• кредит в лизинг оборудование . Продажа в лизинг оборудования, автотранспорта и спецтехники, а также строительной и другой техники. Онлайн-заявка на лизинг без НДС. Документы для оформления.
Путь к процветанию: спасение капитализма от капиталистов
Рагхурам Раджан и Луиджи Зингалес
Transition, январь 2004 г. – Номер 1 (2004)
Рагхурам Раджан и Луиджи Зингалес — профессора
Чикагского университета. Проф. Раджан заступил на пост главного экономиста МВФ вместо Кеннета Рогофф в октябре 2003 года. Книга "Спасение капитализма от капиталистов: скрытые силы финансовых рынков — создание богатства и расширение возможностей" была опубликована издательством "Краун" в феврале 2003 года. Книга переведена на русский язык и издана Институтом комплексных стратегических исследований в 2004 году.
Извращенный вариант капитализма — когда могущественные корпорации сознательно стремятся исключить здоровую конкуренцию с целью сохранения своего привилегированного положения — снижает эффективность экономики и является причиной социальной несправедливости, тем самым подрывая политическую поддержку системы, основанной на свободном рынке. Однако распыление собственности также является неэффективным и опасным. Политический консенсус в пользу рыночной экономики может быть достигнут, когда собственность распределяется правильно, регулирование происходит в соразмерных дозах, и издержки общества снижаются
Что касается большинства американцев, капитализм является частью американского ландшафта. Он возник также спонтанно, как растет трава на его бескрайних прериях. Так же как и прерии, единственный риск, которому он подвержен, — это излишнее вмешательство человека. Для американцев ясно, что самая лучшая политика — это полное невмешательство государства.
Капитализм: так ли он естественен?
Поскольку экономическая мысль основывается прежде всего на американском опыте, у экономистов не возникает сомнений в том, что капитализм следует экспортировать в другие страны. Некоторые считают, что достаточно экспортировать американское право и институты, и капитализм расцветет немедленно. Так было в Соединенных Штатах, почему это должно быть как-то иначе в других странах? Поэтому экономика как правило игнорировала вопрос о политических предпосылках развития капитализма. Падение Берлинской стены и широкомасштабные эксперименты, которые стали проводиться в странах с экономикой переходного периода, имели мощный отрезвляющий эффект. Опыт последнего десятилетия показывает, что для эффективного функционирования капитализма недостаточно хороших законов и институтов. Необходим прежде всего политический консенсус среди населения. Свободный рынок не может существовать без политического консенсуса.
Как только экономисты признают эту простую истину, они сразу поймут, что Америка слишком оптимистично смотрит на перспективы распространения капитализма. На смену оптимизму приходит известная доля пессимизма в связи с осознанием внутренней хрупкости капитализма, хрупкости не экономической (как утверждал Маркс), а политической. Вкратце речь идет вот о чем. Хотя все пользуются плодами конкурентных рынков, никто конкретно не заинтересован в том, чтобы сохранялась конкурентная среда, и для всех игроков на рынке были равные условия. Таким образом, ни у кого нет кровной заинтересованности в расширении и сохранении свободного рынка. Свободный рынок — это общественное благо, и, как любое общественное благо, он не связан с интересами какой-либо конкретной группы людей. Напротив, у свободного рынка есть много врагов. В их число входят не только обиженные рабочие, потерявшие работу в результате конкуренции, но и сами крупные промышленники. Настоящий свободный рынок создает конкуренцию, которая подрывает позиции давно закрепившихся на рынке фирм, заставляя их вновь и вновь подтверждать свою компетентность. Поэтому в настоящей капиталистической системе свободной конкуренции не просто трудно заручиться политической поддержкой, нередко против нее открыто выступают некоторые из наиболее влиятельных групп населения. Неудивительно поэтому, что истинный свободный рынок укореняется с большим трудом. Вот почему его так трудно экспортировать. Так, например, после кризиса в Мексике в 1994 году Всемирный банк принял решение об оказании помощи правительству этой страны по совершенствованию финансовой инфраструктуры. В частности, в Мексике отсутствовал один из главных финансовых институтов — реестр кредитов, куда официально заносились бы активы, предлагаемые в качестве залогового обеспечения займов, с тем чтобы любой потенциальный кредитор имел возможность узнать, какую часть своего имущества заемщик уже заложил. Однако попытки Всемирного банка ввести такой реестр встретили мощное сопротивление со стороны местных банков. У банков и так было достаточно влияния и знания местных условий для того, чтобы получать необходимую информацию без реестра кредитов. Мало того, что такой реестр нисколько не улучшил бы их положение, он ослабил бы их конкурентное преимущество, поскольку более мелкие кредиторы также могли бы пользоваться этой информацией и играть на этом поле наравне с крупными банками. В результате ограничения на кредиты сохранились в интересах меньшинства. Этот пример далеко не единичен — их множество, в том числе и в промышленно развитых странах. Во всем мире крупные фирмы и финансовые учреждения с хорошей репутацией оказывают огромное влияние на политику, включая и создание рыночной инфраструктуры. Зачастую они не заинтересованы в свободном доступе на рынок, поскольку это увеличило бы конкуренцию. Неудивительно, что свободный рынок порою некому защитить и бедные слои населения во всем мире считают, что рынок направлен против них, не сознавая, что на самом деле они сталкиваются с коррумпированной, а не истинной формой капитализма.
