В ПОИСКАХ НОВОЙ КОНСОЛИДИРУЮЩЕЙ ИДЕИ. АТРИБУТЫ "СОВРЕМЕННОСТИ" КАК ОРИЕНТИР МОДЕРНИЗАЦИИ

Глава 3 книги "Путь в XXI век (стратегические проблемы и перспективы российской экономики)», под ред. Д.С. Львова. М.: Экономика, 1999"

В.Д. Белкин, д.э.н., проф.; Ю.В. Овсиенко, д.э.н., проф.; Ю.В. Сухотин, д.э.н.; С.Н. Рогов, д.ист.н.

"Современными" порой называют просто множество всех тех людей, общественных порядков, технологий, идеологий, которые существуют, фактически присутствуют в один и тот же момент или период истории. Но поскольку все эти объекты и явления не остаются неизменными, более точным и содержательным оказывается нормативное понимание современности - выделение необходимых признаков, которым должны отвечать фактически существующие претенденты на звание современных. В обиходе мы свободно отличаем, например, высокоскоростные удобные современные автомобили от допотопных мотоколясок, занятия космонавтов или программистов от ручного труда землекопа или грузчика, системы социального страхования от родоплеменных связей - не только потому, что явления, названные первыми, появились хронологически позднее, но именно потому, что более старые явления оказываются и устаревшими, уступающими в эффективности, дающими обществу гораздо меньше возможностей продолжать и улучшать свое жизнеобеспечение.

Приняв этот подход, не следует удивляться возможному выводу, что ни одна из фактически сложившихся социально-экономических систем не отвечает в должной мере "требованиям времени", что все они нуждаются в той или иной глубине преобразований.

До недавних пор социально-экономическая эволюция человечества в целом двигалась самотеком, как "естественно-исторический процесс", в режиме дрейфа, а не движения по избранному штурманами курсу. Сейчас продолжение такого хода событий стало смертельно опасным для человечества - именно по причине колоссальной мощи созданных технических средств и организационных структур.

Многие века человечеству "сходили с рук" такие опаснейшие способы жизнеобеспечения и обогащения отдельных сообществ, как агрессивные, захватнические войны. Сегодня нуждаются в строжайшем контроле и сознательном регулировании даже обычные, вроде бы мирные хозяйственные занятия, как энергетика (чреватая Чернобылями), промышленная переработка, транспорт, сельское хозяйство (крупномасштабные утечки горючего, химикатов и т.п.), - практически все отрасли хозяйственной деятельности.

Не только в технике, но и в социально-экономических, политических и других отношениях превалируют обоюдоострые структуры, системы, устройства, которые, в зависимости от дозировки и комбинирования, могут оказывать либо благотворное для всех, либо опасное, губительное для многих воздействие на события. Поэтому тщательный всесторонний анализ, согласование интересов множества лиц, объединений, государств, оказываются крайне необходимыми для освоения любых видов техники, организации, экономических механизмов - даже таких, которые (как, например, рыночные механизмы), являются воплощением саморегулирования и "дрейфа". Как показывает печальный опыт недавних лет, опрометчивое, нескоординированное реформирование сплошь и рядом оборачивается хозяйственным упадком, кровопролитными военными конфликтами, эскалацией преступности, культурным одичанием. Отчетливо видно, что даже основанные на стихийной саморегуляции хозяйственные системы подлежат централизованному регулированию с позиций высоких ценностных ориентиров общества, не должны отдаваться во власть своекорыстных, эгоистических мотивов.

Приоритеты сознательного пилотирования, гуманизации и экологизации хозяйственной жизни и социально-экономических преобразований - таковы требования современности, с которыми следует сообразовывать практику модернизаций. Вопреки представлениям, насаждаемым безудержными апологетами "перехода к рынку", магистраль научно-технического развития вталкивает экономику в сферу обязательного подчинения высшим нравственным ценностям, императивам заботы о достойном образе жизни для всех людей. Лауреат Нобелевской премии по экономике П.Самуэльсон справедливо утверждает: "По мере того, как общество продолжает комфортабельно обустраиваться, оно может позволить себе неприязнь к чисто денежным мотивациям, основанным на своекорыстии. В наши дни новая граница в изучении политической экономии пролегает поблизости от этих очень важных нематериальных аспектов человеческого существования. В процессе эволюции ценности выживания противостоит взаимный альтруизм ... Сплоченные общества, в которых различные группы избирателей обеспечивают население всеобъемлющей системой социального страхования на тот случай, если кто-либо окажется безработным, бедным, потеряет здоровье, станет нетрудоспособным в старости, эти общества в конечном итоге одержат победу над обществом, состоящим из эгоистических одиночек, бросающих песок в сахар, если только они могут обманным путем всучить его на конкурентном рынке, над теми, кто озабочен в деловой жизни лишь своими собственными интересами. Любовь в смысле agape , заботы о других человеческих существах, вот что, в конце концов, можно считать хорошим бизнесом и хорошей экономикой".1

Огромное увеличение фабрикации средств производства и продуктов потребления делает относительно все более "редкими" и дорогостоящими человеческий и природный факторы производства, вынуждает с особой тщательностью соблюдать законы их нормального воспроизводства, делает все более неприемлемыми человекорасточительные и природоемкие системы хозяйствования.

Не только высокое материальное благосостояние всех граждан, но и всемерное уважение прав и достоинства каждого человека становятся обязательными атрибутами человекосберегающей экономики.

В современном мире радикально возрастает значение комплексности неоднозначных, разнонаправленных ключевых социальных институтов и хозяйственных механизмов. Это делает практически непригодными и опасными ортодоксальные теории, однобоко противопоставляющие (от огульного восхваления до бесповоротного осуждения) плановую или рыночную экономику, общественную или частную собственность, экономический рост или перераспределение богатства как источники благосостояния граждан.

Так, поборники плановой экономики, акцентируя ее достоинства (сознательный выбор курса развития, способность к быстрой мобилизации и координации сил на ключевых задачах), значение которых в современном мире, несомненно, возрастает, упускают из виду опасные внутренние дефекты директивных систем (подмена экономической заинтересованности "командованием", превращение публичной власти в своекорыстную частную корпорацию чиновников). Эти дефекты драматически проявились в России, как и во всей группе так называемых социалистических стран. Напротив, адепты рынка, приветствуя присущие этому хозяйственному механизму динамизм, высокую адаптивность к инновациям в технике и образе жизни, замалчивают всё усиливающуюся в современную эпоху доминирования крупных организаций угрозу конфронтации частных выгод с жизненными интересами населения, общества в целом. Крупные организации в современных системах регулирования экономики представляют "мезоуровень", на котором еще полезны локальные стимулы частных выгод, но жизненно важно жесткое подчинение общесоциальным приоритетам. Грубым нарушением этого принципа оказалась шоковая либерализация, "освободившая" не созидательную хозяйственную инициативу масс, а разрушительное для народного хозяйства и общества своеволие хозяйственно-политических кланов.

Ортодоксальные противопоставления частной и общественной собственности архаичны и социально опасны. Современности в этой проблематике адекватен синтетический подход, плюрализм способов утилизации хозяйственных благ (от индивидуальной трудовой деятельности до нераздельного совместного употребления всем населением). Сегодня проблемы собственности не могут решаться вне контекста глубоко зашедшего процесса разъединения собственности и менеджмента, превалирования систем трастового (доверительного) управления не своим имуществом специализированными лицами и учреждениями. Особо важное значение в современном мире приобретают паевые системы собственности, позволяющие концентрировать распыленные сбережения "мелких вкладчиков" для формирования мощных производственных объединений и вместе с тем в принципе снять проблему обездоленных, пролетаризированных слоев населения (через институт персональных инвестиционных счетов и социальных дивидендов). Наименее очевидна необходимость крупных собственников (персональных или групповых), в каковой роли зачастую подвизаются субъекты спекулятивного профиля, не участвующие (и не заинтересованные) в организации эффективного хозяйствования.

РЕАБИЛИТАЦИЯ ИДЕОЛОГИИ.

