Для начала экономического роста в России необходимо преодолеть
длительные тенденции кризиса и стагнации, вызванные процессами перехода от центрально-планируемой экономики к рыночной. Весь прошедший период процесса трансформации
можно условно разделить на три фазы:
1) 1991-1995 гг. - период резкого падения ВНП и промышленного производства, составившего к 1995 году 50%;
2) 1995 -1997 гг. - период стагнации около низшей точки;
3) 1998 - 1999 гг. - новый резкий спад с последующим оживлением производства и возвращением к уровню начала 1998 г.
Преодоление длительной депрессии означает выход из так называемой
ловушки стагнации. Пути выхода из этой ловушки являются главной темой данного доклада.
Другая важная проблема - как стимулировать рост без ускорения инфляции.
Поэтому одной из основных
тем нашего анализа является объяснение природы российской инфляции и поиски способов ее ослабления.
Существуют различные макроэкономические меры, обеспечивающие рост и позволяющие свести к минимуму инфляцию.
В докладе приводятся расчеты различных вариантов такой политики.
Результаты расчетов и их анализ основываются на макроэкономической модели экономики России, построенной автором с использованием следующих данных:
Статистики национальных счетов (СНС) за период 1990-1997 гг., таблиц межотраслевого баланса за отдельные годы этого периода, а также ежегодных, квартальных и месячных показателей экономической и финансовой деятельности, регулярно публикуемых Госкомстатом,
Банком России и другими негосударственными институтами.
Модель используется для трех целей:
1) воспроизведения динамической картины экономики за 1990-1998 гг.;
2) прогноза экономических показателей на 1999 г.;
3) имитации решений на 1999 год, полученных от различных вариантов макроэкономической политики.
Стагнационная ловушка
До сих пор не существует удовлетворительного объяснения этого явления. Самое распространенное из них - это то, что поскольку экономика России не является настоящей рыночной системой из-за ее чрезвычайной коррупционности и криминализации, она не в состоянии правильно реагировать на рыночные сигналы.
Однако всем известно, что существуют примеры довольно устойчивого, длящегося нескольких десятилетий роста, в коррумпированных экономиках, далеких от совершенного рынка.
Еще одно широко распространенное объяснение: высокая норма процента, предлагаемая по правительственным ценным бумагам, убивала рост. Это, по-видимому, правильно для 1996 г, когда норма процента достигала 100% годовых, но вряд ли
применимо к 1997 г, когда она составляла лишь 30%. Учитывая что в 1998 г и начале 1999 г реальный процент вообще стал отрицательным,
ясно, что этот аргумент
больше не срабатывает.
По нашему мнению, существуют
более глубокие причины, объясняющие данный феномен развития: а именно такие структурные извращения
российского валового продукта (ВВП), которые работают против тенденций роста.
Со стороны доходов, доля заработной платы и других трудовых доходов остается слишком низкой ( в отличие от всех развитых стран) по сравнению с долей прибыли и амортизации. В то время, как трудовой доход очень мал и составляет всего одну треть от ВНП ( в США 60%),
амортизация плюс прибыль достигают 49% (в США 17%). Общий объем внутреннего рынка ( личное потребление плюс валовые капиталовложения) в России достигает только 70% от валового продукта, а в США 85%.
Таким образом общий спрос в России настолько мал, что становится невозможным потребить даже то сокращенное производство товаров и услуг, которые ныне производятся
в России.
Сейчас Россия экспортирует больше, чем
импортирует, но величина экспортного баланса настолько мала (4-7% от ВНП), что никак не влияет на экономическую динамику. Поскольку накопления предприятий и предпринимателей намного больше капитальных вложений, а финансовые возможности капитальных вложений внутри страны ограничены, то значительная часть капитала (в основном нелегально) уплывает за рубеж (достигая по некоторым оценкам 5% от ВНП).
Имеются два способа решения этой проблемы:
а) введение централизованного контроля за использованием амортизации и прибыли. При этом главным приоритетом должно стать
получение положительных чистых инвестиций, что позволит переломить нынешнюю тенденцию к снижению абсолютной величины основного капитала. Другим приоритетом является направление инвестиций в реконструкцию и рост машиностроения в России, что создало бы материальную базу для модернизации и увеличения производства в других отраслях. Однако этот способ представляется неосуществимым в данных политических условиях;
б) менее спорный с политической точки зрения способ преодоления узости местного рынка макроэкономическими методами, это сосредоточение на росте агрегатного спроса. Его можно получить комбинацией следующих трех методов:
1) постоянным увеличением заработной платы и других трудовых доходов, что ведет к росту покупательной способности населения;
2) увеличением спроса на внутренние
капиталовложения и строительство;
3) увеличением государственных закупок
товаров отечественного производства.