Эта извращенная форма капитализма является причиной не только экономической неэффективности и социальной несправедливости, но также подрывает политический консенсус, поддерживающий по-настоящему свободный рынок. Исследование, проведенное Робертом Шиллером в начале 1990-х годов, показало, что население России относится к частной собственности и рынку во многом так же, как и население Америки. Однако более поздние исследования вывили, что 72% россиян выступают за деприватизацию собственности. Десять лет господства извращенного капитализма подорвали веру в свободный рынок даже больше, чем 70 лет коммунистической пропаганды. Почему же капитализм так естественно возник в Соединенных Штатах, а еще раньше в Англии, и так трудно прививается в других странах? Какие уроки можно извлечь из истории относительно того, что способствует, а что не способствует распространению капитализма? В нашей книге "Спасение капитализма от капиталистов" мы пытаемся дать ответы на эти ключевые вопросы.
Правильная доза государственного регулирования
Для того чтобы в стране возник и эффективно функционировал капитализм, государственное регулирование должно быть не слишком малым и не слишком большим. Чтобы уяснить это, рассмотрим следующий пример. Если бы вы захотели куда-нибудь полететь и узнали, что в авиации нет ни единого контролирующего органа, ни общих правил и норм безопасности, вы вряд ли согласились бы лететь на самолете только что созданной авиакомпании. Вы предпочли бы старую авиакомпанию с хорошей репутацией. Таким образом, полное отсутствие единых норм безопасности полетов играло бы на руку старым фирмам, не давая возникнуть новым и уничтожая конкуренцию. И напротив, если бы существовало правило, в соответствии с которым авиакомпания должна была иметь, по меньшей мере, пятилетний опыт безубыточной перевозки пассажиров, оно опять же поставило бы непреодолимый барьер для вхождения новых игроков на рынок, поскольку им по определению нечего было бы предъявить. Для конкуренции нужно иметь нечто среднее между двумя полюсами. Страна может достигнуть такого баланса только в том случае, если существует широкий консенсус в пользу рыночной экономики, а он может возникнуть только при условии справедливого распределения собственности. Излишняя концентрация собственности отрицательно влияет на развитие рынка, поскольку крупные собственники могут защитить свои интересы и без справедливой и объективной судебной системы и не заинтересованы в ее развитии. Более того, нередко они заинтересованы в том, чтобы не допустить развитие такой системы и продолжать и дальше пользоваться своими несправедливыми привилегиями. Однако развитию капитализма не способствует и излишнее распыление собственности, поскольку оно затрудняет координацию действий сторонников свободного рынка. Такой хрупкий баланс возник в Англии в XVI веке при Генрихе VII и Генрихе VIII после экспроприации собственности крупных землевладельцев и широкой распродажи земли. Возник мощный класс землевладельцев, в котором каждый по отдельности не мог позволить себе нарушать закон, а все вместе были достаточно сильны для того, чтобы требовать соблюдения закона и противостоять произволу монарха. Соединенные Штаты заимствовали и активно развивали эту экономическую структуру. Такие американские деятели, как Уильям Пенн и Томас Джефферсон находились под сильным влиянием английского философа Джеймса Харрингтона, который в своей книге "Oceana", опубликованной в 1656 году, выступал за более справедливое распределение земельной собственности, в чем он видел ключ к успеху Англии. Парадоксальным образом баланс власти легче достигается в странах, лишенных природных ресурсов. Наличие природных ресурсов, таких как нефть и алмазы, автоматически ведет к концентрации экономической, а следовательно, и политической власти, которой очень трудно противостоять, в особенности на ранних стадиях развития, когда не существует альтернативных источников власти. В отсутствие природных ресурсов у государства нет выбора. Если оно хочет иметь доход, оно обязано способствовать развитию коммерции и торговли, а для этого государство должно ограничивать себя и установить надежную правовую систему. Когда же в распоряжении государства легко добываемые природные ресурсы, оно может самофинансироваться независимо от воли населения и может позволить себе быть деспотичным. Не случайно в новой истории наиболее демократичные формы правления были установлены в Венеции и Нидерландах, где главным экономическим ресурсом являлось трудолюбие народа. Не случайно и сегодня страны, богатые природными ресурсами, зачастую имеют деспотический режим. Однако приватизация природных ресурсов не является панацеей. Учитывая то, какую экономическую, а следовательно, и политическую силу дает обладание ресурсами, осуществить необходимое разделение между государством и обладателями ресурсов становится нереальным. Либо обладатели ресурсов получают столь большую политическую власть, что практически могут управлять страной, либо государство в конце концов уступает соблазну и проводит национализацию ресурсов. Ни в том, ни в другом случае не может быть и речи о надежной судебной системе и правах собственности. Напротив, если страна открыта для конкуренции извне, ей легче достигнуть правильного баланса государственного регулирования. Местные лоббисты могут затруднять работу местным фирмам, но они не властны над иностранными конкурентами. Единственное, что они могут сделать, это закрыть границы страны. Рынок развивается лучше всего, если такая возможность исключена благодаря широкому распространению принципа свободной торговли или давлению со стороны соседних стран.
