Как уже сообщала наша газета, недавно в Хельсинки при поддержке Банка Финляндии состоялся семинар по экономике “Технология, политика и техническая модернизация”. Отечественные и зарубежные специалисты обменялись
мнениями о текущей экономической ситуации и перспективах России. Одним из основных докладчиков был
академик-секретарь Отделения экономики РАН Дмитрий ЛЬВОВ, который критически оценил результаты рыночных
реформ и призвал к изменению экономического курса. Мы попросили Дмитрия Семеновича прокомментировать свою
позицию для читателей “Поиска”.
- Открывая семинар, министр внешней торговли Финляндии Киммо Саси назвал две очевидные причины наблюдаемого
в России экономического роста: девальвация рубля и благоприятная конъюнктура на рынке энергоносителей. В то же
время ваш коллега, директор Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН Виктор Ивантер, считает их
влияние не слишком значительным. С его точки зрения, реальные причины роста, начавшегося два года назад, кстати,
в момент самых низких цен на нефть, - существенное снижение уровня жизни (население, по сути, поделилось с
промышленностью своими доходами), контроль над ценами естественных монополий (что позволило предприятиям
накопить необходимые ресурсы) и стабильная - что для нас редкость - денежно-кредитная политика. На ваш взгляд,
чья трактовка ближе к истине?
- Я думаю, что этот рост был подготовлен заблаговременно. Именно в октябре-ноябре 1998 года, когда фактор цен на
нефть не работал, когда мы еще не могли полностью воспользоваться "плодами" девальвации, а точнее, обрушения
рубля, безнадежная - в полном смысле слова - ситуация стала потихоньку выправляться. Скажем, такие показатели, как
индикатор качества производства - отношение объема продукции наукоемкого сектора с высокой добавленной
стоимостью к продукции первичного передела - начал расти. А ведь еще в конце 1997 - середине 1998 года мы наблюдали
резкий спад по всем макроэкономическим показателям, шла усиленная и, к сожалению, незамеченная руководителями
той поры подготовка к девальвации.
- За счет чего же был достигнут перелом?
- Прежде всего заявила о себе новая экономическая стратегия. К примеру, такой шаг: 75 процентов валютной выручки
экспортер обязан обменять на межбанковской валютной бирже. Мы предлагали даже стопроцентный обязательный
обмен. Кое-кто поднял шум: ученые нас тянут назад, в прошлое. Но поскольку золотовалютные запасы резко упали, эта
концентрация ресурсов, пусть даже и не совсем рыночным манером, сыграла большую роль.
Второе: были задействованы свободные мощности для выпуска отечественной продукции. Конечно, значительная их
часть давно устарела и не подлежала реанимации. Но в ряде секторов, особенно в легкой промышленности, они
представляли собой резерв, который почему-то не использовался, хотя мы на это обращали внимание и Черномырдина, и
Кириенко. Лишь правительство Примакова сделало ставку на своих товаропроизводителей, тем более что после
финансового кризиса создались благоприятные условия даже не для замещения, а для вытеснения импорта.
Третий момент: достаточно разумная, взвешенная денежно-кредитная политика. Это ведь стереотип, что мы должны
строго держать денежную массу, что она является источником инфляции, - насаждаемый, в том числе и журналистами. Такой прямолинейный подход в кругу профессионалов вызывает улыбку. Нам приписывали стремление включить
печатный станок, а мы предлагали механизм, позволяющий канализировать деньги под конкретные цели, пополнить
оборотные средств тех предприятий, чья продукция пользуется повышенным спросом, прежде всего на внутреннем
рынке. Это помогло огромному количеству предприятий постепенно встать с колен. Конечно, не обошлось без ошибок, но
надо отдать должное руководству ЦБ, избравшему курс на оживление производства.
В целом произошел отход от догматической доктрины, преобладавшей в течение долгого периода, и это спасло реноме
реформаторов, прежде всего Кириенко, заявившего уже после дефолта: видите, зато теперь у нас есть возможность
развивать промышленность. На самом деле, если бы не политика сменившего его Примакова, экономика бы рухнула.
- Тем не менее и сегодняшний рост вас, судя по всему, не устраивает. Чем?
- К сожалению, негативную тенденцию мы не преодолели. Индикатор качества после кратковременного всплеска
опять снижается. Позитивные сдвиги наметились в машиностроении - это долгожданные перемены. Но одновременно
даже в легкой промышленности опять наблюдаем спад. Картина клочковатая, напоминающая зеркальное отражение:
провал там, где год-полтора назад был успех. У нас ужасная возрастная структура оборудования, его средний возраст
превышает 16 лет (в 1970 году было 8,4 года). Модернизация потребует 40-48 млрд долларов, но вложения в основной
капитал за последние 8 лет снизились в 5 раз, инвестиционная активность уходит из реального сектора. Как следствие,
не происходит назревших структурных перемен, в частности, в наукоемкой сфере. А главное, по сравнению с 1997 годом
мы потеряли порядка 40 процентов в уровне доходов населения при том, что он и тогда был не слишком высок.