При нынешнем обилии концепций, программ, "политик" (структурная, промышленная, социальная, оборонная и т.д.), споров и взаимных обвинений в недостаточной проработке критериев, приоритетов, механизмов реализации предлагаемых стратегий, странно звучит повторение лозунгов деидеологизации и деполитизации экономической жизни, выдвигавшихся в начальном периоде радикальных реформ. Ведь по смыслу термина, идеология есть осознание людьми своих интересов, текущих выгод и более высоких, "смысложизненных" призваний, оценка с этих позиций всевозможных явлений природы и общества. Политика есть выработка целей и задач, методов и средств их выполнения на основе идеологически освоенных ценностных ориентиров и критериев оценки. Наложить табу на идеологию и политику значило бы в корне пресечь всякую сознательную практику, частную и общественную.

Конечно, "ликвидаторы" идеологии стремились устранить не всякую, а только, как им казалось, мешавшую освоению механизмов рынка идеологию и практику государственного руководства экономикой. Ссылаясь в оправдание ненужности последнего на старинный тезис о "невидимой руке рынка", они не заметили, что сам этот тезис есть идеологическая доктрина, трактующая об однонаправленности равнодействующей частных интересов и политики общего блага. Не будем говорить о состоятельности этой доктрины. Примечательно, однако, что и те профессиональные экономисты, которые подчеркивают недостаточность рыночной саморегуляции, необходимость направляющей социально-экономической политики, подчас поддаются инерции пропагандистских клише. При пересмотре экономической роли государства, надо, мол, "исходить не из идеологии, а из практики". Как же можно без оценивания ситуации и представлений о надлежащем порядке, т.е. без идеологии - установить, что практика нуждается в определенном пересмотре?

Внешнее правдоподобие антиидеологических утверждений связано с тем, что практика, хотя и невозможна вне идеологии, вне политики (ценностные ориентиры и линия поведения есть у каждого активного участника событий), не сводится к расстановке ценностных указателей и выдвижению политических требований. Человеческая практика по своей специфике сознательна, субъективна, пронизана принятием решений. Но она имеет и объективные закономерности, включая и те, которые формируют характер самих идеологий, позволяющих этой практике продолжаться, изменяться без расстройства и хаоса общественной жизни. Кажущаяся ненадобность идеологии подпитывается необязательностью непрерывного принятия новых решений при стереотипном (рутинном) ходе дел, а также тем, что каждой сфере деятельности присущи свои, локальные ценностные ориентиры, согласие по которым позволяет сотрудничать лицам с весьма различными мировоззрениями, политическими убеждениями и т.п. Самонастройка, саморегуляция рыночных механизмов обусловлена, разумеется, не тем, что их участники действуют бессознательно, а тем, что в определенных границах общеполезная сбалансированность в народном хозяйстве может поддерживаться посредством массовидных контрактов между хозяйственными партнерами, без корректирующих сигналов с "центрального пульта". Что касается локальных ориентиров, то люди часто ведут себя в соответствии с известным афоризмом: "Неважно, какого цвета кошка, лишь бы ловила мышей". Мы может быть разных убеждений и верований с мэром, директором предприятия и т.д., лишь бы они умели вести городское хозяйство, руководить производством и т.п.

Во всех случаях общезначимая идеология и соответствующие общеобязательные решения, хотя и не должны превращаться в мелочный инструктаж и командование, но всегда необходимы, чтобы контролировать положение и выправлять его в "нештатных ситуациях". Так, в реальной рыночной экономике "несовершенной конкуренции" общезначимая этика, право, публичная власть призваны действовать, чтобы движимые стремлением к частным выгодам экономические "тяжеловесы" не наносили ущерба один другому и обществу в целом.

Что касается так называемого прагматизма, то он отнюдь не избавляет от идеологии. Каждое из конкретных дел, имея свои внутренние оценки качества и результатов работы, подчинено общеобязательным нормам, предохраняющим от антисоциального поведения (скажем, приоритетного обслуживания родичей, земляков, единоверцев, партайгеноссе в ущерб дискриминируемым прочим гражданам. Понятно, что чем больше эти нормы отвечают общечеловеческим интересам, тем надежнее они цементируют общество, сближают людей, ослабляют угрозу социальных конфликтов. Такая идеология существует в современном мире - это доктрина неотчуждаемых прав человека. Зачем же отрекаться от нее и от основанной на этой идеологии политики?

Огульные гонения против идеологии "вообще" - свидетельства неблагополучия с правами человека в данном обществе, неспособности или нежелания власть имущих защищать интересы всех граждан, а не только некоторых групп (в том числе самих правителей). К сожалению, такое положение сохраняется в "либерализованной" России. Антиидеологические декларации оказываются способом заглушить критику социально-политического курса, не заслуживающего доверия многих граждан. Это - продолжение тоталитаризма, лишь сменившего политическую окраску, а не его преодоление. Выход из глубокого системного кризиса возможен при реальном, а не показном, воплощении в жизнь требований идеологии прав человека.

ЭВОЛЮЦИЯ ЦЕННОСТНЫХ ОРИЕНТИРОВ
В ХОДЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ .

В социально-экономической жизни, как и в других сферах человеческой деятельности, действуют два главных типа ориентиров: общесоциальные и секторальные. Они известны здесь как критерии социальной справедливости и экономической эффективности. Современная экономическая наука показала, что хорошее сочетание этих основополагающих критериев социального прогресса может быть обеспечено рыночной экономикой, органично включающей централизованное регулирование.

Выдающийся французский экономист, лауреат Нобелевской премии 1998г. Морис Алле писал: "Децентрализованная и конкурентная организация экономики не только не противостоит сознательному вмешательству общества в соответствии с планом, но напротив, требует его... Основные преимущества экономики рынков и преимущества сознательного действия общества по плану, нацеленному на достижение более эффективной и одновременно более справедливой экономики, могут сочетаться только при такой организации экономики, когда она, с одной стороны, основана на свободной и самостоятельной деятельности экономических агентов (индивидов и предприятий) в рамках экономики рынков и, с другой стороны, на планировании институциональных рамок этой экономики, которое обеспечивает справедливость в распределении доходов, социальное возвышение наиболее способных, стабильность и безопасность".

Нынешняя трактовка неотъемлемых прав человека признает обязанностью государств и правительств не просто защищать жизнь, свободу и достоинство всех своих граждан, но и гарантировать им такой уровень жизнеобеспечения, который давал бы возможность без принуждения включаться в трудовую (хозяйственную) деятельность и прекращать ее. Эта установка входит в конституции многих стран, в декларации и уставы авторитетных международных организаций - ООН, МОТ, ЕС и др. Имеется она и в Конституции РФ. Ст.7 объявляет Россию "социальным государством, политика которого направлена на создание условий достойной жизни и свободного развития человека". Говорится здесь и о гарантировании минимальной оплаты труда, размеров пенсий. Но от общих слов до реальных действий - "дистанция огромного размера". Какова цена конституционных гарантий, если практика шокорадикальных реформ вырыла социальную пропасть между имущими и неимущими, причем "гарантированные" минимальные заработки и пенсии не достигают и четверти прожиточного минимума? Как это вяжется с представлением о достойной жизни и свободном человеческом развитии?

Впрочем, и в самых развитых, богатых странах не все благополучно с реализацией критерия социальной справедливости. Так, массовая безработица носит явно недобровольный характер. По методологии МОТ, в качестве безработных регистрируются лица, активно ищущие трудоустройства, т.е. заведомо несогласные с отлучением от работы, хотя бы социальные пособия и обеспечивали материально "жизнь в достатке".

Критерий эффективности нацеливает экономику не на жизнеобеспечение каждого гражданина непосредственно, а на максимизацию совокупного результата (национального богатства и дохода, фонда личного потребления и т.п.). Здесь превалирует роль человека не как "самоцели", а как средства, фактора производства, трудового ресурса, наряду с природной и инвестиционной составляющими ресурсно-хозяйственного потенциала.