Выводы для стран с переходной экономикой
Хотя настоящая книга писалась не только на материале стран с переходной экономикой, ряд ее выводов важен и применим к этим странам. Мы объясняем, почему Азербайджан, Казахстан и Россия, обладающие большими природными ресурсами, менее успешно движутся к рыночной демократии, чем страны Восточной Европы, у которых природных ресурсов не так уж много. Мы показываем, почему ваучерная приватизация была ошибкой. Стремясь к максимальному распылению собственности, большему, чем в какой-либо другой западной стране, организаторы
заранее исключили политическую востребованность юридической защиты прав собственности. Парадоксальным результатом этого явилась сверхконцентрация собственности, когда несколько индивидов с хорошими связями и доступом к информации сумели "сгрести" акции по бросовым ценам, поскольку граждане не имели возможности реально ими воспользоваться. В России проблема усугубилась так называемыми залоговыми аукционами, в результате которых наиболее ценные добывающие компании достались лицам с хорошими политическими связями. Мы показываем, что надежды на быстрое движение России к свободному рынку и демократии, по-видимому, слишком оптимистичны. Эти надежды основаны на том, что процесс консолидации собственности в нефтегазовой отрасли России привел к возникновению мощных игроков, которые практически являются собственниками своих фирм и потому кровно заинтересованы в благосостоянии всей страны. Идея эта не нова. В 50-х годах ХХ столетия президент компании "Дженерал Моторз" Чарльз Уилсон, ставший впоследствии министром обороны при президенте Эйзенхауере, сказал: "То, что хорошо для "Дженерал Моторз", хорошо для страны". Вряд ли это было справедливо в отношении Соединенных Штатов в то время. И вряд ли это является справедливым в отношении России сегодня. Наоборот, излишняя концентрация собственности на природные ресурсы России может создать проблемы в будущем. Сейчас мы являемся свидетелями борьбы между олигархами и государством за контроль над огромными прибылями от добычи природных ресурсов. С одной стороны, президент В. Путин пытается увеличить доходы госказны (и потенциально предотвратить политическое недовольство), угрожая олигархам возможностью экспроприации собственности на том основании, что сама эта собственность была захвачена незаконно в ходе приватизации. С другой стороны, олигархи в буквальном смысле пытаются купить консенсус среди законодателей с тем, чтобы они принимали нужные им законы. Для будущего свободного рынка и демократии и то, и другое плохо. Если победят олигархи, их собственность будет защищена, но принцип конкуренции и свободного вхождения новых игроков на рынок будет нарушен. А главное, это подорвет веру в нарождающуюся и хрупкую демократию. Если избиратели, которые глубоко не приемлют процесс приватизации, увидят, что послушный парламент не выполняет их волю, то каково будущее демократии в России? Но если государство сумеет отнять собственность у олигархов, что ожидает частную собственность, а следовательно, и рыночную экономику в стране в будущем?
Несмотря ни на что, мы ставим на свободный рынок
Что можно сделать? В нашей книге мы возлагаем надежды на открытый рынок и структурные реформы, направленные на более широкое и эффективное распределение собственности. Мы показываем, что смягчение социальных последствий перехода к рынку позволяет снизить антирыночные настроения. Таковые, к сожалению, весьма распространены в таких странах, как Россия, где введение рыночной системы привело к безработице, а нередко и бедности широких слоев населения. Мы понимаем, однако, что наши политические рекомендации потенциально противоречивы. Если олигархи обладают большим политическим влиянием, то как можно надеяться на проведение политики ограничения их власти в долгосрочной перспективе? То, чего не хватает и что могло бы дать надежду, — это создание политического сознания в поддержку реформ среди
широких слоев населения. Реально понимая власть денег, мы тем не менее не настолько циничны, чтобы полагать, что идеи не имеют никакой силы. Цель нашей книги "Спасение капитализма от капиталистов" как раз и состояла в том, чтобы донести до читателя, что капитализм не потерпел крушение, но что во многих странах мира его нужно просто спасти от капиталистов.
