За годы, прошедшие с начала реформ, облик России неузнаваемо изменился. Сменилась политическая система. На смену общественной (государственной) собственности пришла частнокорпоративная. Проведена либерализация цен, осуществлен переход к открытой экономике, создана новая финансовая система. Созданы достаточно весомые. предпосылки для развития предпринимательства и бизнеса.

Существенно изменилась и социальная структура общества - появился влиятельный слой новых собственников. Но одновременно резко усилилось и социальное расслоение населения. Прогрессирующая бедность значительной части населения становится одной из характерных черт новой экономики. Пышным цветом расцвела коррупция в органах государственной власти и криминализация всей общественной жизни. По видимому, есть все признаки того, что значительной части населения страны "неуютно" живется в специфических для России условиях перехода к рынку.

Эта специфика проявляется в большом и малом. И если внимательно присмотреться к реальной действительности, то нетрудно заметить, что наша рыночная экономика удивительным образом отличается от нормальной, рыночной экономики западного типа.

Известно, например, что в нормальных рыночных экономиках расширение масштабов приватизации сопровождается повышением эффективности производства - растет его рентабельность, увеличивается инвестиционная привлекательность, повышается конкурентоспособность выпускаемых товаров или оказываемых услуг.

Опыт российской экономики свидетельствует об обратном. Крупномасштабная приватизация государственного имущества была проведена в кратчайшие сроки, и теперь уже более 2/3 продукции производится на негосударственных предприятиях. А результат? Вместо расширения масштабов выпуска продукции, роста эффективности производства сплошь и рядом сокращается сбыт продукции, снижается рентабельность, увеличивается число убыточных предприятий.

В нормальной рыночной экономике снижение государственных расходов до некоторых разумных пределов является эффективным средством оживления экономики, стимулирующим бизнес, увеличивающим масштабы производства и спрос. У нас реакция экономики на эту акцию иная. Сокращение бюджетных расходов вызывает волну неплатежей; растут объемы просроченной задолженности, свертывается производство социально значимых общественных благ, замораживаются поселки и города, возрастают объемы так называемых веерных отключений электроэнергии, резко сокращается конечный спрос, останавливаются предприятия и организации бюджетной сферы. Соответственно уменьшается налогооблагаемая база, а вместе с ней и поступления доходов в бюджеты всех уровней. При росте профицита федерального бюджета увеличивается реальный дефицит консолидированного бюджета. Круг, как говорится, замыкается.

В современных рыночных экономиках нет и не может быть такого феномена, как невыплата заработной платы, пенсий или пособий. Для нашей экономики это норма. Государство не имеет на этот счет юридически оформленных обязательств перед гражданами, а предприниматели - перед работниками.

И перечень таких аномалий российского рынка можно было бы бесконечно множить. Но уже из того, что мы привели, очевидно, что наша экономика бесконечно далека от нормального рыночного аналога. Это, конечно же, не рынок, а его квазирыночный гибрид, вобравший в себя худшие черты директивной и рыночной экономики.

Вмешательство государства в российскую экономику за годы реформ не только не ослабло, а усилилось. При этом оно приобрело новые, более уродливые формы: усиление чисто властных рычагов давления на экономику - через налоговый пресс, манипуляции с расходными статьями бюджета; расширение перераспределительных функций путем изъятия и передачи финансовых ресурсов отдельным регионам - как средство более жесткого привязывания последних к политике, проводимой центром; прямое участие в разборках между противоборствующими экономическими группировками "новых собственников" и т.д.

Но в экономическом и правовом смысле государство бесконечно ослабло. Оно стало поспешно уходить из тех сфер экономики, в которых как раз его функции при переходе к рыночной экономике должны были бы заметно усиливаться. Государство фактически устранилось от полновесного использования своих прав собственности на находящееся в его распоряжении имущество, предоставило бесконтрольно это делать другим, чем вызвало обвал криминализации в экономике, натурализацию хозяйственного оборота, обескровило бюджет. Государство ослабило ответственность по своим долговым обязательствам и займам, прежде всего перед своим населением, за выполнение государственных заказов, но своевременной выплате заработной платы, пенсий и пособий, за платежную дисциплину.

В результате происшедшего перераспределения функций государство открыло широкий доступ в экономику криминальным структурам, превратившим ее в своеобразный конгломерат мафиозных структур и группировок.

И все дело в том, что уход государства из экономики не был скомпенсирован развитием эффективных институтов рыночных отношений на уровне предприятий и регионов( На эту квазирыночную особенность нашей экономики было впервые обращено внимание акад. А. Некипеловым. См.: Львов Д., Некипслов А. Необходима новая стратегия реформ / / Независимая газета. 2000. 8 апреля. ).

Не удивительно, что в отсутствие соответствующих компенсационных механизмов рыночные реформы в России "захлебнулись". В результате большие ожидания, зародившиеся в обстановке перестроечной эйфории, оказались напрасными.

До сих пор остаются без ответа даже самые простые вопросы.

Ликвидирована ли у нас в стране "экономика дефицита" или он просто перешел из одной формы в другую?

Возможна ли вообще адаптация экономики к рынку, если в стране вот уже много лет практически нет инвестиций? Не сведется ли в этих условиях процедура банкротства к механической ликвидации отечественной обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства?

В какой мере криминализация экономики является платой за "шоковую терапию"?

Число таких вопросов можно множить до бесконечности.

Говорят о трансформационном кризисе, о его неизбежности, о том, что либерализация экономики выявила всю убогость прежней хозяйственной системы и ясно указала на необходимые направления дальнейших действий. Либерализация прежде закрытой экономики, свободный поиск альтернативы прежней уродливой системе цен, переход к конкурентным отношениям в экономической среде, сформировавшейся под прессом неэффективного управления - все это, мол, не могло не привести к тяжелым проблемам, но дает шанс в перспективе, которого не было бы при продолжении движения по старому пути.

Но даже если согласиться с этими суждениями, остается вопрос о темпе преобразований. При масштабах российской экономики, колоссальной инерции сложившихся отношений и устаревших технологических укладов производства шоковая либерализация не только высветила изъяны старой системы, но и воспроизвела их в новых обличиях. Поэтому она не увеличила шансы на нормальную жизнь, а уменьшила их. Мы оказались абсолютно неподготовленными к этому неожиданному феномену сохранения всех старых проблем в новых обличиях. В дополнение к старым появились новые проблемы. Но главная цена уже уплачена, и уплачена с беспрецедентной поспешностью - это потеря управляемости экономикой, громадный ущерб, нанесенный производству и жизненным интересам миллионов людей. Потенциал оптимизма и готовности к переменам, накопившийся к середине 80-х во всех слоях российского общества, сейчас близок к исчерпанию.

Главные причины провалов в экономике и социальной сфере следует искать прежде всего в профессиональной неподготовленности и отсутствии необходимых морально-нравственных качеств у тех, кому было доверено осуществлять реформы. Ритуальный подход к экономике на основе стандартных схем, предложенных нам Западом, погубил рыночные реформы в России. Молодые реформаторы формально заменили догму одного учения - "марксизм всесилен потому, что он верен", на другое - "монетаризм - это единственный путь построения капитализма".

За исходную точку отсчета была принята разработанная финансовым истеблишментом США для отсталых и развивающихся стран монетаристская доктрина Вашингтонского консенсуса. Симптоматично, что наши последователи этой доктрины не попытались даже проанализировать очевидные провалы ее использования в таких странах, как Боливия, Мексика, Аргентина и др. И, наоборот, вне ноля их зрения оставался Китай, который достиг выдающихся успехов на пути рыночных преобразований, но который при этом никогда не пользовался рецептами МВФ, Всемирного банка и других финансовых институтов, ответственных за реализацию идеологии Вашингтонского консенсуса.

Для наших реформаторов так и остался непонятым очевидный факт, что и в области экономических доктрин Запад поставляет нам продукты отнюдь "не первой свежести", оставляя для собственного потребления лишь проверенные и хорошо работающие на практике инструменты: в бюджетной, в кредитно-денежной политике и других важных для развития экономики сферах.

Главное и основное, ради чего, собственно, и проводятся реформы - Человек, его нужды и чаяния, был выключен из процесса рыночных преобразований. Граждане страны, во всяком случае их большая часть, при проведении так называемых рыночных реформ по существу не отождествляли интересы своей самореализации с соблюдением законов России, сохранением ее территориальной целостности, ростом авторитета среди других стран, т.е. с ростом общего, а не только личного благосостояния. А будущее страны зависит от того, насколько явно или неявно люди будут проявлять себя как члены единого общества не только в коммунальном, но и в социальном смысле.

Вот тогда мы на деле, а не на словах получили бы подлинно гражданское, демократическое общество. Для этого в России имеются самые весомые социальные и научные основания. Это стратегическая установка. Но для ее реализации потребуется не одно десятилетие.

Долго еще Россия будет искать законченную форму своего социально-экономического и политического устройства. Цель будет уточняться в реальном движении. Смыслом этого движения должно стать заботливое освоение нашего национального опыта (включая семьдесят социалистических лет) и опыта мирового развития. Пришла пора перестать относиться к своей стране как к целине, которую нужно периодически поднимать и перепахивать заново, теряя всякий раз слои плодородной почвы, накопленной предшествовавшим развитием. Уникальное разнообразие природно-климатических и национально-культурных российских ландшафтов должно быть бережно освоено, претворено в региональное разнообразие форм жизнеустройства, в их числе и экономических.

Нельзя медлить с крупными акциями, закладывающими основы нашего существования на много лет вперед, - лишь бы только всегда оставалось какое-то пространство для маневра. Если уверенности мало, лучше выждать и положиться на творческий потенциал жизни... Пусть само Время поможет нам подобрать аргументы, необходимые для принятия правильного решения. Именно в этом и состоит стратегический стиль мышления.