- После вашего доклада иностранные участники задавались вопросом: где у России прибыль от продажи нефти, как
она используется для инвестиций и инноваций?
- Конечно, пока нам везет с мировыми ценами на нефть. Это сказывается прежде всего на увеличении
положительного сальдо торгового баланса до 50-60 млрд долларов. Величина огромная! Но, похоже, основная часть
выручки не находит лучшего применения. Наши естественные монополии - не только нефть и газ, но и металлургия, и
производство удобрений - что называется, нетранспарентны (непрозрачны, закрыты), особенно в своей экспортной
части. Нельзя оперировать только одной составляющей на выходе - ценой. Хорошо бы понять, каковы реальные
издержки, сравнить динамику затрат с учетом выбытия скважин, снижения рентабельности, других особенностей
месторождений и цену - тогда наверняка увидим, что они совершенно не связаны. Производители могут варьировать
этой разницей, называемой прибылью, в очень больших пределах, оставлять ее на счетах в иностранных банках, в
оффшорных зонах. Эта тень на экономике России, по моим оценкам, охватывает около 60 млрд долларов неучтенных
доходов. Цифра, эквивалентная потребностям в модернизации промышленности и науки.
- И все же именно из российских скважин во многом наполняется казна. Однако вы доказывали, что проект
бюджета-2001 не отвечает коренным нуждам страны, но призван способствовать "укреплению мировой экономики"…
- Потому что направлять 40 процентов всех доходов на погашение внешнего долга - значит пожертвовать
качественным ростом собственной экономики, удерживать на голодном пайке науку, разработку новых технологий,
конверсию оборонного комплекса. Фактически мы игнорируем свое будущее. Если бы нынешние,мизерные расходы на
фундаментальные исследования увеличить вдвое-втрое, это уже было бы существенно для РАН, но для бюджета почти
неощутимо. Даже расходы на содержание армии вдвое ниже, чем затраты по выплате долга.
- Долги принято возвращать...
- Согласен, это престиж страны. Но при этом надо ставить вопрос о реструктуризации долга перед тем же Парижским
клубом. А что нужно в первую очередь - так это пересматривать курс, экономическую политику, потому что
незначительные коррективы мало что дадут. Убежден, темп роста бюджетных доходов России мог быть гораздо больше.
Хотя мы и ведем административную борьбу за наполнение казны с помощью "наездов" фискальных служб, но все-таки
вывоз капиталов в прямой или косвенной форме не перекрыли. Да и сфера челночного бизнеса по-прежнему лежит за
рамками налогообложения. Почти не сократился теневой сектор. Возьмите оптовые рынки в крупных городах - это
поделенные между мафиозными структурами зоны, дающие теневикам колоссальные доходы. Возникает парадоксальная
ситуация: страна, располагающая гигантскими ресурсами - природными, интеллектуальными, не может решить свои
проблемы. А проблемы эти буквально кричащие.
Доля ассигнований на образование, здравоохранение - то, что является приоритетом номер один для Клинтона, у нас
ничтожно мала. Среднемесячная зарплата в 1998 году, по сравнению с 1991 годом, сократилась в 2,5 раза (в
сопоставимых ценах) - вот плачевный итог преобразований. Соотношение средней зарплаты к прожиточному минимуму
за эти годы упало с 3,16 до 1,86. Можно сколько угодно говорить об институциональных реформах, но экономический рост
при такой бедности - непосильная задача. Нигде в мире нет такого угнетенного фактора, как оплата труда, - только в
России.
Все эти годы мы проводили совершенно неадекватную нашей реальности экономическую политику.
Принимали за
жизнь то, что на самом деле являлось ее виртуальным отражением.
Все время говорили о дефиците бюджета, сегодня
говорим уже о профиците, а положение в той же науке, в том, что связано с воспроизводством человека, ухудшается.
Почему бы нам не поставить целью европейский уровень жизни?
- Эта статистика - ваш упрек реформаторам. Но можно на нее и по-другому посмотреть: реформы всегда
требуют жертв от населения. Но вот, наконец, жертвы принесены, и наступил экономический рост как результат
многолетних усилий властей и долготерпения граждан. Не так ли?!
- Будь так, это служило бы неким оправданием. Повторяю, сегодня уровень доходов населения еще не достиг низкого
уровня 1997 года, который, в свою очередь, ощутимо ниже, чем в 1990-м. Чтобы нам достичь уровня 1990-го, надо еще
5-7 лет. Спрашивается, чего ради было его терять? И где источник увеличения доходов? Да, потихоньку начали расти
пенсии, зарплаты, и это благо. Но есть и такое понятие, как инфляция, которая тут же съедает эту надбавку. Посмотрите,
что творится на потребительском рынке, как дорожают энергоносители!
- Вы о бензиновых кризисах в Москве и Петербурге, когда по всем признакам цены на нефть должны падать?