В раскрытии содержания критериев справедливости и эффективности, их взаимосвязей, недостает единства понимания даже в профессиональных обсуждениях, не говоря уж о профанации этих важных проблем в СМИ.

Отечественные экономисты чаще всего подменяют эффективность ( efficiency ) как меру утилизации ресурсно-хозяйственного потенциала неточным понятием продуктивности фактически применяемых ресурсов (производительности труда, продуктивности сельхозугодий и т.д.). Согласно точному определению, эффективной может быть лишь нерасточительная экономика, в которой нет незанятых людских и материальных ресурсов, позволяющих увеличить совокупный продукт. Неточное - дает добро нерациональным режимам хозяйствования, сочетающим неиспользование части ресурсов (например, людских) с чрезмерно интенсивной эксплуатацией другой, наиболее продуктивной их части.

В зарубежной литературе нередки необоснованные слияния двух критериев эффективности либо их противопоставление. Так, вытекающие из формализованного решения продуктовой задачи экономические оценки ресурсов часто именуют "справедливым распределением дохода", как бы стирая грани между эффективностью и справедливостью. Между тем, эти оценки распределяют доход лишь между "обезличенными" ресурсами, а не между конкретными индивидами, одни из которых могут владеть всеми действующими факторами (труд, земля, капитал), другие - не располагать ничем (уволенный работник, разорившийся предприниматель и т.д.). Какой доступ к совокупному доходу получат все эти лица, отнюдь не вытекает из решения продуктовой задачи. С другой стороны, нередки уподобления совокупного дохода "общественному пирогу", который вследствие попыток справедливо разделить его может уменьшиться при последующих выпечках. Такие утверждения строятся на плохо обоснованной гипотезе дестимулирующего воздействия справедливого распределения на хозяйственную деятельность. В действительности в народнохозяйственном масштабе механизмы стимулирования не следуют простым схемам внутрипроизводственной сдельщины. Значительную долю населения составляет экономически неактивное (в РФ - 51%), которое не может откликаться на варьирование достающихся ему частей совокупного дохода какими-либо "производственными показателями". Последние зависят (зачастую окольно, опосредствованно) от того, как реагируют доноры и реципиенты на систему социальных трансфертов и льгот, от психологического климата одобрения или неодобрения сложившихся социальных порядков.

Разумеется, наличие несовпадающих по содержанию ценностных ориентиров хозяйствования допускает как однонаправленность, так и разнонаправленность последствий их применения. Так, гарантированность прав человека в их современном прочтении опирается на материальную основу высокой продуктивности и эффективности, обилия благ и услуг. Наличие же этих гарантий развязывает высокие мотивации интереса к делу и служения людям, так что совокупный доход увеличивается благодаря, а не вопреки справедливому распределению. Напротив, отсутствие социальной поддержки, необеспеченность даже физического выживания в случаях утраты социального положения, недобровольность работы и досуга хотя и создают специфическую дисциплину страха при наращивании совокупного "пирога", делают его недоступным множеству обездоленных. Кризисы сбыта - это массовая нищета и лишения на фоне изобилия невостребованных благ. Поразившая своими масштабами современников Великая депрессия 30-х годов ускорила становление институтов социально ориентированной экономики. Зачем нужен недоступный для еды, хотя и большой пирог? Впрочем, отсутствие гарантий, социальная дискриминация, совместимы и с общей деградацией экономики, хозяйственной разрухой, как это часто бывало в истории.

Нередко оспаривается прогресс в нравственной и социально-хозяйственной сфере, хотя тезис о поступательном движении техники и технологии не встречает возражений. Повод к этому подает тот факт, что архаичные приемы бесчеловечного обращения с людьми и нерационального ведения хозяйства очень долго остаются не изжитыми, возвращаясь с особой силой в периоды застоя и упадка цивилизаций.

Застой и деградация иерархических социально-экономических систем наступают, когда отходящая от дел верхушка перестает эффективно контролировать хозяйство, специалисты же управления не имеют достаточной мотивации для добросовестного оперирования чужой собственностью. В таких ситуациях исчезает возможность объяснить размеры богатства и доходов владельцев и управляющих как определенную часть их вкладов в совокупный полезный результат. Методология продуктовой эффективности не срабатывает.

Преодоление кризисов заходящей в тупик общественной эволюции не обходится без опоры на передовые идеологии единения людей. Это общечеловеческие религии (христианство, буддизм, ислам), принесшие на смену первобытным родоплеменным верованиям (с их свирепыми богами, человеческими жертвоприношениями и т.п.) кредо духовного единства и братства людей, императивы милосердия и альтруизма. Это либеральные доктрины общечеловеческих прав и свобод, перенесшие идею единства, равенства и братства из духовного мира в гражданское общество. Это социалистические учения, указавшие необходимость устранить социальную дискриминацию и угнетение, как главную угрозу неотчуждаемости прав и свобод.

Напротив, назревающие срывы и катастрофы социально-экономического развития имеют идеологической подоплекой лицемерное опошление гуманистических идеалов либо прямую реанимацию взглядов, одобряющих созидание своего благополучия на ущербе, наносимом другим людям, вплоть до откровенно человеконенавистнических идеологий национал-шовинизма, расизма, государственного религиозного фанатизма, "мировоззрения" криминальной субкультуры. Все эти обрывки архаичных идеологий устремились на российскую авансцену после погрома идеалов бесклассового общества, учиненного шоколиберальными реформаторами в духе тоталитарных приемов, под дымовой завесой общей деидеологизации.

ОБЩЕЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ И СИСТЕМНЫЕ КРИЗИСЫ

В отличие от зашоренной идеологии МВФ, подразделяющей экономики на "рыночные", "командные" и "переходные к рынку", под эгидой ООН за последние десятилетия разработана намного более разносторонняя и близкая к реальности концепция устойчивого развития общества и экономики (КУР). ООН, активно выступающая за гуманизацию социально-экономической жизни, в серии документов "Повестка дня XXI века" (получивших всеобщее признание на международных встречах высшего уровня) признала, что современный мир, со всеми его социально-хозяйственными системами и укладами, находится в глубоком общецивилизационном кризисе, чреватом экологоэкономической и социальной катастрофами.

Не вдаваясь в методологические подробности, отметим, что цивилизационный подход не отменяет и не умаляет важности классификации социально-экономических порядков по системам и укладам как способам производства совокупного продукта, но акцентирует их различия как определенных образов жизни людей в большей или меньшей гармонии друг с другом и с природной средой. Согласно этому подходу, по мере развертывания научно-технического прогресса все более необходимы такие хозяйственные системы и уклады, которые облегчают природоохрану в интересах всего населения и будущих поколений каждой страны, да и в планетарном масштабе, а также те, которые обеспечивают права, свободы, социальную защиту всех граждан, изживание "вертикальной" поляризации и дискриминации на путях более равномерного распределения доходов и капиталов. С позиций этих требований заведомо неверна пропагандистская трактовка нынешних социальных переворотов как победы "передового капитализма над отсталым социализмом". Правда, фактическая реализация первой системы (в самых богатых странах) кое в чем превзошла ее "конструктивные потенции" (благодаря обширной "социализации" хозяйства, перспективному планированию и госрегулированию), а фактический, "реальный социализм" своих возможностей не раскрыл, не обеспечив надлежащего демократического контроля над государственной и хозяйственной администрацией, что и привело к ее антиобщественному перерождению. Но в итоге обе системы, сложившиеся на общей материальной основе индустриализма, не справились с нарастающими потребностями гуманизации и экологизации хозяйственной деятельности, не преодолели превращение людей и природную среду в придатки и сырье технологических процессов и загрязнение мира отходами производства. Радикальное разрешение этих трудностей возможно лишь на путях постиндустриализма, совместными сознательными действиями всех народов. До того, как сложатся предпосылки такого глобального перехода, наибольшие результаты может дать не революционная смена, а модернизация дееспособных систем (во многом приводящая к их сближению, конвергенции).