Сдерживание инфляции
Инфляционный процесс в России в течение 90-х годов прошел несколько стадий. Мы не будем останавливаться в данной работе на разборе движущих
сил, поддерживающих инфляцию в течение каждого из этих периодов. Рассмотрим лишь основные факторы, которые влияют на инфляцию в настоящее время, т.е. в месяцы непосредственно предшествующие августовскому кризису 1998 года и в
1999 году.
Наши выводы основываются на результатах регрессионного анализа месячных рядов цен, доходов, производства, валютного курса и др. за 1997-1999 гг.
Вопреки теоретическим предположениям Милтона Фридмана, изменения в ценах лучше объясняются динамикой спроса и предложения, чем движением денежной массы М0. Регрессионное уравнение становится еще лучше, если в него в качестве дополнительной переменной ввести валютный курс. Действительно, после августа 1998 года большая часть роста цен объясняется девальвацией рубля. Вместе с тем, цены росли не в прямой пропорции от роста курса доллара. Между июлем 1998 г и мартом 1999 г индекс цен вырос немного больше, чем в 2 раза, в то время как курс доллара увеличился чуть меньше, чем в 4 раза. Резко упала сумма импортируемых товаров ( реальная величина) как в потребительском, так и производственном секторах. Однако, поскольку доля импорта в общей торговле остается весьма значительной, то валютный курс остается решающим фактором в изменении цен в 1999 году.
Результаты расчетов позволяют снять все мистификации относительно динамики денежного обращения.
M
0 - это сумма денег на руках потребителей, предпринимателей и учреждений, оставшихся неиспользованными в конце или начале каждого периода. Изменения в
M
0 представляют собой баланс новых денежных доходов, предыдущих сбережений и денежных расходов за данный период.
M
0 не может вырасти больше того, что остается после текущего расходования. Таким образом,
М0 - это просто результат движений доходов и сбережений.
В России движение денежных доходов и сбережений, особенно нетрудовых доходов и сбережений, весь пореформенный период было довольно хаотическим.
Однако скачки, произошедшие в августе и далее в сентябре и октябре 1998 г выделяются из общей картины, особенно если принять во внимание стагнирующие показатели заработной платы за это время. Всплеск наблюдается именно и в графе "другие доходы и сбережения", который отражает рост
затрат на потребление и объясняет рост инфляции в данные месяцы. Спрашивается, каков источник такого скачка?
Можно было бы обвинить правительство в том, что оно "накачало деньги", если бы мы не знали, что чистое увеличение доходов (в среднем около 30 млрд. руб. в месяц) составило величину 213 млр руб. между августом и январем, в то время как дефицит федерального бюджета за тот же период был только 78,6 млрд. и меньше, чем половина его финансировалась кредитами Центробанка. Источник же "печатания денег" легко увидеть, если рассмотреть валютные депозиты. В течение всего данного периода наблюдался постоянный спад в долларовых депозитах
и, следовательно этим можно
объяснить появление дополнительных рублей в осенние месяцы. Далее, доллары, находящихся на руках граждан, могли бы быть также источником неожиданного роста предложения рублей. Существование большого запаса
долларов у частных лиц ( сравнительно с общей суммой рублей, циркулирующих на рынке) объясняет, почему правительство и Центробанк не могут эффективно контролировать предложение денег.
Итак мы
сможем сделать некоторые выводы относительно основного инфляционного механизма в сегодняшней России.
Его главная движущая сила - не предложение денег и не спрос на них - а скорее внешние шоки, порожденные девальвацией рубля относительно доллара. В августовском кризисе один первоначальный шок в дальнейшем преобразовался в серию шоков, растянувшихся в течение полугода.
Поскольку большая часть импортируемых товаров потребляется людьми с высокими доходами, то они добавляют к существующему рублевому потоку денег свои долларовые сбережения, накопленные от операций, производящихся по старым, более низким ценам . Рублевая масса увеличивается и импортируемые товары реализуются, хотя реальная зарплата и, следовательно, реальный спрос резко упали.
Таким образом сдерживание инфляции означает, прежде всего стабилизацию валютного курса. Например, наши уравнения показывают, что если бы курс рубля оставался стабильным
на уровне сентября 1998 года, когда он достиг 14,8 дол, то потребительские цены в феврале 1999 года были бы ниже реального значения на 58,8 единиц (т. е. на 26%). Стабилизация валютного курса (на уровне 24 дол) в мае, может привести к сдерживанию инфляции в течение всего года. Наш прогноз, что
M
0 вырастет с 187,8 млрд. с конца 1998 года до 239,1 млрд. в конце 1999 года. Если курс рубля будет стабильный относительно майского уровня, то индекс потребительских цен
вырастет с декабря по декабрь только на 27% , что, по-видимому, предотвратит абсолютное сокращение ВВП.
Однако, остается еще одна очень важная проблема. Удерживание стабильного валютного курса в целях сокращения инфляции ( на самом возможно низком уровне) означает определенную потерю преимуществ, которые получила российская промышленность от резкой девальвации. Для определения наиболее эффективного валютного курса, необходимо найти точку равновесия между: (а) ростом внутреннего продукта, явившегося результатом низкой инфляции и более высоко внутреннего спроса; (б) ростом внутренней продукции, являющейся результатом успешном замены импорта, вызванной разницей между внутренними и внешними ценами. Наши регрессионные расчеты показывают, что если бы удалось избежать спад промышленного производства в июле-декабре 1998 года ( при состоявшейся девальвации), то потребительские цены в начале 1999 года были бы на 25-30 пунктов (9-11%) ниже действующих. Но более низкие цены означали бы больший спрос, что дало бы дополнительный толчок производству.
Итак общие выводы относительно политики сдерживания инфляции таковы:
1) минимизировать внешнее обесценивание рубля;
2) избегать шоков со стороны предложения,
вызванных как проблемами валютного курса, так и внезапными спадами физического производства;
3) стимулировать рост внутреннего продукта, особенно производства потребительских товаров, что
является антиинфляционным фактором, поскольку ведет к росту предложения относительно более дешевых домашних продуктов;
4) повышать заработную плату, поскольку ее рост не является инфляционным, если он компенсируется ростом предложения отечественны товаров;
5) увеличивать производство товаров, замещающих импорт как потребительских, так и капитальных товаров, поскольку это является антиинфляционным фактором.
Рост внутреннего производства
Анализ, приведенный ниже, основан на вычислениях и прогнозах, полученных из макроэкономической Модели российской экономики. Приведем ее краткие характеристики:
1) Структура конечного продукта (ВВП по использованию) представлена в
статистике Национальных счетов как сумма следующих компонентов: личное потребление, государственное потребление, валовые капиталовложения, изменения в запасах, экспорт и импорт. Государственное потребление, изменения в запасах и экспорт являются в нашей модели экзогенными переменными, другие переменные - эндогенные. Личное потребление вычисляется из модели с помощью нескольких уравнений. При этом сначала покомпонентно определяются доходы, а затем личное потребление вычисляется на основе личных доходов. Валовые капиталовложения определяются как эндогенные переменные, зависящие от амортизации и чистой прибыли - для варианта модели в постоянных ценах - а также от степени использования мощностей и накопленного капитала, для текущих цен. Импорт зависит от текущего уровня производства.
2. Все компоненты ВВП содержат в себе вектор спроса, относящийся к 23 отраслям, представленным в межотраслевой модели для 1995 года.
3. Сравнивая компоненты добавленной стоимости из таблиц Национальных счетов и
из межотраслевого баланса, вычисляем коэффициенты, которые затем используются для определения зарплат, прибылей и других доходов для каждого года. Вычисленные переменные становятся основой для определения компонентов ВВП (по использованию). Решение модели, конечно, получается совместным решением уравнений, в которых матрица Леонтьева преобразуется в более сложную матрицу большей размерности.
4. Для определения структуры консолидированного бюджета Российского правительства и динамики предложения денег применяются дополнительные вычисления.
5. Оценки коэффициентов
уравнений модели проводятся для двух вариантов: в текущих ценах, на основе данных за 1995-1999 гг.; в постоянных ценах 1995 года. Для оценок второго варианта были использованы соответствующие дефляторы, рассчитанные в некоторых случаях
самим автором.
Базисный сценарий
Мы вычисляли варианты
макроэкономического развития для различных лет внутри периода 1995-1999 гг, однако здесь мы обсудим только результаты для 1999 года. В большинстве случае расчеты будут сравниваться с базисным вариантом для 1999 года, вычисленным на основе принятого Федерального бюджета и при предположении, что тренды развития, заложенные в 1998 году, сохранятся на 1999 год.
Выделим основные результаты прогноза. Во-первых, прогноз оказался много хуже реального развития. Если согласно прогнозу ВВП должен был бы упасть на 5,4%,
а
инфляция с декабря по декабрь составить 47,8%, то в действительности, динамика реальной экономики в январе-октябре показывала рост со значительно меньшей, чем предсказывалось моделью инфляцией. Кроме того было значительно меньшим, чем это предсказывалось падение личного потребления и наблюдался рост капитальных вложений. Итак, в противоположность смешанным, в основном отрицательным трендам
развития, индекс промышленного производства уже в марте превысил месячный показатель марта прошлого года. Можно ожидать средний за весь 1999 год индекс (100,5%) будет на 6% выше, чем в прошлом году. И это совсем не нереалистический сценарий, который, однако противоречит практически всем прогнозам. Откуда же такой результат?