- И о них тоже. Тарифы растут - нас призывают снова затянуть пояса. А я вот думаю: Китай примерно в те же сроки
обеспечил не только двойной рост производства, но и положительную динамику жизненного уровня. Решил проблему
бедности миллиардного населения, обеспечив себя продовольствием. Чем это не пример? Мы же
структурную
перестройку не провели, наукоемкий сектор проиграли, разорили. Массу талантливых людей вынудили уехать. Ради чего
это делалось? Чтобы обогатились 7 процентов населения?
Для кого вообще проводятся реформы? За последние 15 лет Россия потеряла 20 миллионов жителей. А в программе
Грефа, при наличии ряда важных общих положений, вновь красной нитью проходит идеология: мы не можем отступиться
от либеральных ценностей, они для нас превыше всего. Но если и дальше такими темпами будет уменьшаться население
- какой смысл в либеральных свободах?
- Почему же Отделение экономики РАН не приняло участия в подготовке этой национальной программы?
- Мы были по существу отстранены от работы. Хотя формально один из наших институтов - народно-хозяйственного
прогнозирования РАН - был соучредителем Центра стратегических разработок. Однако, учитывая значимость для страны
этого документа, Отделение экономики направило предложения о необходимости рабочих контактов с Министерством
экономического развития. В них отмечается, что расчеты наших институтов существенно противоречат показателям,
заложенным в программу. Значит, тем более важно сесть за рабочий стол, сверить часы. Греф ответил вице-президенту
РАН Г.Месяцу, что он готов к сотрудничеству. Надеюсь, что совместное заседание бюро отделения поможет сдвинуть
наши отношения с мертвой точки.
- Странно, что вы не можете найти общий язык с реформаторами, ведь большинство из них - выходцы из академических институтов и вузов…
- Очень обидно, когда в науке проводится деление по принципу либералы - консерваторы, или, как они говорят, "академики - маразматики". Фиксация взаимоисключающих подходов ("есть моя точка зрения и неправильная") - это тревожный симптом для экономической науки. Столь же нелепо разделение по возрасту, на молодых и старых, мне кажется более важной градация на умных и неумных. К тому же эрудированный, образованный человек может быть совершенно без царя в голове. Он догматически следует тому, что заложено в его компьютере. Увы, это болезнь многих реформаторов, которые в значительной мере прошли и мимо своего наследия, и мимо позитивного опыта, накопленного в том же Китае.
Особо стоит сказать об учете национальных особенностей. Поймите, мы никогда не будем жить, как на Западе. И дело не в славянофильстве. У нас громадная территория - 9 световых поясов, 10 тысяч км, низкая плотность населения, суровый климат. Самый северный город Канады на широте нашего Курска. Нам надо строить дома с толстыми стенами, чтобы задержать тепло, а не американские бунгало, через которые может проехать автомобиль. Все это определяет наши большие издержки. Как предоставить всем равные условия по либеральной шкале, если субъекты Федерации различаются по валовому региональному продукту (в тысячах рублей на человека) - в 64 раза, по инвестициям - в две тысячи раз, а доля населения, имеющего доходы ниже прожиточного минимума, колеблется от 96 процентов в Ингушетии до 15 в Москве? В этом смысле у ЕС гораздо больше оснований называться единой страной, чем у нас! Ратуя за
либеральные ценности, следовало обеспечить людям зарплату, хотя бы по европейским меркам, чтобы она
коррелировала с ценами на нефть, и товары на рынке - с коммунальными услугами. Глупо же отпускать цены, которые
вплотную приблизились к западным, а зарплату оставлять на первобытно низком советском уровне.
- В докладе вы сказали, что с годами становитесь либералом. Это была шутка?
- Нет, потому что либеральная идеология, если правильно ее трактовать, это идеология экономической свободы. А она
предполагает наличие механизмов, исключающих действие теневых структур. Криминал и либерализация в России отождествляются, что недопустимо. Мой подход - это сочетание либеральной свободы, нравственности и экономического роста. Согласно концепции национального имущества и национального дивиденда, основа этого роста - рентный доход, и он должен принадлежать всем.
Составив балансовые модели 18 отраслей, мы показали, что лишь 5 процентов доходов России составляет труд, 20 процентов - капитал и 75 процентов - природно-ресурсная рента, не имеющая отношения ни к плодам мысли, ни к предпринимательской деятельности. Вот оттого, что она приватизирована группой лиц, проистекают и наша неуверенность в завтрашнем дне, и перманентный кризис. Сегодня каждый гражданин России вправе иметь определенную часть этого общего, которую можно назвать национальным дивидендом. Хочу подчеркнуть: это не передел
собственности, частная собственность священна. Рента - это земля, недра, магистральные трубопроводы, воздушное
пространство, телекоммуникационные сети - вот ее и нужно сделать общим достоянием. Иначе нам никогда не создать
базу для либерализма: равные стартовые условия.
- Норвегия каждый год аккумулирует в свой внебюджетный Нефтяной фонд несколько миллиардов долларов для
потомков. Возможно ли нечто подобное в России?
- