у «короля телеэкрана» можно поучиться. Да, это редкостное умение мы лицезрели, считай, каждый день. Зачем, спрашивается, было спикеру, словно мальчишку, шпынять министра обороны Павла Грачева после его выступления в Верховном Совете: из этого выступления, мол, все ясно, не ясно лишь главное — ради чего, собственно, министра и просили выступить — на чьей он стороне — президента или депутатов? Зачем было тыкать носом министра внутренних дел Виктора Ерина в заявление пресс-секретаря президента Костикова с требованием комментариев? Зачем было походя аттестовать министра безопасности Виктора Баранникова адьютантом его превосходительства, то бишь президента (правда, несколько позже Хасбулатов с Баранниковым нашли «общий язык»)? Зачем, наконец, после одного-единственного посещения Виктором Черномырдиным митинга делать такое публичное заявление: в последнее время премьер совсем перестал работать, ему некогда — он только по митингам ходит? Какая польза ему, Хасбулатову, лично от этих «тонко выверенных и глубоко продуманных» ходов? Да никакой. А вот поди ж ты...

Нет, что-то и с представлением о «тактическом мастерстве» у Третьякова неладно.

Трудно было найти более отталкивающую, более ненавистную для огромного числа людей (а как показывали опросы — для большинства) политическую фигуру, чем Хасбулатов. Даже и в коммунистических временах что-то не припоминалась такая. Хотя это отчасти, может быть, из-за того, что тогда все делалось скрытно, за прихлопнутыми дверьми. Наружу мало что просачивалось.

Уже тогда было ясно: не очень далек срок, когда Хасбулатов исчезнет с политической арены. Правда, в тот момент, в конце марта 1993 года, это отчасти связывали с возможностью его замены на первого спикерского зама Воронина, который, что называется, дышал Хасбулатову в затылок. Для России от такой замены вряд ли была бы большая польза. Прямой ставленник коммунистов, Воронин повел бы депутатский корабль к реставрации и реваншу еще более прямым и откровенным курсом. Но, по крайности, он не стал бы, наверное, делать тех откровенных глупостей, на которые, как на величайшие достоинства тогдашнего спикера, указывал Третьяков: партийно-номенклатурная школа возможного преемника не допускала ничего подобного.

* * *

Вообще-то, в действиях Ельцина и его окружения действительно довольно много было ошибок. О некоторых из них я уже говорил. При желании этот перечень можно продолжить.

Как можно было, например, после августовского путча почти два месяца предаваться безделью? Этот вопрос, как вы помните, я тогда же задавал госсекретарю Бурбулису. Ответ был в привычной для Геннадия Эдуардовича туманно-философской манере: дескать, надо все тщательно обдумать, скрупулезно взвесить дальнейшие шаги. Слишком долго все обдумывалось. А ведь то промедление, неприятие мер к коренному реформированию политической системы как раз и аукалось и в 1992-м, и в 1993-м...

<<   [1] ... [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] [62] ...  [98]  >>