Замещение импорта
Ответ на этот вопрос зависит, прежде всего, от того, в какой степени внутреннее производство способно заместить импорт. В нашем базисном сценарии импорт падает намного быстрее, чем экспорт - в реальном выражении 48% и 19%. В текущих ценах разница не столь значительна. После скачка валютного курса доля импорта в ВВП в текущих ценах даже возросла с 22%
в 1998 году до 31,5% в 1999 году. Однако, если измерять эти показатели в ценах 1995 года, то импорт составляет только 10,4% от ВВП, в сравнении с 18,3% в 1998 году. Что касается промышленности, то наибольшая зависимость от импорта была в легкой промышленности (55%), переработке пищевых продуктов (24%) и в машиностроении и металлообработке (28%). Это именно те российские отрасли производства, которые выиграли в наибольшей степени от сокращения импорта.
Замещение импорта только тогда можно считать успешным, когда имеется спрос на отечественные товары у потребителей и производителей.
Модельные вычисления показывают, что замещение импорта (т. е. физическое замещение импортируемых товаров на соответствующее количество местных) только в узких пределах позволяет увеличить производство. Пока российский потребитель и производитель увеличивают спрос на внутренние товары, поскольку они намного дешевле, что позволяет им удовлетворять свои нужды с тем же самым или чуть выше номинальным доходом.
Однако, рост спроса на товары отечественного производства только тогда станет важным фактором, когда возрастут внутренние доходы. Наши вычисления показывают, что если падение импорта в
базисном варианте (около 100 млрд. руб. в 1999 году по сравнению с 1998) замещается дополнительным спросом на потребительские и капитальные товары местного производства на сумму в 230 млрд. руб., то промышленное производство и ВНП останутся на уровне 1998 года, т. е. не будет нового спада или он будет минимальным. Однако такое увеличение спроса требует роста реальной заработной платы на 23%. Общая сумма зарплат все равно останется ниже на 10% по сравнению со средней в 1998 году, но это будет шаг в правильном направлении. Должны возрасти и все другие доходы,
резко упавшие после августовского кризиса 1998 года.
Эффект роста заработной платы
Рост заработной платы не так уж нереалистичен, как утверждают многие. До августовского кризиса реальные заработные платы росли быстрее промышленного производства. Это можно считать здоровым трендом, поскольку способствовало росту внутреннего рынка. Однако, начиная с августа 1998 года произошел перелом. Реальные заработные платы упали сильнее, чем промышленное производство и разница между ними углубляется.
Если данный тренд сохранится, то оживление в производстве может прекратиться. С другой стороны, рост заработной платы, например, на 25% ( как предлагалось выше) не только восстановил бы прежний уровень, но и явился бы важным фактором динамики роста производства в реальном секторе. Более того, поскольку заработная плата составляют лишь 9,9% от общего выпуска ( в текущих ценах), то 25% рост заработных плат
увеличивает уровень цен лишь на 2,5%. В настоящих условиях такое повышение цен едва ли будет заметным.
Эффект общего повышения заработной платы
становится более очевидным при рассмотрении сценария, согласно которому реальная заработная плата увеличиваются только на 10%.
В этом случае, если предположить, что (1) рост заработной платы сопровождается ростом производства; (2) денежное предложение растет умеренно; (3) компенсация прибылей позволяет увеличить цены лишь на 1%, то можно вообще избежать инфляционной спирали. Главной особенностью такого сценария является то, что государство может
увеличить бюджет, приблизив его дефицит к 0,9% от ВВП. Поскольку предполагаемый в базовом варианте дефицит бюджета составлял 2,54%, то указанный сценарий явно предпочтителен.
Однако, рост ВВП объясняется при данном подходе увеличением в основном личного потребления и в меньшей степени капитальных инвестиций. Роль последних требует отдельного рассмотрения.
Роль капитальных вложений
Как отмечалось ранее, инвестиции в постоянный капитал были во все пореформенные годы чрезвычайно малыми. Хотя в текущих ценах их доля в ВНП в
1995-1998 гг. составляла 20-21%, в ценах 1990 года эта доля сократилась с 29% в 1990 году до меньше чем 10% в 1995 и 1996 гг.
Но и эта величина еще слишком велика и не объясняет падения ВВП. Более презентативны данные о чистых капиталовложениях, представляющих собой разницу между общими валовыми капвложениями и потреблением основного капитала. Оказывается, что чистые инвестиции отрицательны
и, начиная с 1995 года, величина основного капитала уменьшается. Чистые инвестиции были минус 5,5% в 1995 году, минус 8,8% в 1996 году и достигли минуса 11,7% в 1998 году. Это ужасающие показатели для экономик, находящихся даже в стадии депрессии. В течение всего кризиса 1929-1933 гг. чистые инвестиции в США не опускались ниже 7,7% от ВНП.
Поскольку в текущих ценах уравнения капвложений плохо описывают внутреннюю динамику, мы рассчитывали
уравнения регрессии
для показателей в постоянных ценах. В этом случае в уравнения были добавлены еще две дополнительные переменные, которые существенно улучшили прогнозные свойства модели. Выяснилось, что инвестиции зависят не только от амортизации и прибыли, но и от уровня использования производственных мощностей и накопленного капитала.
Из анализа следует, что нельзя ожидать серьезного роста инвестиций, если правительство снизит только налоги на прибыль. Например, согласно нашей модели, снижение федерального налога на прибыль в 1999 году с 35% до 30% ведет к 12% росту прибылей после вычета налогов, но только к 1,1% росту капитальных инвестиций.
Самый главный сейчас стимул к инвестициям - уверенность в увеличении продаж. Если промышленное производство будет восстановлено до уровня 1997 года (это означает рост использования производственных мощностей на 7%), то капвложения могут увеличиваться на 26,7% только за один год.
Поскольку такой скачок представляется на первый взгляд нереалистичным,
рассмотрим эффекты 10% и 20% роста капитальных инвестиций в 1999 году ( при условии, что все другие параметры остаются неизменными).
Экзогенный рост капитальных инвестиций способствует увеличению ВВП, прямо стимулируя рост спроса на капитальные товары, а также косвенным образом влияя на личные доходы и потребительские расходы. Общий мультипликационный эффект на конечный спрос в постоянных ценах составит 1,6, но из-за возможных некоторых утечек в импорт, общий мультипликатор ВВП снижается до 1,43. . В текущих ценах, мультипликатор несколько больше (1,74) относительно общего внутреннего спроса, но меньше относительно ВВП (1,3). Итак более высокая инфляция влияет на реальный спрос и способствует утечкам в импорт.
Государственные расходы и налоговая политика
Это наиболее противоречивый с точки зрения теории и практики вопрос. Монетаристы (к которым
относятся все наши правительства, начиная с 1992 года))
считают, что снижение дефицита бюджета должно быть приоритетным по следующим соображениям: (а) это действует антиинфляционно и в долговременном аспекте способствует росту; (б) это высвобождает дополнительные финансовые ресурсы для капиталовложений (эффект, действующий против вытеснения капвложений чрезмерными государственными расходами).
Кейнсианцы имеют противоположную точку зрения, заключающуюся в следующем: в период кризиса и спада, когда имеется
большая недогрузка мощностей, бюджетный дефицит играет
стимулирующую роль для роста, поскольку могут быть вовлечены в производство дополнительные мощности
без больших капиталовложений. В тоже время уменьшение дефицита бюджета, полученное либо в результате повышения налогов, либо снижением государственных расходов ведет к уменьшению общего спроса и дальнейшему спаду производства. Фактически такая политика представляет собой замкнутый круг, так как чем меньше производство, тем меньше доходы и, следовательно, меньше бюджетные поступления и больше
его дефицит.
Чтобы проверить оба утверждения, мы провели несколько модельных расчетов. Сначала
рассмотрели вариант, в котором предположили нулевой дефицит бюджета, сократив государственные расходы. В нашем базисном сценарии это эквивалентно сокращению государственных расходов на 5,8%. Немедленный эффект (при прочих равных условиях) - падение ВВП на 1,6% Оно обусловлено, во-первых, прямым снижением государственных расходов, во-вторых, как дополнительный эффект - сокращением личного потребления на 1,2%, спадом капитальных инвестиций на
1,4% и сокращением общего агрегированного спроса на
2,0%. Мультипликатор государственных закупок равен 1,9 для агрегатного внутреннего спроса и 1,56 с учетом утечек в импорт, т. е. существенно больше, чем инвестиционный мультипликатор.
Аналогичный, даже более глубокий эффект на ВВП оказывает попытка сбалансировать бюджет ростом акцизов, на чем настаивает, например, МВФ. В этом случае даже ограниченный рост до 37% и
общее сокращение бюджета на 41,6 млрд. руб. не будет достаточным для его сбалансирования, так как приведет к уменьшению личного потребления ( из-за повышения цен и снижения покупательной способности). Поскольку ВВП также сократится, это вызывет снижение доходов и сбора всех видов налогов кроме акцизов. Снизятся и прибыли, что ведет к дополнительному инфляционному давлению со стороны предложения. Наши вычисления показывают, что бюджетный дефицит сокращается только в случае, когда налоговые ставки увеличиваются не на 37%, а на 80%, что влечет еще ьольшее сокращение ВВП
- на 3,5%.
Однако, если правительство несколько успокоит свои монетаристские страхи, то оно может использовать государственные закупки и снижение налогов в качестве стимуляторов роста. Мультипликатор государственных закупок, конечно работает с двух сторон. Как мы показали, он больше, чем мультипликатор инвестиций, т. е. более эффективен в целях стимулирования общего спроса, чем прямые инвестиции (это верно в случаях, когда производственные мощности недоиспользуются).
Если удерживать дополнительную инфляцию на минимуме, то данная политика может привести даже к росту в 1999 году. Остается главный вопрос, каков инфляционный эффект такой стимуляции? Картина здесь несколько противоречивая. С одной стороны, возникает большое увеличение дефицита государственного бюджета (на 1,2-2,4% от ВВП). Однако государственные доходы также возрастают с увеличением ВВП, поскольку растет налоговая база, но этот рост
превышает приблизительно на четверть (27,4%) рост государственных расходов. Разница компенсируется либо ростом налогов, либо кредитами Центрального Банка,
или иностранными займами. В долларовом выражении эта величина соответственно
2
или 4 млрд. дол. Однако кредиты Центрального Банка обычно рассматривают как "новое печатание денег" и, следовательно как инфляционный фактор. Но всегда ли это так?
Из модельных расчетов следует, что рост монетарной базы (что эквивалентно приросту М0) минимален (0,5 - 0,9% на конец года), если частные потребители увеличат свои банковские вклады в среднем на 1,3% от дохода. Из данных, приведенных в первой части работы, видно, что сбережения широко колеблются во времена кризисов и что М0 зависит от изменений долларовых сбережений. Следовательно, инфляционные скачки в предложении денег ничего общего не имеют
с "печатанием денег", возникшим из-за роста дефицита государственного бюджета. Такой результат
связан с тем, что увеличение личных доходов ( в первом случае на 46,6 млрд. руб. и во втором на 93,1 млрд. руб.) будут в большей свойе части тратиться или откладываться на банковские счета, и только в малой степени влиять на обращение денежной массы.
Естественно, что государственные закупки должны быть одноразовыми,
т.е. используемыми только в качестве толчка для первоначального роста. Когда экономика растет сама собой, без государственных стимуляторов и когда она приближается к уровню, близкому нормальной загрузке мощностей, государственные расходы должны быть достаточными лишь для финансирования удовлетворительного предложения публичных товаров. Когда начальный скачок приведет к эндогенному росту, бюджет сбалансируется сам собой после достижения определенного уровня производства.
Например, если государственные закупки в 1999 году будут на уровне, большем на 20%, чем это было предусмотрено основным вариантом, то при неизменных налоговых ставках необходимо поднять ВВП на 19 % выше
базисного. Но
и по этому сценарию добавление в государственный бюджет (99,1 млрд. руб.) остается много меньше необходимого 185,3 млрд. руб. Это происходит из-за того, что хотя
рост производства достигнут из-за роста личных доходов и потребления, однако это приводит к снижению прибылей и капитальных вложений. Следовательно, если мы получаем рост ВВП указанным образом, то все налоговые поступления возрастут кроме налогов на прибыль, которые сократятся, что естественно влияет на бюджетные поступления.
Однако, если
увеличение государственных закупок будет не столь большим, то появляется возможность их полностью финансировать из возросшего ВВП и даже уменьшить бюджетный дефицит. Оптимальный вариант достигается, когда государственное потребление больше, предусмотренного в базисном сценарии
на 8%. При этом ВВП возрастает на 18,1%. Конечно, такой результат может быть достигнут не сразу, а через несколько лет роста. Этот вариант развития обеспечивает 51% -ый рост личных доходов, причем на фонд заработной платы приходится 36% -ый рост. Интересно заметить, что при этом совсем не капиталовложения являются локомотивом роста. Этот результат представляется понятным, если вспомнить, что мы имеем дело с большими недоиспользуемыми мощностями и что налоги с прибылей составляют лишь малую часть общих доходов государства (14% в 1997 году).
Нами рассматривались две точки балансирования бюджета - нижняя, соответствующая уровню на 2,1% ниже, предусмотренного базисным сценарием (что достигается сокращением государственных расходов ниже заложенных
бюджетом на 1999 год) и - верхняя, при которой ВВП возрастает на 18,1%. Эти две точки соответствуют совершенно разным экономическим структурам.
В высшей точке доля потребления в Российской экономике соответствует доли потребления в США и других индустриально-развитых странах - две трети, а не половину от ВВП. Доля капитальных инвестиций несколько меньше
уровня ( в основном фиктивного), наблюдаемого сейчас ( см. наши рассуждение ниже), но все же вполне совместима с пропорциями в других развитых странах.
Государственное потребление в обоих случаях ниже настоящего на 18%, однако разница между обоими вариантами существенная: в нижней точке
использование публичных товаров и услуг сокращено до предела, а в верхней точке - их потребление практически
соответствует спросу. И наконец, обратим внимание на практически нулевой чистый экспорт в верхней точке, по сравнению с довольно большим чистым экспортом в нижней точке, отражающей положение при котором страна слишком бедна, чтобы покупать собственную продукцию. Нулевой чистый экспорт показывает возвращение экономики к нормальному состоянию.
Эти две альтернативы сбалансирования бюджета означают два противоположных пути развития экономики - одна, институционально закрепленная структура бедности и продолжающейся стагнации, другая, движение к нормальному рыночному хозяйству и устойчивому росту. Только второй путь может вывести экономику из стагнационной ловушки.
Вместе с тем, даже во втором варианте сбалансированного бюджета уровень использования мощностей достигает всего 60%.
Отсюда можно сделать вывод, что существующая структура налогообложения в России избыточна и препятствует экономическому росту. Таким образом, для стимулирования роста налоги должны быть снижены, а никак не повышаться.
Результаты расчетов
противоречат рекомендациям МВФ. Рассмотрим лишь один из наиболее спорных налоговых вопросов, а именно снижение налога на добавленную стоимость (НДС) с 25% до 20%. Предложение было внесено парламентом, но президент наложил вето в согласии с требованиями МВФ.
Напомним, что обычное возражение против сокращения НДС это: (1) его легко собирать; (2) на него приходится значительная доля общих государственных доходов. Оба утверждения справедливы. Однако величина НДС подвержена большим колебаниям. Например, НДС составил в 1997 году 27% от общей суммы доходов, но только 21,9% в 1998 году. Последний спад объясняется кризисом производства и продаж. Поскольку НДС автоматически вычитается из продаж, а компании
часто задерживают платежи заказчикам, возникают задержки с выплатами НДС и в бюджет. В этом смысле НДС мало чем отличается от других российских налогов.
В последние годы возросла роль акцизов и они начали приносить доход государству, составляющий примерно половину НДС. Следовательно, потери от НДС, связанные с его сокращением, легко могут быть компенсированы увеличением акцизов, однако следует иметь в виду и отрицательный эффект акцизов на динамику ВВП, который мы обсуждали выше.
Аргументы в пользу снижения НДС весьма сильны в макроэкономическом аспекте. Снижение налога на НДС с 20% до 15% может привести к
некоторому снижению цен для потребителей, которые если и не вернут для себя всей суммы сниженного налога, но могут надеяться по крайней мере на ослабление роста цен.
Наши расчеты основывались на следующих положениях:
(1) Если
НДС уменьшается с 20% до 15%, то это означает, что соответствующие коэффициенты уменьшаются на 25%. Снижение налоговой ставки на эту величину автоматически вызывает увеличение доли прибыли, оставшейся после вычета всех затрат.
(2) Рассматривались два варианта, первый, при котором
производитель забирает себе половину налоговой скидки, а на другую половину снижает цены, и второй, по которому производитель забирает себе 75%,
оставляя потребителю 25%. В российских условиях оба варианта можно считать оптимистичными.
Если производители отдадут потребителю четверть сэкономленной от снижения НДС выручки, снизив цены, то общая потеря доходов правительства практически ничтожна,
если же производитель согласится поделиться с потребителем половиной выручки, то чистый эффект снижения НДС приведет к уменьшению дефицита бюджета. В результате повышаются покупательная способность и спрос.
В тоже время снижение НДС представляет собой чистое увеличение сбережений производителя, что дает возможность делать большие капиталовложения. Согласно расчетам капиталовложения растут более или менее пропорционально росту ВВП, а
личное потребление
увеличивается, составляя
56,7% для "половинного" сценария и 53,9% для "четвертного". Напомним, что по базисному сценарию эта доля составляла 51,3%.
Итак политика снижения НДС довольно обнадеживающая по следующим соображениям:
(1) существует консенсус в обществе по поводу необходимости снижения НДС;
(2) снижение НДС выгодно и производителям и потребителям ;
(3) эта политика открывает дорогу к экономическому возрождению и менее спорна, чем рост государственных расходов;
(4) она позволяет избежать введения непопулярных акцизов.
Заключение
После многих лет падения и стагнации российская экономика в силу институциональных и исторических причин оказалась в стагнационной ловушке:
(1) существует большой разрыв между суммой прибылей и амортизации, с одной стороны, и узостью внутреннего рынка вследствие ненормально низких доходов населения, с другой;
(2) существует чрезвычайно высокое инфляционное давление на экономику, в которой совокупный спрос намного отстает от производственных возможностей.
Имеются два пути выхода их этой ловушки:
(1) направить централизованными методами производственные сбережения
в капиталовложения и перестройку машиностроения;
(2) постоянно увеличивать совокупный спрос в экономике, сдерживая инфляцию преимущественно рыночными методами.
Наш анализ, использующий расчеты эконометрической модели, сосредоточен именно на втором способе решения проблемы.
Два фактора являются наиболее важными для текущей ситуации - инфляция и промышленное производство. Наш анализ инфляционного давления в период сразу после августа 1998 года показывает, что рост цен был обусловлен внешним обесценением рубля и скачкообразными движениями нетрудовых доходов и долларовых сбережений, но не избыточным "печатанием денег" правительством или Центробанком. Политика стабильного поддержания рубля Центробанком в
1999 году, подтвердила наши расчеты и анализ. Инфляцию, несмотря на
трудную ситуацию со внешним долгом и низкими золотовалютными запасами, удалось удержать на сравнительно низком уровне. Вычисления показывают, что недавний рост производства
является хорошим антиинфляционным фактором.
Еще один способ поддержки роста - это сконцентрированные усилия на замену импорта, особенно в легкой промышленности, переработки продуктов питания, машиностроении и металлообработке - отраслях, в которых зависимость от импорта в последние годы была наиболее высокой. Однако замещение импорта становится значительным фактором роста только, если создается дополнительный спрос на товары местного производства по крайней мере в три раза больше замещаемой величины. Это требует существенного увеличения (на 20%) реальной заработной платы.
Значительный рост заработной платы вполне реален, т.к. речь идет лишь о восстановлении уровня 1998 года, когда реальные доходы были сравнительно низкими, но все значительно выше нынешних. Следует иметь в виду также, что доля заработной платы в экономике составляет только 10% от всего ВВП и, следовательно каждое 1% увеличение стоимости рабочей силы, добавляет только 0,1% в росте цен при условии сохранения нормы прибыли.
Недостаточные капиталовложения - одна из главных проблем стагнирующей российской экономики. Инвестиции в постоянный капитал в России были отрицательны все пореформенные годы, хотя в стране имелись достаточные источники для их финансирования (амортизация + чистая прибыль). Только половина этих источников тратилась на вложения в постоянный капитал и только 4% от ВВП тратилось ежегодно на инвестиции в новое оборудование. Такое положение с инвестициями имеет несколько объяснений, однако главное из них - ожидание низкой нормы отдачи, порожденное пессимистическими прогнозами роста, т.е. неадекватного совокупного спроса. Наша модель показывает, что капитальные инвестиции чрезвычайно чувствительны к изменениям в рыночных ожиданиях. Например, изменение на 1% использования мощностей в промышленности ( что является показателем такого ожидания) ведет к росту капитальных вложений на 4,2%.
Государственная бюджетная политика, направленная на снижение государственных расходов и на повышение налогов в целях сбалансирования бюджета контр-продуктивна в текущих экономических условиях, поскольку может остановить наметившееся оживление и способствовать дальнейшей стагнации. Наши вычисления показывают, что для сбалансирования бюджета указанным способом необходимо снизить государственные закупки товаров и услуг на 7,6%, что приведет к падению ВНП на 2,1%. Если же следовать советам МВФ и повысить акцизы, то спад составит 3,5% ВНП. Напротив, рост государственных закупок очень полезен для инициирования роста и позволяет выпутаться из стагнационной ловушки.
Наши вычисления показывают, что без изменения настоящей налоговой структуры государственный бюджет может быть сбалансирован и на уровне, превышающем уровень 1999 года на 18%, если государственные закупки возрастут на 8%. Такой рост возможен в ближайшие 2-3 года, если структура ВНП приблизится к "нормальной", т.е. когда доля личного потребления возрастет с половины до двух третей ВНП.
Однако даже в "высшей точке сбалансированного бюджета" используется только 60% производственных мощностей. Это означает, что существующая налоговая система является ограничителем росту и не может обеспечить полную занятость. Снижение НДС может влиять на рост двумя следующими способами: через рост покупательной способности потребителя и через увеличение нормы прибыли. Если действуют оба эффекта, то следует ожидать рост производства, продаж и капиталовложений. Рост доли личного потребления в ВВП без уменьшения доли прибыли и капитальных инвестиций является шагом к "нормальному" рынку или устойчивому росту, обусловленному рыночными механизмами.