Утверждение капитализма не может быть целью России. Несмотря на внушительное развитие социальной защиты и поддержки населения богатых стран, капитализм и сегодня остается главным генератором социальной поляризации в мировом масштабе. В начале 90-х г.г. страны с населением 18% от общемирового ("золотой миллиард") и среднедушевыми размерами ВВП, превышавшими мировую среднюю, сконцентрировали производство и потребление 82% общемирового ВВП. Огромная периферия высокоразвитого "авангарда цивилизации" численно разрастается и все более отстает в развитии. За последнее десятилетие количество наиболее бедных стран возросло с 30 до 48, а разрыв их с наиболее богатыми по среднедушевому ВВП превысил 700 раз.

Примечательно, что и большинство восточноевропейских государств принадлежали к наиболее экономически развитым странам и были вытолкнуты из их числа шоколиберальным экономическим спадом. Неразумное, безудержное фритредерство вызвало взрывную социальную поляризацию в пользу хищнических присвоителей, в ущерб созидательным участникам производства, подставило либерализованную, но не реорганизованную экономику под удары нацеленной разрушительной конкуренции высокоразвитых капиталистических стран (давно осознавших необходимость организованного и контролируемого рынка, практикующих протекционирование своих производителей). Лишь почувствовав силу этих ударов и угрозу лишиться власти в распадающемся обществе, правящие круги стали сдвигать курс в сторону государственного дирижизма, протекционизма и патриотизма. Однако здесь выявилось главное препятствие прогрессу: глубокое разложение государственной и хозяйственной администрации, изменившей интересам страны и ее народного хозяйства в пользу своекорыстных и клановых выгод.

Только преодолев этот недуг, пострадавшая от шокотерапии страна может возобновить поступательное развитие. И не посредством авантюрных скачков "из системы в систему", а путем осторожного монтирования и вживления эффективных и социально полезных институтов. Такова стратегия стран, успешно проведших во второй половине и в конце XX в. свои социально-экономические реформы - будь то государства Запада, Япония, новые индустриальные страны или Китай, сменивший авантюризм "Великого скачка" на рациональный "дэновский синтез".

К сожалению, дальнейшим, согласованным в мировом масштабе шагам цивилизации препятствуют гегемонистские амбиции "клуба" богатейших и сильнейших стран, пока организации типа ООН сохраняют во многом декоративные, а не реально регулирующие (на основе консенсуса) функции.

КОНЦЕПЦИЯ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ В УЗКОМ И ШИРОКОМ СМЫСЛЕ.

C тав на путь интеграции в сообщество цивилизованных стран, расширяя жизненно необходимое участие в международном разделении труда, Россия должна сообразовывать свое будущее с общемировым. В этом плане, пользуясь выражением В. Межуева, "национальная идея должна быть вариантом общемировой"2.

Стратегия мирового сообщества на новое столетие представлена в упомянутой выше "Повестке дня на ХХ1 век", принятой на Конференции ООН в 1992 г. руководителями всех стран мира. В решениях Конференции указано, что поскольку значительная часть природных ресурсов планеты исчерпана и ей угрожает перенаселенность, а экологическая обстановка становится все более неблагоприятной, следование человечества прежним путем развития неприемлемо. Отсюда - необходимость перехода к устойчивому развитию - такому, при котором удовлетворение жизненных потребностей нынешнего поколения обеспечивается при сохранении подобной возможности для следующих поколений. Хотя перенаселенность в обозримом будущем России не угрожает и природных ресурсов пока достаточно, подобный подход вследствие деградации окружающей природной среды актуален и для нашей страны.

Острое, даже очень острое экологическое неблагополучие наблюдается на территориях, где проживает более половины населения России. Однако препятствия переходу к устойчивому развитию этим далеко не исчерпывается. Наряду с экологическими, имеются еще более значимые в настоящее время угрозы существованию не только будущих, но и нынешнего поколения россиян: бедность, несправедливая дифференциация доходов, безработица и т.п.

Все эти угрозы существованию людей имеют место также и во многих других странах. Поэтому в докладе "О развитии человеческого потенциала" 1994 года ООН была предложена более универсальная и адекватная положению в мире модификация концепции устойчивого развития. Оно определено как развитие, "которое не только порождает экономический рост, но справедливо распределяет его результаты, восстанавливающее окружающую среду в большей мере, чем разрушающее ее, увеличивающее возможности людей, а не обедняющее их. Это развитие, которое отдает приоритет бедным, расширению их возможностей и обеспечению участия их в принятии решений, затрагивающих их жизнь. Это развитие, в центре которого человек, ориентированное на сохранение природы, направленное на обеспечение занятости, предполагающее реализацию прав женщин"3

В приведенном определении устойчивого развития существенно расширен социальный аспект. Наряду с экологической, концепция устойчивого развития приобрела гуманистическую направленность.

Вследствие того, что в литературе по-разному используется понятие "устойчивое развитие", есть смысл ввести различение устойчивого развития в узком и в широком смысле. Устойчивое развитие в узком смысле предполагает экологическую устойчивость, в широком - включает все виды устойчивости (не только экологическую, но и демографическую, социальную, экономическую, техногенную и т.п.).

В современном мире атомной энергетики, высоких скоростей, сложных систем и механизмов устойчивость приобретает решающее значение. Особенно важно массовое осознание этой истины для России, где в силу объективных и субъективных факторов она явно игнорируется. Упование на пресловутое "авось", склонность к малооправданному риску, нерасчетливое прожектерство остаются, к сожалению, пагубными чертами российского менталитета. Не случайно не где-нибудь, а в СССР произошли Кыштымская и Чернобыльская рукотворные катастрофы вселенского масштаба. Экономия затрат на обеспечение устойчивости оборачивается многократным материальным ущербом, невосполнимыми человеческими жертвами и экологическими потерями.

С переходом к рыночной экономике вопиющая недооценка устойчивости сделалась особенно наглядной, приобрела неоспоримую количественную определенность. При формировании финансового рынка России самым ущемленным оказался тот его сегмент, который более других связан с обеспечением устойчивости. 90% собственности предприятий в России не застраховано. Общий объем страховых взносов в России не многим более 1% ВВП, в то время как в США он достигает 10%, а в европейских странах еще выше4. При этом наиболее запущенным участком страхового рынка России традиционно остается страхование здоровья и жизни.

Важным индикатором устойчивости, наряду со здоровьем россиян в общепринятом - медицинском его понимании, служит состояние "социального здоровья" нации, на котором отрицательно сказываются разного рода симптомы так называемого катастрофического развития - антипода устойчивого развития. По данным выборочных опросов россиян, большая часть их не удовлетворена своей жизнью. Согласно обследованию, проведенному в конце 1997 г. Всероссийским центром общественного мнения, среди причин неудовлетворенности на первом месте стоит низкая и несвоевременная оплата труда, затем идут нестабильность в стране (беспорядок, коррупция, нарушение прав человека, преступность и т.д.), девальвация морали, безработица, массовое обнищание.

Ориентирами формирования российской стратегии перехода к устойчивому развитию должны стать, прежде всего, оценки влияния перечисленных выше и других факторов - социально-экономических условий, а также состояния природной среды на социальное и физическое здоровье и долголетие населения.

Согласно имеющимся оценкам, здоровье и продолжительность жизни населения России в настоящее время зависят от социально-экономических условий на 52-55%, от окружающей природной среды - на 20-26%, от генетических факторов - на 18-20%, от развития здравоохранения - на 8 -12%.5

Заметим при этом, что доступность услуг здравоохранения для различных групп населения также определяется социально-экономическими условиями (уровнем их благосостояния).

На здоровье и долголетии непосредственно сказывается уровень потребления. Влияние среднедушевого потребления на показатели заболеваемости и смертности населения было рассмотрено Всероссийским научным центром профилактической медицины на материалах 42 стран, сведенных в пять групп - очень низкого, низкого, среднего, высокого и очень высокого потребления. На основе статистики Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) за 1989-90гг. установлено, что при переходе от группы стран очень низкого потребления, к которой относилась (и относится) Россия к группе стран среднего потребления (Греция, Португалия, Чехия) смертность снижается на 30%. Здесь достигается пороговый эффект, и дальнейшее увеличение среднедушевого потребления на показатели здоровья и смертности заметного влияния уже не оказывает6.

Разумеется, и средний (по указанной градации) уровень потребления будет достигнут в России не скоро. Добавим, что применительно к нашей стране этот средний уровень также нуждается в корректировке, исходя из природно-географического фактора. Россия - самая северная и холодная из обитаемых стран планеты. Поэтому для обеспечения одинакового с любой другой страной уровня жизни среднедушевое потребление товаров и услуг должно быть здесь соответственно большим.

По мере преодоления нынешней депрессии, в результате экономического роста и повышения благосостояния соотношение интенсивности влияния названных факторов жизнестойкости населения будет меняться. Снизится зависимость здоровья и долголетия населения от социально-экономических условий, а относительное влияние природной среды и здравоохранения соответственно повысится. Но это вовсе не значит, что проблемы экологии и медицины могут нас в ближайшее время не тревожить.

ЭТАПЫ ПЕРЕХОДА К УСТОЙЧИВОМУ РАЗВИТИЮ.

Протяженность перехода к устойчивому развитию и последовательность решения проблем на этом пути вызывают необходимость его периодизации. С известной долей условности переход России к устойчивому развитию в широком смысле можно подразделить на 3 этапа: выживание - 1999-2005гг., модернизация - 2006-2020, экологическая реконструкция - 2021-2025гг.

Основным содержанием первого этапа должно стать повышение уровня жизни малоимущих слоев населения, и главное, ликвидация бедности. При нынешних ее масштабах ни о какой устойчивости говорить не приходится.

Главное содержание второго этапа - производственно-технологическая и социально-экономическая модернизация, позволяющая создать современное постиндустриальное общество с достаточно высоким уровнем благосостояния и социального обеспечения, со значительной долей в населении (порядка 50%) среднего класса, с надежно функционирующей инфраструктурой.

Основное содержание третьего этапа - крупномасштабные природовосстановительные мероприятия: реабилитация экологически неблагополучных территорий, восстановление и реконструкция разрушенных и поврежденных экосистем, очистка атмосферного воздуха и водоемов, аналогичная той, что проводилась в 60-е - 80-е годы в западных странах и в Японии.

Для решения задач первого этапа необходим комплекс целенаправленных мероприятий, в сферах как производства, так и распределения ВВП.

В сфере производства это, в первую очередь, серьезная - на деле, а не на словах - государственная поддержка малого и среднего предпринимательства. Сюда относится облегчение налогового бремени, льготное кредитование, защита от рэкета и чиновничьего произвола, распространение необходимых знаний и передового опыта.

В сфере распределения необходимо добиться значительного снижения дифференциации доходов, в том числе посредством справедливого налогообложения (более крутой шкалы прогрессивного подоходного налога, перемещения фискальной нагрузки на высокообеспеченных и богатых). Особо крупный резерв здесь - перераспределение дифференциальной ренты, которая по всем теоретическим канонам должна поступать в доход общества, а практически присваивается естественными монополиями, эксплуатирующими природные ресурсы, и служит обогащению ограниченного контингента акционеров и работников соответствующих отраслей.

Важнейшим мероприятием, осуществляемым на протяжении первого этапа, является военная реформа, начатая в 1997 г. с серьезным и болезненным для страны запаздыванием. Несмотря на то, что после окончания холодной войны миновало целое десятилетие, экономика страны все еще испытывает непосильные перегрузки былой милитаризации. Унаследовав большую часть сверхдержавной военной структуры СССР, Россия содержит самую многочисленную (включая пограничные и внутренние войска) армию, огромный военно-морской флот, сотни военных училищ и академий, тысячи оборонных предприятий, научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро.

До недавнего времени в оборонном комплексе и его обслуживании была занята прямо или косвенно пятая часть трудоспособного населения7. Военные расходы - и ныне крупнейшая статья федерального бюджета. В результате реформы абсолютные и относительные размеры оборонного комплекса - и соответственно военные расходы - будут приведены в соответствие с экономическими возможностями государства. В числе неотъемлемых составляющих реформы - обеспечение жилищем, обучение мирным профессиям и трудоустройство увольняемых из армии военнослужащих, что отвечает решению главной задачи первого этапа перехода к устойчивому развитию - ликвидации бедности.

Одной из центральных проблем, которую придется решать на этом этапе, является обеспечение занятости.

В настоящее время численность полностью безработных относительно невелика. Количество тех, кто не имеет оплачиваемой работы, но активно ее ищет, составляет менее 10% трудоспособного населения. Однако скрытая, латентная безработица значительно больше. Численность работающих в режиме частичной занятости (неполного трудового дня, сокращенной рабочей недели, вынужденных неоплачиваемых отпусков) плохо поддается учету. Однако, по имеющимся оценкам, для производства нынешнего объема промышленной продукции при работе в нормальном трудовом режиме понадобилось бы едва ли не вдвое меньше числящегося ныне на предприятиях "списочного" персонала.

Намечаемый переход от номинального к реальному законодательно установленному минимуму заработной платы повлечет высвобождение избыточной рабочей силы. При этом даже при послекризисном росте производства неминуем массовый переход латентной безработицы в открытую. Положение осложнится существенным сокращением числа предприятий, работающих на оборонный заказ, ликвидацией большого количества нерентабельных предприятий. В результате проблема обеспечения занятости приобретет особую остроту, станет первостепенной. Готовиться к этому нужно заранее как в федеральном центре, так и на периферии, ориентируя соответствующим образом субъекты федерации.

Не менее важные, но еще более сложные проблемы предстоит решать на этапе "модернизации". Страна столкнется с новыми трудностями, порожденными негативными процессами долговременного характера. Скажется исчерпание запасов полезных ископаемых многих эксплуатируемых в настоящее время месторождений, не восполняемых новыми ввиду нынешнего отставания геологоразведочных работ. Вследствие ветхости и износа произойдет обвальное выбытие производственных основных фондов, жилых домов, дорогостоящих объектов инфраструктуры, которые своевременно не ремонтировались и не обновлялись. Серьезно изменится и демографическая ситуация.

Все это потребует адекватных мер, возможных лишь на основе технологической модернизации. Сокращение трудовых ресурсов может быть компенсировано соответствующим повышением производительности труда, снижение добычи полезных ископаемых - переходом к ресурсосберегающим технологиям и интенсивным освоением новых месторождений, выбываемые производственные фонды предстоит заменить новыми, более высокого технического уровня. Только при этом можно будет избежать нового кризиса, обусловленного в данном случае сужением и ухудшением ресурсно-производственной базы.

Крупным недостатком нашей экономики, осложняющим ее модернизацию, является технологическая неоднородность, разноуровневость различных ее секторов и отраслей. В то время как производство вооружений, сосредоточенное, хотя и в огромном, но обособленном ВПК, находится на достаточно высоком техническом уровне, отвечает мировым стандартам так называемого пятого технологического уклада, в остальной экономике преобладают третий и отчасти четвертый уклад. Наряду с институциональной нерыночностью ВПК, это создает принципиальные трудности использования для подъема гражданского производства наукоемких технологий конверсируемых предприятий. Преодоление подобных трудностей потребует немалых средств, привлечения на взаимовыгодной основе зарубежных партнеров.

Нельзя надолго откладывать и реализацию третьего этапа перехода к устойчивому развитию - экологической реконструкции.

При всей обширности России невозможно осуществить переселение людей с экологически неблагополучных территорий на другие. Не касаясь препятствующих этому экономических и прочих причин, укажем лишь, что столь обширных пригодных для проживания людей незаселенных земель в стране просто нет. В отношении государства, располагающего крупнейшей в мире территорией, подобное утверждение может показаться парадоксальным. Однако по критерию известного французского географа и социолога прошлого века Жана Элизе Реклю, подтвержденному всем прежним и последующим опытом человечества, территории со среднегодовой температурой ниже двух градусов мороза, или расположенные на высоте более 2000 м над уровнем моря, практически непригодны для нормальной жизни человека. А на такие территории приходится две трети общей площади России - почти 12 млн. кв. км из 17. Стало быть, лишь несколько более 5 млн. кв. км составляет, по определению В. Клименко, "эффективная территория"8. Это тоже не мало, но вполне сопоставимо с площадью экологически неблагополучной территории.

Поэтому предстоит, главным образом, не переселение людей, а ликвидация радиоактивных загрязнений. Речь идет о территориях Челябинской, Свердловской, Курганской и Тюменской областей, пострадавших от Кыштымской и других аварий, а также от "регулярной" деятельности ПО "Маяк" - колыбели отечественного производства ядерных боеприпасов. Еще более обширное радиоактивное загрязнение вызвала Чернобыльская катастрофа, от которой на территории России пострадало около 20 областей, 7608 городов и поселков с населением почти 3 млн. человек официально признаны зоной бедствия. Общая площадь радиоактивных загрязнений той или иной степени составляет, по имеющимся оценкам, порядка 1 млн. кв. км (пятую часть "эффективной территории" России), где проживает более 10 млн. человек9.

Разумеется, на каждом этапе перехода к устойчивому развитию, наряду с указанными главными целями и задачами, будут решаться также задачи других этапов. И на первом этапе - выживания будут осуществляться обновление производственного аппарата, проводиться мероприятия в области охраны природы - с тем, чтобы не допустить ее необратимой деградации, улучшить экологическую обстановку в кризисных регионах. На всех этапах, не только на первом, должен быть обеспечен рост народного благосостояния. Приведенные выше определения этапов характеризуют их главную, "профилирующую", функцию на пути к устойчивому развитию.

Прогнозируемые здесь сроки перехода к устойчивому развитию минимальны. Во-первых, огромных усилий и затрат потребует решение перечисленных задач каждого этапа и, во-вторых, движение по траектории растущего благосостояния будет осложнено тяжелым наследием прошлого. Укажем, прежде всего, огромную задолженность - как внутреннюю, так и внешнюю. Значительно больших затрат потребует осуществление военной реформы и не терпящего отлагательства устранения последствий милитаризации страны. Крупнейшей угрозой национальной безопасности являются хранящиеся с превышением нормативных сроков ядерные, химические и прочие боеприпасы, атомные реакторы более ста выработавших свой ресурс подводных лодок. Ликвидация значительной части указанных вооружений на основе экологически безопасных технологий может быть выполнена с помощью зарубежных партнеров, как это предусмотрено договорами СНВ-1 и СНВ-2, а также международной Конвенцией по уничтожению химического оружия, но основные затраты на эти цели предстоит покрыть за счет собственных средств.

Особенно велики предстоящие затраты на замену и модернизацию производственных и непроизводственных фондов. Согласно расчетам, на замену и обновление хотя бы 50% основных фондов в рассматриваемом периоде потребуется, как минимум, около 10 нынешних ВВП. Крупных затрат потребуют природовосстановительные и природоохранные мероприятия, значительную часть которых придется по необходимости перенести за пределы прогнозного периода. Однако многие из этих мероприятий не терпят отлагательства. Укажем здесь, что только на ликвидацию радиоактивных загрязнений понадобится по предварительным оценкам порядка 1,5 трлн. долларов - около двух ВВП 1998 г.10.

Названные здесь, а также другие затраты предстоит профинансировать, прежде всего, за счет внутренних источников. Важнейшие из них - средства предприятий, федеральных и территориальных бюджетов, сбережения населения. Однако трансформировать эти средства в инвестиции в сколько-нибудь значительном объеме можно лишь преодолев кризис неплатежей, иначе, даже при самых благих намерениях, доходы предприятий и бюджета будут расходоваться на текущие нужды. При систематических задержках зарплаты и пенсий сбережения населения для значительной его части являются также страховым фондом "на черный день". Десятки миллионов россиян, утративших сбережения вследствие либерализации цен в 1992 г. и финансового кризиса 1998 г., обманутых финансовыми пирамидами в годы реформы, обращают свои накопления в иностранную валюту, хранят ее в наличной форме, переводят за границу. Тем не менее, до сих пор в стране почти ничего не сделано, чтобы вернуть доверие населения. Значительные инвестиционные ресурсы дало бы прекращение утечки капиталов за рубеж и репатриация вывезенных ранее десятков миллиардов долларов. Решить эти проблемы можно лишь радикально улучшив инвестиционный климат в стране, что позволит также многократно увеличить вложения в реальный сектор, которые в настоящее время ни в коей мере не соответствуют масштабам России и ее потребностям.

Если исходить из имеющегося потенциала экономического развития России и учитывать инерционность крупномасштабной экономики, то при самом благоприятном сценарии развития среднегодовые темпы роста можно прогнозировать максимум в интервале 4-6%. При этом ВВП страны возрастет в первой четверти наступающего ХХ1 века примерно в 3-3,5 раза, что позволит соответственно повысить благосостояние россиян, довести их доходы и жилищную обеспеченность до нынешнего уровня стран Вышеградской группы - Польши, Венгрии, Чехии.

В ПОИСКАХ НОВОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ

Нужна ли России национальная идея?

Этот вопрос сегодня дебатируется в обществе. Как известно, Президент Эйзенхауэр после шока, вызванного запуском советского спутника в 1957 г. ("Америка проигрывает соревнование с Советским Союзом"), создал специальную Комиссию Рокфеллера, которая должна была разработать такую идею для Америки. Правда, в сегодняшней Америке мало кто помнит многословный фолиант, рожденный усилиями этой комиссии. Тем не менее, Соединенные Штаты прекрасно живут без официально утвержденной национальной идеи.

Если понимать под национальной идеей государственную идеологию, то наиболее наглядным примером был Советский Союз - государство, построенное на идеологической догме, которой были подчинены не только политика, но и вся жизнь общества и каждого частного лица. Вряд ли сегодня Россия и россияне хотят вернуть эти времена. Даже КПРФ во время недавней избирательной кампании всячески открещивалась от обвинений в попытке восстановить господство государственной идеологии.

Но не стоит забывать, что глубокий кризис, который переживают наши общество и государство после крушения Советского Союза, можно преодолеть только в том случае, если мы как общество и государство определим - кто мы, что мы, зачем мы. Ведь сегодня мы живем в стране, где самым острым из всех кризисов стал кризис идентичности. Что такое Россия? Каковы ее границы? Каково ее население? Что такое государственный строй и экономический уклад Российской Федерации? Каково место России в мире на рубеже XXI века?

Увы, согласия в обществе по всем этим ключевым вопросам нет. Поэтому и возникла проблема объединяющей национальной идеи.

Хотя мир сегодня вступил в качественно новую стадию взаимозависимости, когда рынок становится действительно глобальным, а новейшие технологии обеспечивают, чуть ли не мгновенное (в масштабе реального времени) распространение информации по всему земному шару, общественное развитие по-прежнему сохраняет государственную форму. Глобальная универсализация не отменила государства. Более того, их число по-прежнему продолжает расти.

Наивно думать, что право нации на самоопределение "изобрели" большевики. Формирование общностей на основе национального самосознания по-прежнему остается доминирующим фактором. Не случайно распад Советского Союза и социалистического лагеря сопровождался распадом трех многонациональных федеративных (точнее - псевдофедеративных) государств - Советского Союза, Югославии и Чехословакии. Консолидирующей, цементирующей общество силой в бывших соцстранах стал национализм как идеология. Именно по пути образования национальных государств, или, как принято в западной политологической терминологии, "наций-государств", пошли и Чехия, и Словакия, и бывшие республики СФРЮ, и подавляющее большинство бывших советских республик.

Означает ли это, что и для России национальной идеей должен стать национализм?

