ЭКОНОМИЧЕСКИЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ В ПОЛЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ СИЛ

Глава 15 книги "Путь в XXI век (стратегические проблемы и перспективы российской экономики)», под ред. Д.С. Львова. М.: Экономика, 1999"

С. М. Меньшиков, д.э.н., проф.

В настоящей главе рассматриваются различные сценарии внутреннего развития России, в каждом из которых характер политического режима и направление внутренней политики увязываются с темпами экономического роста и со сдвигами в распределении доходов и богатства. Нас будет интересовать и то, как эти сценарии сочетаются и взаимодействуют с разными вариантами положения России в мировой экономике и международной политике.

ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА

Общеизвестно, что с характером политического режима и направлением внутренней политики тесно связаны темпы экономического роста и сдвиги в распределении доходов и богатства.

Рассмотрим последовательно сценарии, характерные для правых, центристских, левоцентристских и левых режимов, а также для военной диктатуры. В анализе основной акцент делается не на количественные показатели, хотя они используются в качестве грубо ориентировочных величин, характеризующих темпы роста экономики в целом, изменения ее структуры, место в мировом производстве и торговле, а на качественное содержание основных процессов и на взаимозависимостях между основными политическими, экономическими, социальными и мирохозяйственными факторами.

Очевидно, что каждый режим вынужден приспособляться к изменениям социально-экономической обстановки. Задержка с адаптацией увеличивает нестабильность в обществе и ведет к нарастанию конфликтных ситуаций. Наоборот, умелая и своевременная адаптация способствует укреплению данного режима и может существенно корректировать социально-экономические последствия его политики.

Продолжение правого режима

Существующий ныне в России строй мы относим к категории "правого авторитарного режима". Проводимую им политику можно характеризовать как право-консервативную в смысле приверженности таким реформам, которые идут главным образом на пользу небольшой группе мультимиллионеров и примыкающей к ним высшей бюрократии. Правый политический режим ориентирован на построение и укрепление капитализма в его наиболее консервативном варианте, т.е. при минимальном учете, а подчас и при игнорировании социальных преобразований, характерных для ХХ века. Это означает ориентацию на всевластие рынка, отказ от активного государственного вмешательства в экономику, сведение к минимуму функций государства по перераспределению доходов и богатства в пользу обездоленных социальных слоев. Это направление соответствует т.н. "неолиберальной революции" на Западе, которая отвергает кейнсианство и ставит во главу угла экономической политики жесткий монетаризм, курс на балансирование государственного бюджета и относительную стабильность цен зачастую в ущерб традиционной заботе государства о занятости и экономическом росте.

В России правое направление в политике означает также крайний взгляд на отношения собственности, что предполагает максимально возможную приватизацию государственных предприятий (чаще всего по ценам значительно ниже их полной рыночной стоимости), отказ от субсидирования жилья и сферы коммунальных услуг, от бесплатного образования и медицинского обслуживания и т.д.

Прежде всего, заметим, что правые режимы в современных условиях России несовместимы с расширением парламентской демократии, по крайней мере, на обозримый период.

Предсказание исхода президентских выборов 2000 года не входит в нашу задачу. Но мы должны объяснить, почему сохранение правого режима (независимо от личности главы государства) скорее всего отрицательно скажется на будущем социально-экономическом развитии страны.

Во-первых , за правыми режимами стоят те, кого принято у нас называть финансовыми олигархами. Это - лица, которые рекордными темпами обогатились на рыночных реформах и возглавили банковско-промышленные группы, играющие значительную роль в экономике. Произошло и значительное переплетения этих групп с верхушкой государственного аппарата. Соперничество между разными группами приводит временами к перестановке политических фигур в правительстве, но не меняет природы современного строя.

Поскольку главный интерес этих групп по-прежнему состоит в дальнейшем переделе государственной собственности в свою пользу, они требуют от власти заниженных оценок перераспределяемого имущества. Занижению стоимостных оценок способствует обстановка стагнации в экономике в целом, не исключающая прибыльности скупаемых отраслей и отдельных предприятий.

В более далекой перспективе, когда передел государственной собственности в основном завершится главным интересом для финансовой олигархии станет повышение рыночной стоимости контролируемых активов. Когда именно состоится этот переход, сейчас сказать трудно. На ближайшую перспективу такого поворота ожидать не приходится.

Немалую роль играет и сохранение опасности "левого реванша", который привел бы к обратному переделу собственности в пользу государства. Из чувства самосохранения финансовые олигархи будут препятствовать участию в правительстве левых и левоцентристских политиков, и всячески способствовать сохранению у власти политиков правого направления.

Во-вторых , правый режим опирается на консервативно настроенную правящую элиту Запада. Последняя заинтересована в правом режиме в России, т.к. это способствует ослаблению потенциального конкурента на мировых рынках и создает более благоприятные условия для установления контроля иностранных инвесторов над значительными минеральными ресурсами России. Ведущие деловые круги Запада поддерживают линию Международного валютного фонда (МВФ), которая способствует стагнации в нашей экономике и препятствует ее росту. Соответственно внешние кредиторы и инвесторы ждут от российского правительства безусловного подчинения требованиям МВФ.

Навязываемый МВФ жесткий монетарный и фискальный курс, был в известной степени оправдан в период очень высокой инфляции, но явно противоречит нынешним условиям.

В-третьих , правый курс в экономике опирается на принципиально неверные монетаристские установки, которые преувеличивают опасность инфляции и недооценивают возможности государственного стимулирования роста экономики.

В области бюджетной политики среди правых политиков господствует взгляд, согласно которому уровень государственных расходов должен строго следовать за налоговыми поступлениями, а главным приоритетом должно быть сведение бюджетного дефицита к нулю. Такая установка противоречит общепринятой практике регулирования рыночных экономик, при которой балансирование бюджета осуществляется только в среднем по результатам полного экономического цикла. В периоды спада бюджетные дефициты не только неизбежны, но и могут служить антикризисным средством, т.к. превышение государственных расходов над доходами в некоторой степени восполняет недостаток агрегатного спроса в экономике. Пока Россия находится в глубоком спаде или в застое, она не сможет преодолеть бюджетный дефицит и не должна делать это своей главной целью.

Следование жесткому фискальному курсу создает "кризисную спираль", при которой недобор налогов ведет к очередному сокращению бюджетных расходов, а это, в свою очередь, депрессивно влияет на экономику и определяет еще больший недобор налогов. Продолжение такой политики обусловит лишь дальнейшее абсолютное падение реального объема ВВП.

Разумеется, нельзя полностью исключить переход к росту умеренными темпами и при правом режиме. Но для этого требуется сочетание исключительно благоприятных обстоятельств, а именно низких ставок ссудного процента и пониженных ставок налогообложения. Правое правительство в принципе не против таких мер, но весь вопрос в том, как их осуществить на практике. При нынешней значительной зависимости России от краткосрочных вложений иностранного капитала поддержание относительной устойчивости рубля возможно только при сохранении достаточно высоких ставок ссудного процента. Предполагаемое новым налоговым кодексом снижение ставок обложения слишком невелико, чтобы существенно стимулировать капиталовложения и экономический рост. Опираясь только на два метода стимулирования экономики из большого арсенала известных из практики средств, правый режим ставит страну в тяжелое положение, при котором выход из застоя и переход к экономическому росту вряд ли возможны.

Как показывают итоги последних лет, застой в экономике сопровождается дальнейшим падением реальной заработной платы, не говоря уже о ее систематической невыплате в срок. Все это в принципе ведет к росту социального напряжения, при котором сохранение у власти правого режима в его нынешней форме возможно лишь при значительной общественной пассивности населения..

Это ставит вопрос о возможных модификациях правого режима с тем, чтобы предотвратить свое падение. В рамках режима имеется сравнительно небольшая, но воинственно настроенная группа, которая считает, что бороться с социальным недовольством следует путем ликвидации или максимального ослабления левых сил, например, через роспуск Госдумы и такое изменение правил голосования на выборах, при котором позиции левых были бы существенно ослаблены. Другое направление - курс на некоторую модификацию режима в сторону так называемого "народного капитализма". Его сторонники считают, что правая политика могла бы способствовать выходу из кризиса, если бы ограничила власть финансовых магнатов и добилась более "справедливого" и более выгодного для госбюджета передела государственной собственности. При этом делается ставка на "просвещенный абсолютизм", олицетворяемый главой государства, мало чем отличающимся от конституционного монарха.

Слабость этой концепции в том, что она игнорирует реальности современной России.

Существование правого режима невозможно без финансового и пропагандистского обеспечения, а его может предоставить та же олигархия. Таким образом, на практике курс на "народный капитализм" и "просвещенный абсолютизм" приводит лишь к иному варианту подчинения государства олигархии.

Наконец, третье возможное направление корректировок и адаптаций - это переориентация политики на создание некоторых условий для хотя бы скромного экономического роста и повышения уровня жизни. Однако, судя по консервативным настроениям, которые преобладают в правящих кругах и финансовой элите, мало склонных к радикальным изменениям, такой сдвиг возможен лишь при существенном изменении характера самого режима.

Переход к центристскому режиму

Центристский режим возможен в двух вариантах - авторитарном и демократическом. Авторитарный режим возник бы в том случае, если бы центристским партиям не удалось завоевать большинства или, в крайнем случае, значительного меньшинства в Государственной Думе. В этом случае центристскому президенту пришлось бы преодолевать сопротивление левого большинства, что толкало бы его на союз с правыми партиями и финансовой олигархией. Демократический центристский режим стал бы возможен, если бы центристский президент мог опираться на Думу и легко проводить через нее свои решения.

Перспективы социально-экономического развития России при этом в решающей степени зависели бы от того, насколько далеко центристский режим был бы готов отойти от монетаристского и фискального консерватизма.

Существенным фактором при этом было бы сопротивление МВФ, у которого отказ от кредитно-финансового консерватизма или даже его частичное ущемление, вызвали бы активное неприятие. Известно, что резервные займы МВФ предоставляются на определенных условиях, которые фиксируют границы денежной эмиссии, валютных резервов, размеры бюджетного дефицита и т.д. Опасение, что МВФ может отказаться от предоставления очередной транша кредита, может послужить достаточным основанием для того, чтобы отложить "до лучших времен" осуществления активной бюджетной политики. Но эти "лучшие времена" при такой нерешительности могут и вовсе не наступить.

На каком-то этапе центристскому правительству пришлось бы решать вопрос требуется ли вообще дальнейшее получение займов у Фонда, во всяком случае - в столь крупных размерах? Реально эти займы расходуются для трех целей - погашения старых займов того же Фонда и выплаты по ним процента; финансирования части дефицита федерального бюджета; поддержания валютных резервов на достаточном уровне. Вторая из этих операций является в значительной мере формально-учетной, т.е. состоит в перемещении полученной валюты из Министерства финансов в Центральный Банк в обмен на рубли, поступающие в бюджетную кассу. Иначе говоря, займы Фонда служат одной из основ для денежной эмиссии.

Следовательно, проблема отказа от новых заимствований у МВФ сводится к решению главной бюджетной проблемы - изысканию внутренних средств для финансирования бюджетного дефицита. Еще в 1994-1995 годах по инициативе правительства Государственная Дума приняла законодательные акты, запрещающие правительству заимствовать деньги из Центрального банка на льготных условиях. В нынешних условиях, подключение Центробанка и Сбербанка к числу обычных кредиторов государства (т.е. без уплаты высоких процентов по ГКО и ОФЗ), возможно, было бы обоснованно и не вызвало бы тяжелых инфляционных последствий.

Другим крупнейшим препятствием для экономического роста в России является проблема взаимных неплатежей. Правые правительства практически ничего не сделали для развязки неплатежей. Вопрос упирается в осуществление, как минимум, двух крупных мероприятий - погашение задолженности федерального правительства по собственным закупкам и осуществление банковской реформы, которая побудила бы коммерческие банки осуществлять свою функцию обеспечения платежного оборота или временно возложила бы эту функцию на Центральный банк и созданную при нем Клиринговую палату1.

Мы считаем маловероятным, что центристское правительство решится на столь далеко идущие меры. Скорее всего итогом некоторой активизации его бюджетной политики будет экономический рост весьма умеренными темпами.

Это позволило бы, как минимум, приостановить абсолютное снижение жизненного уровня и углубление социального неравенства. Однако, радикального исправления социальных проблем при этом вряд ли можно ожидать, т.к. сохранение взаимных неплатежей сделает невозможным уплату в срок заработной платы работников негосударственной сферы. Умеренные темпы роста не позволят также существенно уменьшить размеры явной и скрытой безработицы.

Поскольку предполагается, что центристское правительство увеличит долю государственных закупок и валовых капиталовложений в ВВП, удельный вес личного потребления уменьшится, т.е. реальный жизненный уровень в среднем будет расти медленнее, чем ВВП. Правительству пришлось бы практически полностью отказаться от проведения пенсионной, коммунальной и других реформ, на которых настаивает правое правительство.

Все это, несомненно, было бы шагом вперед по сравнению с нынешним застоем. Но даже очень небольшие изменения к лучшему породили бы более далеко идущие ожидания у населения. Это породило бы требования еще активнее стимулировать экономику и более справедливо распределять плоды экономического роста. На такой почве может родиться недовольство центристском правительством и переход к левоцентристским и левым вариантам.

Левоцентристские варианты

Левоцентристские варианты представляются весьма разнообразными. Отличие различия этих вариантов не представляется уж слишком большим по своим социально-экономическим и политическим результатам. Отметим их сходство по некоторым экономическим вопросам:

* отказ от безусловной приватизации государственных предприятий; сохранение и даже расширение государственной собственности и управления в экономике;

* акцент на широкое государственное стимулирование экономического роста;

* активная поддержка отечественного производителя и протекционизм в отношении внешней конкуренции;

* ограничение экономического могущества финансовой олигархии;

* отказ от социальных реформ (пенсионной и коммунальной), направленных на ущемление наименее оплачиваемых слоев населения;

* осуществление мероприятий в интересах непосредственного повышения уровня жизни (повышение занятости, муниципальное жилищное строительство, рост расходов на здравоохранение, народное образование и т.д.).

Принципиальное значение имеет различие двух сценариев: создание устойчивого, опирающегося на большинство в Думе левоцентристского правительства и образование левоцентристского автократического режима при оппозиции Государственной Думе.

Проведение левоцентристских реформ возможно и при автократии президента и правительства меньшинства, но оно столкнется со значительно большими трудностями и будет менее эффективно. Но в любом случае правительству для ускорения развития экономики придется преодолеть немалые препятствия внутреннего и внешнего характера.

Первая трудность - создание условий для быстрого роста государственных расходов, стимулирующих рост производства. Сюда относится:

* увеличение государственных закупок продукции промышленных предприятий при условии их полной оплаты;

* увеличение государственных капиталовложений в отрасли материального производства, жилищного и транспортного строительства;

* увеличение социальных расходов, имеющих целью рост личного потребления основной массы населения.

На языке экономической теории эта совокупность мер именуется кейнсианством. Ее смысл заключается в том, чтобы увеличить агрегатный спрос в экономике и тем самым придать ей стимулы к росту. Эти меры эффективны в условиях, когда имеется избыток производственных мощностей и рост производства может быть первоначально достигнут не за счет больших капиталовложений в создание новых производственных мощностей, а путем более полной загрузки уже существующих. При этом расчет делается на то, чтобы придать экономике серию первоначальных импульсов, после чего экономический рост станет самоподдерживающимся и не требующим специальных стимулов от государства. Речь идет, таким образом, о чрезвычайной программе, рассчитанной на некоторый ограниченный период времени.

Составление такой программы само по себе представляет ряд технических сложностей. Поскольку предполагаемый объем государственных расходов ограничен, необходимо так определить их структуру, чтобы стимулирующий эффект в целом был наибольшим.

Осуществляемые за счет государственного бюджета закупки создают доходы предприятий и частных лиц (в виде заработной платы), роста этих доходов ведет к увеличению сбора налогов. После того, как соответствующими импульсами экономике придано ускорение, дальнейший рост налоговых доходов государства должен обгонять рост его расходов на стимулирование хозяйства и постепенно сводить к минимуму бюджетный дефицит.

Но стартовая бюджетная операция такого масштаба не может быть проведена без законодательной отмены запрета Центральному банку кредитовать государство на льготных основаниях, о чем уже говорилось выше. Мы уже отмечали, что правые правительства такой способ финансирования предают анафеме, а центристские вряд ли на него решатся. Чтобы осуществить этот крупный макроэкономический маневр левоцентристскому правительству понадобятся специальные полномочия.

В то же время левоцентристское правительство может принять чрезвычайные меры по увеличению доходов государства.

При правом режимы предприятия, которые либо полностью принадлежат государству, либо в которых оно сохраняет значительный, иногда контрольный пакет акций лишь малую часть своей прибыли отдают в виде налогов в госбюджет. Отмена такой привилегии способна привлечь в бюджет несколько миллиардов рублей. Главное же - вместо ускоренной распродажи государственных предприятий и государственных пакетов акций их сохранение с целью извлечения максимальных доходов от государственной собственности.

Названные меры должны сочетаться с решением проблемы взаимных платежей в экономике. Как мы уже отмечали, это потребует, во-первых, покрытия всей задолженности государства предприятиям и, во-вторых, коренной реформы банковской системы, включая ряд ограничений на деятельность коммерческих банков.

Такой курс экономической политики несомненно встретит упорное сопротивление определенных кругов внутри и вне страны.

Внутренние противники - это прежде всего банковские и другие группы, для которых принципиально новое отношение власти к государственной собственности означает прекращение возможностей ее корыстного растаскивания, а банковская реформа - ограничение спекулятивной деятельности. Таким образом, с самого начала левоцентристское правительство будет находится в конфликте с финансово-промышленными олигархами. Для преодоления их сопротивления понадобится особая твердость и, если понадобится, готовность на жесткие ответные меры.

В принципе неизбежны и конфликтные ситуации вокруг распределения государственных заказов, капиталовложений, субсидий и т.д. Но это - обычные противоречия, возникающие в любой стран, и не только с рыночной экономикой. Они потребуют специальных мер для сведения к минимуму неизбежной в таких случаях коррупции.

Напряженные отношения сложатся с Западом, особенно с МВФ и теми инвесторами, которые видят в России объект для приобретения выгодных ресурсов по относительно низким ценам и новое поле для спекуляции ценными бумагами. В действительности, экономическая политика левоцентристского правительства в принципе не выходит за рамки наведения порядка в традиционной рыночной экономике. Активное стимулирование экономического роста, опора на значительный государственный сектор, расширение сферы перераспределения доходов в пользу беднейших слоев, все это - совокупность мер, характерных для стран капитализма на определенной стадии его развития.

Можно выделить четыре типичных случая в ХХ веке, когда роль государства в рыночных экономиках резко возрастала:

* обстановка мировых и значительных локальных войн и преодоления их последствий (Германия, Япония, в известной мере США, Великобритания);

* обстановка глубокого экономического кризиса, продолжительной стагнации или часто повторяющихся спадов малого размера (США, Великобритания);

* концентрация национальных сил на достижение максимальных темпов роста и повышение конкурентоспособности в промышленно-развитых странах, которые по разным причинам несколько отстали в своем развитии (Франция, Япония);

* курс развивающихся стран на ускоренное превращение в индустриальные общества (азиатские "тигры").

Ситуация современной России соединяет в себе черты трех последних случаев. Поэтому наша страна особенно остро нуждается в усиление роли государства, как направляющего и координирующего начала ее экономического развития.

Если для преодоления экономического кризиса и стагнации достаточно решительных мер кейнсианского направления, то для обеспечения ускоренного роста требуется нечто большее, а именно экономическое программирование (индикативное планирование) на уровне государства. Примеры Японии, Франции, а также "азиатских тигров" показывают, что практика индикативного планирования вполне себя оправдала на определенном этапе их развития.

Индикативное планирование включает в себя три непременных компоненты:

* опору на значительный государственный сектор в сфере производства и финансов;

* достижение оперативного и действенного консенсуса между государством, частным сектором и профсоюзами относительно главных пропорций экономики (такой консенсус доброволен, но предполагает выполнение взятых на себя сторонами обязательств);

* существование развитого государственного механизма, который доводит достигнутый консенсус до конкретных отраслевых и региональных ориентиров, способствует обеспечению этих показателей необходимыми финансовыми ресурсами и контролирует выполнение взятых на себя обязательств.

В России создание механизма индикативного планирования связано с относительно небольшими техническими трудностями, так как может опираться в известной мере на опыт ранее существовавшего механизма центрального планирования.

Однако, главное - не техническая сторона дела (хотя и она существенна), и не достижение консенсуса по конкретным пропорциям, а первоначальное принципиальное согласие всех наиболее важных составных частей общества с необходимостью совместной слаженной деятельности и с тем, что именно такая работа отвечает общим интересам.

Реально ли такое согласие? В принципе все слои общества и все действующие лица в экономике заинтересованы в ускоренном росте. Но в настоящее время они, как правило, действуют изолированно, концентрируя усилия на достижении собственного краткосрочных выгод. Некоторые из них, пользуясь своей экономической силой (например, крупные компании и банки) имеют возможность в основном добиваться своих целей, тогда как другие (рабочие, служащие и представляющие их профсоюзы, а также большинство центральных, региональных и местных государственных учреждений и ведомств) практически лишены какой либо активной роли и вынуждены довольствоваться остатками распределяемых ресурсов. Такая система противоречит элементарным принципам рынка, в котором каждый участник получает материальный эквивалент в меру своего участия в общем процессе. Захотят ли нынешние магнаты промышленности и банковской сферы отказаться от своего особого положения и поделиться с другими участниками - вот в чем вопрос. Его решение целиком зависит от решимости и компетентности левоцентристского правительства.

Если оно уже на первых порах докажет свою способность обеспечить рост экономики, то приобретет необходимое доверие и общественную поддержку и сможет побудить даже активных противников к участию в консенсусе. Поскольку правительство будет первоначально выступать на стороне "слабых и обделенных", ему придется доказать, что от общего экономического роста выиграют и банковско-промышленные монополии. В условиях стагнации или ограниченного роста последние будут опасаться "обратного передела", т.е. уменьшения своей доли в общем котле. Но при относительно быстром росте такая опасность значительно уменьшится, возможность увеличения прибыли при одновременном росте общего благополучия станет очевидной.

Левый режим, левая диктатура.

Этот сценарий предполагает приход к власти коммунистической партии. Левый режим предполагает уход не только правых, но и значительной части центристских сил в оппозицию, а также их активное противостояние, если правительство коммунистов решится на серьезные контрреформы даже социал-демократического характера.

Опыт Восточной Европы показывает, что реформированные коммунисты в Польше и Венгрии сумели избежать этой конфронтации благодаря тому, что продолжали проводить ту самую правую или центристскую политику, которую они унаследовали от первых антикоммунистических правительств, возникших в этих странах в начале 90-х годов.

В России попытки левого режима наладить подобие консенсуса с противостоящими ей внутренними и внешними силами вряд ли будут успешными. Наиболее вероятным является превращение режима в левую автократию и даже диктатуру, при которой свобода действий правых кругов будет резко ограничена государством, а попытки реванша будут подавляться силой.

Последствия этого поворота для экономики могут быть самыми различными в зависимости от конкретной политики, проводимой режимом. Например, трудно себе представить, каким образом ренационализация банков или даже строгий государственный контроль над ними могут попортить общую кредитно-финансовую ситуацию. Современная банковская система не выполняет своих главных макроэкономических функций - обеспечение нормального платежного оборота, аккумуляцию свободных денежных ресурсов общества и их перераспределение в реальную экономику. Если ренационализация банков заставит их выполнять эти функции, экономика от этого только выиграет. Левая диктатура бесспорно сумеет, как минимум, стабилизировать ситуацию в военной индустрии и воссоздать благоприятную основу для развития индустрии высоких технологий. Большие возможности откроются и в области более рационального управления естественными и ресурсными монополиями, что позволит значительно увеличить приток финансовых ресурсов в государственный бюджет и содействовать его оздоровлению. Улучшатся условия осуществления долговременных структурных изменений в экономике, в частности, развития конкурентоспособных экспортных производств.

Вместе с тем, переход к левой диктатуре может породить дезорганизации в ряде ключевых пунктов. Возникнет опасность бегства капитала и утечки квалифицированных кадров, режим столкнется с острым дефицитом персонала, способного управлять преимущественно рыночной экономикой в условиях более активного вмешательства государства.

При сохранении большого удельного веса старых управленческих кадров реален новый перекос в сторону развития тяжелой и военной промышленности. Хотя для обеспечения долговременного роста и модернизации экономики развитие тяжелой промышленности, особенно машиностроения, необходимо, не менее важно сделать упор на развитие отраслей, непосредственно обеспечивающих производство потребительских товаров, в том числе и самых современных. В ходе правых реформ отечественная пищевая и легкая промышленность, а также сельское хозяйство пострадали больше всех других отраслей, исключая лишь военную индустрию. Восстановление этих отраслей, а также развитие отечественного производства современных потребительских товаров длительного пользования должно стать приоритетной задачей левого правительства, если оно хочет избежать ошибок прошлого.

В настоящее время потребности во всех этих товарах удовлетворяются в значительной степени за счет импорта. При достаточно высоких темпах роста экономики в целом, спрос на эти товары будет быстро увеличиваться и при его недостаточном удовлетворении отечественной продукцией неизбежно возникнут либо большой дефицит торгового баланса, либо внутренние товарные дефициты с неизбежной инфляцией.

Модель Китая показывает, что быстрый рост экономики, приобретающей рыночную направленность и успешно справляющейся с насыщением внутреннего потребительского спроса, возможен и при левой диктатуре. Но это предполагает определенную децентрализацию управления экономикой, сложное сочетание государственных, муниципальных и частных предприятий и значительное привлечение иностранного капитала.

Но смогут ли левые силы повторить этот опыт в условиях России, представляется сомнительным. Китайская модель - это результат постепенного преобразования плановой системы в систему смешанного государственного и рыночного регулирования. В ходе этого преобразования и кадры управления, и население постепенно адаптировались к новым условиям. В России произошла слишком крутая и далеко зашедшая ломка плановой системы, чтобы исправление крайностей в ходе контрломки могло произойти без больших потерь и конфликтов.