Российская империя никогда не была "нацией-государством". Не был таковым и Советский Союз - наследник Российской империи. Имперская идея всегда была наднациональной. Может ли национализм стать консолидирующей силой для постсоветской, посткоммунистической России? Российская Федерация - многоэтничное и многоконфессиональное общество. В этом плане Россия отличается от Советского Союза и его предшественницы - Российской империи лишь по количественным, а не качественным показателям. Если русские составляли в населении СССР чуть больше половины, то в Российской Федерации - три четверти. Но Россия - это родина всех россиян, и национальная идея, построенная на этническом принципе, на общности крови и религии, - это не спасение России, а приглашение к самоубийству. Если мы этого не поймем, то Российскую Федерацию постигнет та же судьба, что и Советский Союз. Более того, распад России может пойти по еще более страшному сценарию, по сравнению с которым, кровавая бойня в Югославии или некоторых бывших советских республиках покажется "детской игрой".

Национальная идея для России должна быть наднациональной. Только в этом случае Россия действительно станет домом всех россиян независимо от их этнической и религиозной принадлежности. Самосознание россиян конечно нельзя оторвать от русской культуры и русского языка. Но это вовсе не равнозначно русскому национализму. Идея, воплощающая общность всех россиян, не должна противопоставлять русского и татарина, чеченца и якута, делить их на разряды и классы. Национальная идея должна объединять, а не раскалывать и так уже охваченное глубоким кризисом общество.

Национализм в качестве национальной идеи губителен и потому, что он делает практически неизбежными кровавые конфликты между Россией и бывшими "братскими" советскими республиками. Ведь 25 - 30 миллионов русских, ставших гражданами иностранных государств, - это проблема, которая, что называется, "по определению" связана с идентичностью России. Впервые за пять веков русский этнос стал разъединенной нацией. Россия, если она будет самоидентифицироваться как "нация-государство", неизбежно будет стремиться любыми способами воссоздать государственное единство русского этноса.

Более того, считать ли русским татарина, живущего сегодня в Белоруссии и говорящего по-русски? Считать ли русскоговорящего украинца, живущего сегодня в Казахстане, русским? Где и в чем мерило "русскости"?

Самоидентификация России как "нации-государства" придаст еще больший импульс тенденции к строительству других новых независимых государств на сугубо националистической основе. При этом русские и все прочее русскоязычное население будет рассматриваться как чужеродное, нелояльное меньшинство, "внутренний враг", которому нельзя доверять в силу его привязанности к России.

Таким образом, мы можем оказаться в порочном круге - русский национализм будет стимулировать национализм украинский, белорусский, казахский и наоборот.

Не стоит забывать, что в условиях, когда "нация-государство" - это норма сегодняшнего мира, существуют и всем хорошо известные примеры стран, не отвечающих такому определению. Достаточно назвать пример процветающей на зависть всему миру Швейцарии, которая не собирается разваливаться. Соединенные Штаты Америки - это многоэтничное, многорасовое, многоконфессиональное общество, самоидентификация и сплоченность которого при всех многочисленных противоречиях не вызывает сомнения. Конечно, США формировались как страна иммигрантов, и это не могло не отразиться на самосознании американской нации. Но так или иначе, "американская идея" при всех ее мессианских претензиях на исключительность Соединенных Штатов, не является националистической. Наднациональная идентичность государства не обязательно связана с идеей коммунизма. Наднациональная идея, как показывает пример США, не только позволяет аккумулировать гигантскую государственную ("державную") мощь, но и вполне совместима с законами рынка и правилами политической демократии.

Конечно, на самоидентификации России сказались и несколько веков существования как военной империи. Особенность нашей географии не позволяла нам роскоши самоизоляции. На протяжении пяти веков Россия регулярно сжималась, как пружина, под напором грозных соседей, чтобы каждый раз вновь распрямиться на гигантских евразийских просторах. Это оказало сильнейшее влияние на наше самосознание, воплотившись в императиве служения государству, подчинения интересов каждого человека и всего общества интересам державы. Русская нация сформировалась как нация имперская. Однако узконационалистическое самосознание никогда не было присуще России. Самокритичность, пожалуй, присуща российскому самосознанию в максимальной мере. Это характерно для размышлений о предназначении России, столь типичных для нашей культуры. Величайшие российские мыслители прошлого в поисках "русской идеи" отнюдь не замыкались в ограниченных рамках. Возникнув на стыке Востока и Запада, Россия испытала на себе мощное влияние самых разных цивилизаций и культур. При этом русская самоидентификация всегда тяготела к универсализму, вселенственности, соборности. Для "русской идеи" не характерно стремление к провозглашению превосходства над другими народами.

Что же такое "русская идея" сегодня? В чем предназначение России?

Думается, что все попытки сформулировать на бумаге национальную идею будут иметь не больше эффекта, чем "моральный кодекс строителя коммунизма" и бесчисленные резолюции пленумов ЦК КПСС. Столь же результативны нынешние декларативные указы, провозглашающие благомысленные "концепции", которые остаются забытыми на следующий день.

Поэтому надо сделать вывод, что национальная идея для России - это не декларативный набор умозрительных лозунгов, а реалистическая стратегия скорейшего преодоления кризиса идентичности.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ

Сегодня у нас модно рассуждать о державности. На помпезных церемониях государственные мужи повторяют, что "Россия обречена быть великой державой". Конечно, казенный оптимизм льстит нашему самолюбию. Но это - такой же миф, как и прежние рассуждения о неизбежности победы коммунизма.

По своим экономическим показателям Россия больше не входит в первую десятку наиболее крупных экономических держав. Советский Союз проиграл, не справившись с бременем гонки вооружений, экономическое соревнование не только с Америкой, но и Западной Европой, Японией и Китаем. Российская Федерация же унаследовала лишь 60% советского экономического потенциала, а с тех пор российский валовой внутренний продукт сократился еще примерно на 55%. По объему ВВП мы отстаем даже от Канады, хотя превосходим ее по численности населения в 5 раз. Мы даже не заметили, что уже уступаем Бразилии.

По уровню производства ВВП на душу населения Россия отстает не только от США (в 5 раз), Японии Франции, Германии (примерно в 4 раза), но и от всех остальных стран Западной Европы (в 2 - 4 раза) и даже от Турции.11 Гибнет российская промышленность. Продукция машиностроения сократилась с 1990 г. почти в 10 раз. Трещит по швам сельское хозяйство - колхозы успешно дорозвалили, а фермерству встать на ноги не позволили. На грани краха российская наука. Такого падения производства в мирное время не знает современная история. Российское государство - банкрот. Но мы стесняемся признавать, что король - голый.

Рискуя быть обвиненными в возрождении идеологической догмы, скажем, что наше сознание определялось и будет определяться нашим бытием. Если Россия будет все дальше скатываться к экономическому коллапсу, если вместо экономического возрождения мы реально превратимся в "сырьевой придаток", быстро растранжиривая наши гигантские природные ресурсы, то любые громкие слова о великой державе не остановят духовного распада.

Неверно списывать надвигающийся коллапс на неизбежные издержки реформ - ведь столь необходимые структурные сдвиги либо не происходят, либо вообще идут не в ту сторону. Производство товаров народного потребления упало значительно ниже, чем производство промышленности и сельского хозяйства в целом.

Структура и объем личного потребления выглядят все более угрожающе. По этим показателям нас начинают обгонять некоторые еще недавно слаборазвитые страны Азии и Латинской Америки.

Запоздав с рыночными реформами, мы не имеем своих крупных частных корпораций, готовых к конкуренции с гигантами транснационального бизнеса. По данным журнала "Форчун", в 1995 г. из 500 крупнейших корпораций в мировой экономике 153 были американскими, 141 - японскими, 42 - французскими, 40 -германскими, 32 - английскими и ни одной русской. Мы умудрились провести приватизацию так, что даже "Газпром" не попал в этот список. Между тем, именно многонациональные компании являются лидерами международного развития. На их долю приходится, например, 75% американского экспорта.

Но слабость молодого российского бизнеса - это еще полбеды. Новый этап консолидации глобального рынка идет через формирование экономических региональных объединений - Североамериканской зоны свободной торговли (НАФТА), Европейского Союза (ЕС), Азиатско-Тихоокеанского экономического сообщества (АПЭК) и т.д. На их фоне Российская Федерация (и даже СНГ в целом) выглядит легковесом.

Особо следует отметить планы воссоздания "Великого шелкового пути", который должен через Центральную Азию напрямую связать развивающуюся быстрыми темпами китайскую экономику с расширяющимся Европейским Союзом. Если этот план все-таки будет реализован, то в начале третьего тысячелетия через сеть трубопроводов, железных и шоссейных дорог Центральная Азия, которая до сих пор имела выход на мировые рынки только через Россию, превратится в связующее звено между Европой и АТР. К этому следует добавить и строительство железных дорог, трубопроводов, каналов, которые привяжут Центральную Азию к Ирану или Турции.

Такой сценарий сулит еще большую изоляцию России, вытеснение ее в буквальном смысле куда-то на задворки глобального рынка и мировой политики.

О КОНЦЕПЦИИ "ЕВРАЗИЙСТВА"

Существует множество интерпретаций этой концепции. Общим для них является лишь исходный пункт - признание бесспорного географического факта, что Россия занимает гигантские пространства и на европейском, и на азиатском континентах. Но выводы из этого делаются разные.

Формально евразийство стремится встать над извечным спором западников и славянофилов, интегрировать их концепции в некую синтетическую версию "русской идеи". Но по существу в евразийстве преобладает тяга к обоснованию русской исключительности и изоляционизму. На наш взгляд, большинство евразийских теорий и раньше и сейчас так или иначе стремятся обосновать, что для России не подходят западные порядки: ни рыночная модель, ни политическая демократия не годятся для евразийцев. Не случайно евразийство оформилось как идеология после победы большевизма в России и, хотя отнюдь не было изобретено большевиками, служило объяснением эволюции советской системы от мировой революции к социализму в одной стране. По существу евразийство оправдывало переход Сталина к национал-большевизму.

Нынешняя волна увлечения евразийством стала неизбежной реакцией на наивно-восторженную западническую эйфорию, которая захлестнула российскую элиту после распада СССР. Отвергая свою "совковость", новоиспеченные реформаторы обещали мгновенную интеграцию в "цивилизованный мир". Запад должен был распахнуть объятия, чтобы принять отвергнувшую коммунизм Россию в свое сообщество.

Но от переименования ЦК в президентскую администрацию, а предисполкомов и первых секретарей в мэры и префекты постсоветская Россия Западом не стала. Да и Запад не спешил признать своим нахлобучившую петровский парик ("Виват, Россия!") Московию. Оказалось, что антикоммунизм в качестве государственной доктрины отнюдь не гарантирует место в Западном сообществе.

Для Запада намного важнее оказалось сохранение своего единства после победы над Советским Союзом в "холодной войне". Как сохранить коалицию победителей после того, как исчезла прямая и явная угроза со стороны коммунистического СССР, а следовательно и те факторы, которые в течение полувека держали под контролем экономические конфликты внутри Западного сообщества? Как сохранить механизм координации внешней и военной политики, когда исчез общий враг? Эти вопросы имеют для Запада куда большее значение, чем интеграция России.

Политическая нестабильность и экономическая слабость Российской Федерации позволяет сегодня игнорировать наши сегодняшние претензии на существенную роль в международных делах. Послевоенное (после "холодной войны") переустройство Европы пошло по пути расширения западных институтов - НАТО и Европейского Союза. Идет строительство Общеевропейского дома, но без России.

Не вызывает большого оптимизма и наше положение в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) - наиболее динамично развивающейся зоне земного шара. Созданный в советский период на восточных границах военный кулак все больше слабеет. Огромные просторы Сибири и Дальнего Востока с их уникальными природными ресурсами остаются экономически слаборазвитыми и слабозаселенными. Продолжается отток русского населения с Дальнего Востока. Нарушаются сложившиеся исторически экономические связи Центра России с Дальним Востоком и Крайним Севером. Если эта тенденция продолжится, то нельзя исключать, что в следующем веке под вопросом окажется физический контроль России над этими территориями.

Не удалось урегулировать отношения с Японией. В результате не оправдались расчеты на получение японских капиталов и технологий.

Лучше обстоят дела с развитием российско-китайских отношений, но в большем выигрыше от этого оказался Пекин. Китайцы вывозят из России уникальные современные технологии, взамен же к нам идет низкокачественный ширпотреб. Открытие приграничной торговли начинает сказываться на демографической ситуации на Дальнем Востоке. Трудно предсказуемой остается политика Китая после смены поколений в пекинском руководстве.

Не оправдались надежды на бурное развитие экономических связей с Южной Кореей после установления дипломатических отношений с Сеулом. Во всяком случае, Россия сегодня в долгу перед южнокорейцами.

Практически неразвиты наши связи с Юго-Восточной Азией. Между тем АСЕАН стал важным фактором в экономическом развитии АТР и начинает играть все большую политическую роль. Проведение саммита лидеров Европы и АТР в Бангкоке отражает растущее влияние этого района в международных делах.

Чтобы не очутиться на задворках мирового развития, России требуется тщательно продуманная стратегия выхода из нынешнего системного кризиса.

При этом было бы даже не ошибкой, а преступлением впасть в блажь самоизоляционизма. Ведь мы непосредственно взаимодействуем со всеми главными центрами силы в современной системе международных отношений и наше бездействие не означает их пассивности. Но еще большим преступлением перед миром и собственным народом был бы возврат к традиционным военно-имперским методам.

На протяжении трех тысячелетий евразийские пространства рождали волны завоевателей, докатывавшиеся до берегов то Тихого, то Атлантического океана. Это дало повод основателям геополитики объявить контроль над евразийской "серединной землей" (" heartland ") предпосылкой мирового господства.

Вспомним, что только за последние столетия наша военная империя успела повоевать со Швецией (в состав которой тогда входила Норвегия), Финляндией, Польшей, Германией, Англией, Францией, Италией, Австро-Венгрией (сегодняшние Австрия, Словения, Хорватия, Венгрия, Чехия и Словакия), Турцией, Ираном, Афганистаном, Китаем и Японией. Это вовсе не значит, что России было нужно мировое господство. Наоборот, в силу своей географии она неизменно оказывалась на пути всех претендентов на континентальное или мировое владычество.

История Российской империи и Советского Союза доказала, что военно-имперское бремя в традиционно-авторитарной или мессианско-коммунистической формах губительно для русского народа. За это мы заплатили, в конечном счете, утратой государственного единства русского этноса.

Строить новый забор вокруг России бессмысленно. Стратегические ядерные силы обеспечат сдерживание агрессии против Российской Федерации со стороны любой крупной державы. Главная угроза безопасности России сегодня - это не вторжение нового Наполеона или Чингиз-хана. Опасность в том, что мы не сможем разумно использовать свои гигантские созидательные ресурсы и безнадежно отстанем от передовых стран, заняв в глобальной экономике нишу источника дешевого сырья и экологически грязного устаревшего производства. В результате мы исчерпаем свои природные богатства и окажемся на задворках мирового развития.

Поэтому возврат к конфронтации с окружающим миром был бы губителен для России. Наоборот, начав интеграцию в глобальную экономику, мы ни в коем случае не должны останавливаться. Необходимо продолжить движение вперед, чтобы в перспективе обеспечить себе достойное место в мировой иерархии.

Нам требуется такая "русская идея", которая, с одной стороны, обеспечит духовное и материальное процветание россиян, сделав нашу страну одним из ведущих звеньев мировой экономики, а с другой - позволит России внести уникальный вклад в развитие глобального рынка.

Русская идея, которая способна помочь нам преодолеть кризис идентичности, должна быть переведена на язык конкретной экономической стратегии, направленной на полное использование возможностей самореализации России, ее человеческих, природных и духовных потенций.

Если в прошлом вклад России в мировую культуру объяснялся тем, что русская культура стала сплавом европейских и азиатских цивилизационных веяний, то в XXI веке предназначение России заключается в том, чтобы своим экономическим развитием связать напрямую евро-атлантический и азиатско-тихоокеанский экономические регионы, тем самым, достроив недостающее звено глобальной экономической системы.