Из трех отмеченных выше особенностей китайской модели наиболее сложной представляется осуществление в России децентрализации и привлечения иностранного капитала. В Китае местные власти сами изыскивали ресурсы для организации нового производства, причем преимущественно потребительских товаров. В России большинство регионов по-прежнему полагаются на приток средств из центра, т.е. в конечном счете из финансово-избыточных районов. Утверждение левого режима вряд ли в этом отношении что-нибудь изменит. Местная инициатива срабатывает в России явно недостаточно. Особенно сложно со стимулированием мелкого бизнеса. В Китае левая власть специально культивировала местные предприятия, в том числе и частные. В России, исключая Москву и, возможно, некоторые другие города, акцент по-прежнему делается на оживление деятельности крупных предприятий. Такова же установка коммунистов. Но без привлечения финансовых ресурсов из центра это, по-видимому, невозможно.

Китаю удалось также привлечь значительные иностранные капиталовложения, хотя это произошло далеко не сразу (см. табл.1). В первые годы китайских реформ иностранные капиталовложения шли очень медленно: в 1980-1985 гг. их среднегодовой приток составлял лишь 677 миллионов долларов. Но уже в 1985-1990 гг. он вырос до 5,3 миллиардов, в 1990-1995 - до 22,5 миллиардов и за один 1996 год составил 42,3 миллиарда. В России на конец 1995 г. иностранные прямые инвестиции составляли 4,1 миллиарда долларов (итог всех вложений в предыдущие годы), и за 1996 г. приток новых инвестиций составил лишь 1,8 миллиарда. Иначе говоря, Россия сейчас при правом режиме привлекает существенно меньше капитала, чем левый Китай после пяти начальных лет рыночных реформ.

Таблица 1

Иностранные прямые инвестиции в Китае на конец периода (в млн. долларов)2

Решающим фактором здесь является не столько характер режима, сколько темпы экономического роста Китая. Конечно, важную роль играет стабильность китайского режима, который при своей левизне гарантирует иностранным инвесторам неприкосновенность вложений. В России у иностранных инвесторов нет ни гарантий устойчивости, ни перспектив быстрого роста экономики. Если левый режим в России сможет последовать примеру Китая, его аттрактивность для иностранных инвесторов существенно возрастет после нескольких лет уверенного хозяйственного подъема и правильной политики в отношении иностранных фирм.

Не будем при этом преуменьшать значение геополитического фактора, а именно опасений инвесторов по поводу возможности конфронтации НАТО с левой Россией.

Даже если левый режим сумеет преодолеть все указанные трудности, значит ли это, что экономика России сможет развиваться темпами, более высокими, чем в рассмотренном выше левоцентристском сценарии? Существуют факторы, говорящие как за, так и против этого. Современная экономика России находится весьма далеко от полного использования своих ресурсов. Даже если предположить, что часть старого основного капитала приведена в негодность, остается еще некоторый запас резервных мощностей для экономического подъема. К тому же, в ходе быстрого развития будут реконструированы старые и добавлены новые мощности, что в принципе позволит России достичь пика 1990 г.

Чтобы восстановить этот пик уже к 2005 году потребовался бы среднегодовой прирост ВВП примерно в 11%. Развитие таким или близким к нему темпом представляется невозможным даже при самых благоприятных условиях. Если же отложить возвращение к предшествующему максимуму до 2010 года, то понадобился бы среднегодовой рост ВВП в 6% в течение всего предстоящего периода.

Но возможно ли это, исходя из прогноза главных производственных факторов? Рассмотрим этот вопрос применительно к трудовым ресурсам. С 1992 по 1997 г. в России было потеряно 6,7 мил. рабочих мест - уменьшение на 10,8%. За то же время средняя производительность одного занятого уменьшилась на 20%. Отсюда следует, что только за счет восстановления числа рабочих мест и нормальной средней производительности можно было бы увеличить объем ВВП на40%3. Если же учесть прирост производительности за счет внедрения более современной техники, то получается, что серьезных ограничений роста со стороны производственных факторов не предвидится.

Быстрый рост ВВП при нормальных обстоятельствах предполагает такой же, если не более быстрый прирост импорта, т.е. его приблизительное удвоение за следующее десятилетие. Это возможно только при соответствующем темпе прироста экспорта, что, очевидно, требует значительного изменения его структуры в пользу готовой промышленной продукции и существенного повышения конкурентоспособности российских товаров на мировых рынках. По-видимому, ухудшение торгового баланса и может стать главным препятствием для ускоренного роста экономики в следующем десятилетии.

Допустим, что при всех этих ограничениях среднегодовой прирост ВВП составит 5%.

В отличие от левоцентристского левое правительство сделает больший упор на прогресс в социальной области. Его главной задачей будет возвращение уже к 2005 году к предреформенной дифференциации личных доходов. Если учесть, что личное потребление к этому времени вырастет в среднем приблизительно на 25%, для низшей по доходам половины населения прирост будет вдвое больше. Такой результат может примирить население с ущемлением демократических свобод, вероятным при левой диктатуре.

Военная диктатура

Установление военной диктатуры возможно двумя путями: приходом к власти потенциального диктатора через президентские выборы или военным свержением правового режима, не способного справиться с социально- экономическими трудностями.

Спектр возможных вариантов - от правой до левоцентристской диктатуры. Поскольку последний вариант уже рассмотрен выше, посмотрим, что может на практике означать военная диктатура правого типа.

Ее главные отличия от обычного правого режима мы видим в следующем:

* акцент на субсидирование военно-промышленного комплекса;

* больший упор на популистские акции;

* протекционизм для защиты отечественной промышленности.

В совокупности эти меры могут дать определенный толчок развитию экономики и помочь ей набрать умеренные темпы роста. Но этого недостаточно для серьезного улучшения уровня жизни. Кроме того, правая диктатура должна опираться на финансовую олигархию, что сузит поле для популистских социально-экономических маневров. Скорее всего они свелись бы к формальному наведению порядка в борьбе с организованной преступностью и к показной борьбе с коррупцией на высоком уровне. Возможны также меры милитаристского характера, например, превращение вооруженных сил в политическую корпорацию, обладающую особыми правами и привилегиями, создание "народной" партии во главе с диктатором, которая осуществляла бы власть на местах и составляла резерв для управления на более высоком уровне. Исторические прецеденты показывают, что военные диктатуры правого толка вполне уживаются с социально стратифицированным обществом, властью богатых, аристократией денег.

В своих крайних вариантах такой режим может как обречь экономику на дальнейший застой, что сделает военную диктатуру крайне неустойчивым образованием, так и вызвать кратковременный подъем, базирующийся на восстановлении военной индустрии, строительстве военной инфраструктуры, расширении армии и сокращении за этот счет безработицы. Но надежд на долговременный самоподдерживающийся рост экономики такой режим не дает.

МЕСТО РОССИИ В СМУТНОМ МИРЕ

Положение в мировой экономике.

Отвлекаясь от различий в режимах, в чисто количественном плане рост или сокращение удельного веса России в мировой экономике зависит не только от ее собственного экономического развития, но и от средних темпов роста экономики промышленно-развитых капиталистических стран. Наиболее вероятны на обозримое будущее среднегодовые темпы в 2-3%, что соответствует варианту умеренных темпов роста экономики России. При падении или стагнации ВНП России сокращение ее удельного веса в мировой экономике неизбежно, а при умеренных темпах роста - консервация ее нынешнего сравнительно неблагоприятного положения. Только ускоренные темпы открывают возможность для укрепления экономических позиций России в окружающем мире.

В табл. 2 представлены три варианта развития экономики России. Предполагается, что в 1995-2000 годах, как и в предыдущем пятилетии, мировой ВВП растет среднегодовым темпом 2%, а в 2000-2010 годах темпом 3% (как это было в среднем в 1980-1990 годах). Для сопоставления приводятся данные за предреформенный 1990 год, а также данные по США, Японии и Германии за 1990 и 1995 годы.

В 1995 г., по данным Всемирного банка, доля промышленности в ВВП России составляла 38% против 33% в среднем по миру, а доля обрабатывающей промышленности - 31% против 21%. Это означает, что доля России в мировой промышленной продукции была несколько выше, чем в ВВП, а именно 1,4%, доля в мировой продукции обрабатывающей промышленности - 1,8%. Эти корректировки принципиально не меняют общей картины значительного отставания России от ведущих индустриальных стран по объему продукции.

Как показывает таблица 2, эта картина принципиально не изменится при любом сценарии нашего внутреннего экономического развития. России пришлось бы расти среднегодовым темпом 10 процентов в течение всего предстоящего десятилетия, чтобы превзойти нынешний уровень ВВП Китая или Бразилии и только приблизиться к уровню Италии или Великобритании, не говоря уже о более крупных индустриальных государствах.

При среднегодовом приросте российского ВВП в 5%, рост экспорта на 6-7% в год представляется предельным даже при специальной политике, направленной на приоритетное развитие экспортных отраслей. Китаю при такой политике удавалось обеспечивать среднегодовой прирост экспорта на 11,4% в 1980-90 гг. и на 14,3% в 1990-1995 гг. Но при этом прирост ВВП в Китае соответственно составлял 10,2 и 12,8%. Увеличивая свой экспорт на 7% ежегодно, Россия смогла бы к 2010 г. выйти лишь на 2,6% от мирового экспорта, но даже и такой скромный результат можно было бы считать огромным достижением.

Таблица 2. Удельный вес России в мировом ВВП при разных сценариях ее экономического роста4

*- 1% ежегодного прироста на протяжение всего периода;
** - 1% ежегодного прироста до 2000 г. затем 3% прироста;
*** - 1% ежегодного прироста до 2000 г., а затем 5% прироста.

Восстановление государственного союза с бывшими советскими республиками дало бы надежду на более быстрое укрепление роли России в мировой экономике. Но это опять-таки зависит от характера этого союза. Тут опять возможна бифуркация - в зависимости от того, станет ли такой союз экономической обузой для России или прибавлением к ее реальной мощи.

В какой мере эти различные варианты зависят от внутриполитического развития в России? При правых режимах, как мы уже говорили, мало вероятно, чтобы она стала привлекательным центром экономического притяжения для бывших союзных республик. Из-зазастойных тенденций в российской экономике преобладающей останется действовавшая до сих пор центробежная тенденция, поиск другими странами СНГ более выгодных торгово-экономических партнеров на Западе, в Японии, в других странах Азии.

Это относится в первую очередь к странам Закавказья и Средней Азии, особенно к тем, что обладают привлекательными для Запада минеральными ресурсами. Уже заключенные соглашения, по которым транснациональные корпорации стали совладельцами этих ресурсов в Азербайджане, Казахстане, Туркменистане, предопределяют главное направление экономического развития этих стран, как минимум, на два десятилетия вперед. В более неопределенном положении находятся сравнительно бедные минеральными ресурсами Украина, Беларусь, Молдова, Армения, Киргизстан, Таджикистан и даже Грузия, несмотря на ее надежды выиграть от транспортировки через свою территорию прикаспийской нефти. Здесь у России имеются более благоприятные возможности для экономического сближения, хотя на его пути стоят значительные препятствия, прежде всего застой в самой российской экономике и тенденция правых режимов рассматривать эти страны как обременительных партнеров, которые скорее тянут Россию назад, нежели помогают ей двигаться вперед.

Вряд ли что-то может изменить в этом отношении ориентация правых режимов на первоочередное развитие экономических связей по частным каналам. Такая установка могла бы сыграть положительную роль при условии, что были бы созданы совместные межнациональные концерны, которые бы объединили взаимодополняющие производства в реальной экономике.

Другая крайность - приход к власти левого режима - может создать дополнительные политические барьеры для интеграции внутри СНГ, по крайней мере с теми странами, правящие круги которых занимают правые или центристские позиции.

Ключевой страной для России по перспективам интеграции СНГ остается Украина. Хотя и она значительно отстает от России по объему ВВП, ее включение в общее экономическое пространство могло бы оказать существенное влияние на будущее обеих стран. К сожалению, при сохранении правого режима или переходу к левому режиму в России это кажется мало вероятным. Наиболее благоприятные условия создались бы при ориентации обеих стран на левоцентристский политико-экономический вариант. Видимо, он был бы приемлем также для Беларуси, Казахстана и Кыргызстана. Суммарно доля этих четырех стран в мировой экономике составляет лишь треть от нынешней доли России. Их интеграция не внесла бы кардинальных перемен в мировое хозяйство. Но общее положение России и этих стран все же улучшилось бы по сравнению с нынешней ситуацией раздробленности и нескоординированности действий.

Геополитическое положение России.

Хотя геополитическое положение той или иной страны в немалой степени зависит от ее экономической и финансовой мощи, оно также существенно корректируется ее военным потенциалом, внутренней политической ситуацией, географическим положением и внешней активностью ее элиты.

Анализ показывает, что общая тенденция состоит в следующем: по мере движения от правых к левым режимам внешняя политика перестает подчиняться Западу, становится все более самостоятельной и наступательной с ориентацией на укрепление внешнего влияния России и восстановление ее как сверхдержавы. В том же направлении возрастает стремление к большей интеграции в рамках СНГ.

Нет правила без исключения. Даже при правых режимах вполне возможно тенденция к созданию системы особых отношений с некоторыми странами (Германией, Францией, Японией) в пределах общего западного курса, в значительной мере определяемого Америкой. При военной диктатуре правого направления возможна и конфронтация с главными странами Запада на почве попыток возрождения военного потенциала России.

В целом подчинение России западным странам при правых режимах немилитаристского толка будет сохраняться. Продолжающаяся стагнация в экономике надолго сделает Россию зависимой от Запада в финансовом и инвестиционном отношениях. Ее положение младшего партнера по отношению к НАТО и в "большой восьмерке" при этом как бы предопределено. Военный потенциал России будет продолжать сокращаться, ее сопротивление экспансии США и других западных стран в бывшие советские республики будет вялым и мало эффективным. Создание противостоящих Америке новых "полюсов" мирового влияния зависит прежде всего от готовности к этому стран Европейского содружества, Японии и Китая, а не от попыток России подтолкнуть их к этому. Итак, правые режимы ведут к консервации зависимости России от Запада и с большой вероятностью обусловливают сохранение нынешнего однополюсного мира, в котором лидерство США серьезно не оспаривается.

Переход к центристским, левоцентристским, левым и диктаторским режимам предполагает существенное изменение внешнеполитического курса. Ориентация на более быстрое экономическое развитие невозможно без отказа от слепого подчинения финансовому диктату Международного валютного фонда и Всемирного банка, за которыми стоят США, а в левоцентристских, левых и военно-диктаторских сценариях - и без отказа от курса на снижение военного потенциала России.

При всех этих режимах в России ее отношения со США становятся более холодными. Наименьшие проблемы для США при этом создаются при центристских режимах, которые, с одной стороны, в состоянии обеспечить лишь умеренные темпы роста, а, с другой стороны, представляют меньше опасности с точки зрения вероятности воссоздания сильного военного могущества России и попыток подорвать однополюсную структуру глобальных отношений. Тем не менее центристские режимы будут по необходимости стремиться к союзам с другими государствами, особенно с Западной Европой и Японией, видя в этих странах альтернативный МВФ и Всемирному банку источник получения внешних кредитов и инвестиций.

Левоцентристские и левые режимы также будут ориентироваться на внешние союзы, хотя, возможно, и иного рода. Мало вероятно, чтобы ЕС или Япония приветствовали возникновение таких режимов в России, а тем более сближались с ними, т.к. это подорвало бы более важные для них союзнические отношения с США и усилило бы опасения относительно возрождающегося военного потенциала России. Но это не исключило бы для России более близких отношений с Китаем, Индией, арабским миром, азиатскими "тиграми", крупными латиноамериканскими государствами. В настоящее время на них все еще продолжают смотреть, как на второстепенные страны, чья роль скорее пассивная и подчиненная, особенно в политическом и военном отношениях. Но через десять лет все эти государства будут играть гораздо более заметную роль на мировой арене чем сегодня. Ставка на сближение и союз с ними для левоцентристских режимов будет вполне оправдана.

В тех же временных рамках нашего анализа вряд ли реально возрождение России как сверхдержавы. Это положение, которое занимал в прошлом Советский Союз, определялось не только его ракетно-ядерным потенциалом, но вдвое большим народонаселением и значительно большей территорией, союзными отношениями с Восточной Европой, заметным влиянием в "третьем мире", полным контролем за собственными весьма богатыми природными ресурсами. Мировое значение СССР определялось также характером его государственной идеологии, которая сделала его одним их центров притяжения для всей планеты. Восстановить все эти элементы былого величия в предстоящее десятилетие скорее всего невозможно. Однако, даже не вполне реалистическое стремление некоторых внутренних режимов пойти по этому пути будет создавать нестабильные геополитические ситуации.

Впрочем, нестабильностью и потенциальной конфликтностью отличается большинство возможных геополитических сценариев. Даже подчинение России Западу не избавляет от конфликтности, т.к. Запад с большой долей вероятности будет стремиться к дальнейшему ослаблению и раздроблению России. При сохранении однополюсного мира его развитие практически при любом сценарии потенциально нестабильно и конфликтно, так как противостояние США неизбежно не только с Россией, но и с другими соперничающими силами.

В настоящее время вырисовываются три полюса будущего мира, который скорее всего придет на смену нынешнему однополюсному. Это США, Европейский союз и Япония. С точки зрения экономического потенциала, Япония не так далеко отстает от Америки, а преодоление валютно-экономической разобщенности внутри ЕС также делает его важным противовесом США.

Таблица 3. Сопоставление экономического потенциала трех главных мировых центров
(данные за 1996-1997 гг., млрд. долл.)

* Экспорт или импорт за пределы "евро"-союза

Сейчас многие специалисты считают, что после введения "евро" как единой валюты одиннадцати западноевропейских стран (окончательно - с 2003 года) их роль в мировой экономике будет повышаться за счет оттеснения США. Поскольку ЕС превратился в 90-х годах в главного торгово-экономического партнера России, естественным будет дальнейшее тяготение ее экономики к "евро"-союзу. Но политически Россия будет оставаться на периферии этого главного мирового центра, конкурирующего с США. Да и в экономическом смысле вряд ли возможна всесторонняя интеграция России в ЕС. Для этого необходимо не только достижение определенного уровня экономического развития и уровня жизни, но и превращение России в нормальную рыночную экономику, готовую к кооперации с Западной Европой на началах свободного перемещения товаров, рабочей силы и капитала. Такие условия , вероятно, появятся только за пределами 2010 г., хотя и тогда интеграции будет мешать элементы протекционизма, необходимые для обеспечения сравнительно высоких темпов роста экономики. При левоцентристских и левых режимах упор на протекционизм явно затруднит интеграцию с ЕС. При правых и центристских режимах Россия будет превращаться в экономический придаток "евро"-союза, существующий, как нынешняя Турция, на началах псевдоучастника, которого держат в ожидании приема в ЕС, но так в него и не допускают.

Все режимы, стремящиеся к возрождению России как сверхдержавы, должны будут ориентироваться на рост ее военного потенциала и союз с государствами, не входящими в "большую тройку", так как только при этих условиях Россия может превратиться с один из мировых центров. Разумеется, ее положение в этом качестве будет неустойчивым, т.к. в пределах одного или даже полутора десятилетий экономическая основа для того, чтобы выполнять роль такого центра, будет отсутствовать.

Реальную угрозу для России представляет мусульманская цивилизация, которая играет и будет играть роль союзника Запада в отдалении от России ее южных партнеров по СНГ и развитии центробежных тенденций внутри Российской Федерации.

Некоторое время назад казалось, что немалую угрозу для России представляет усиление Китая. Из приведенных выше данных видно, что ускоренный рост экономики Китая в 80-90-х годах в сочетании с глубоким спадом в России позволил ему к 1995 г. вдвое превзойти ее по объему ВВП. В период до 2010 г. даже при самых благоприятных условиях значительный разрыв в темпах развития сохранится, а, следовательно, соотношение по объему производства будет по-прежнему меняться в пользу Китая. Вместе с тем, именно после начала периода быстрого роста в Китае, его прежние главные направления внешней экспансии - на север в сторону России и на юг в сторону Вьетнама - значительно ослабли, сменившись на завоевание позиций на мировых рынках и расширение экономических связей с западными странами и Японией. Отсюда следует, что Россия заинтересована в сохранении Китаем быстрого экономического роста, т.е. это отвлекает его от территориальной экспансии.

Прямое сравнение Китая с Россией по объему ВВП в известной мере обманчиво, т.к. скрывает сохраняющееся превосходство России в военно-техническом потенциале и в области высоких технологий. При правых режимах это преимущество будет постепенно утрачиваться, и Россия будет становиться все более беспомощной перед лицом военного потенциала Китая. При левоцентристских и левых режимах сохранение военно-технического преимущества позволит России, с одной стороны, гарантировать себя от китайского экспансионизма, а, с другой стороны, стать естественным партнером Китая в экономических делах, заинтересованном в импорте из России продуктов высокой технологии и экспорте туда потребительских товаров. Развитие экономического сотрудничества способствовало бы и политическому сближению на почве противостояния трем главным мировым центрам.

Объединенный экономический потенциал России и Китая в перспективе могло бы превратить в серьезную самостоятельную силу в мировой экономике. В табл.4 приведены результаты расчетов на перспективу до 2010 г., исходя из предположения о наиболее благоприятных темпах роста в России и Китае и средних темпах роста в нынешних трех мировых центрах.

Таблица 4. Прогноз роста ВВП России и Китая сравнительно с тремя главными центрами
(в млрд. долларов в ценах 1997 года)

Китай и Россия, взятые в совокупности, начинают приближаться к Японии. Если добавить к этому суммарный ядерный потенциал, их союз становится мощной силой. Разумеется, в виду глубоких различий между русской и китайской цивилизациями, создать и сохранить такой союз на долгие годы было бы трудно.

Особая группа геополитических сценариев связана с возможным превращением Японии в политически самостоятельный мировой центр. Экономическая основа для этого имеется уже сейчас как в виде достаточно объемного ВВП самой Японии, так и ее объективной роли, как центра притяжения азиатских "тигров". Однако, до сих пор Япония отказывалась выступать в качестве самостоятельной политической силы, предпочитая вместо этого следовать за лидером, то есть в русле глобальной политики США. В связи со сменой поколений политической элиты Японии эта ориентация может измениться.

Превращение Японии в самостоятельный политический мировой центр означает для России как новую угрозу, так и новые возможности геополитического маневрирования. Уже сейчас эти возможности старается использовать нынешний правый режим, добиваясь более гибкой позиции Японии по ее территориальным претензиям к России. При переходе к левоцентристским и левым режимам отношения с Японией могут усложниться в связи с их ориентацией на союз с Китаем. Таким образом, на Дальнем Востоке возникнет объективный геополитический треугольник Россия-Китай-Япония, взаимоотношения в котором будут играть ключевую роль в положении России как азиатско-тихоокеанской державы. К сожалению, на обозримый исторический период Россия останется в этом треугольнике наиболее слабым участником, которому придется скорее маневрировать между Китаем и Японией, нежели определять общую стратегию в регионе.

Рассмотренные сценарии будущего развития России в начале ХХ I столетия показывают, что оно в решающей степени зависит от характера господствующего в ней политического режима и, соответственно, от направления ее внутренней политики. Наихудшие перспективы - дальнейшее ее экономическое и военное ослабление - связаны с сохранением в России правого режима.

Сохранение правого режима еще на несколько лет поведет к наиболее нестабильным внутренним ситуациям, при которых возможно установление военной диктатуры левого или правого толка. Но военная диктатура не решит коренных социально-экономических проблем России.

Наилучшие перспективы откроются при переходе к левоцентристским режимам с их ориентацией на подъем отечественной экономики, разумное усиление военного потенциала и самостоятельную внешнюю политику. С этим связано и усиление внутриполитической устойчивости, основанной на систематическом росте уровня жизни при более равномерном распределении доходов и богатства.

Однако не следует преувеличивать возможности левоцентристского сценария. Даже при самых благоприятных условиях такой режим сумеет в обозримой перспективе лишь восстановить и слегка превзойти объем производства дореформенного максимума (1990 г.) Положение России лишь ненамного изменится к лучшему при самом оптимистическом варианте взаимоотношений России с другими странами СНГ. Восстановление российской империи в любом варианте представляется невозможным. Ограниченный союз с несколькими бывшими республиками возможен, но принципиально это не изменит их общего положения в системе государств современного мира.

Активная самостоятельная внешняя политика России будет способствовать повышению ее роли на мировой арене, где она может выступать как своеобразный защитник слабых стран от диктата США. Но восстановить свою прежнюю роль сверхдержавы в двухполюсном мире она будет не в состоянии. Россия, конечно, будет заинтересована в укреплении своего военного потенциала, но так, чтобы не ставить себя в конфронтацию ни с западным блоком, ни с другими вероятными геополитическими противниками.

Поскольку при самом благоприятном стечении обстоятельств она останется до 2010 г. второстепенной экономической державой, России придется в этот период ориентироваться на развитие союзнических отношений с двумя главными мировыми центрами - ЕС и Японией, а также с Китаем.

За пределами 2010 г. положение России может существенно улучшиться, если ей удастся стать передовой страной в сфере высоких технологий. Поэтому первое десятилетие ХХ I века следует рассматривать как подготовительный период к более значительному броску вперед во всех отношениях во втором десятилетии. Для этого необходимо укрепить внутриполитическую стабильность, обеспечить самоподдерживающийся экономический рост достаточно быстрыми темпами и гарантировать благоприятную геополитическую среду как путем разумного усиления военного потенциала, так и созданием системы союзов с другими мировыми державами, которая сводила бы к минимуму резкую конфронтацию с любой из них.

Единственное устойчивое состояние может быть обеспечено восстановлением России как великой державы в многополюсном мире, в котором сохраняется общее равновесие между равноценными участниками геополитической игры. Впрочем, этот наилучший вариант не должен выродиться в старомодную "войну всех против всех". Но этот уже зависит не столько от самой России от более сильных мировых держав.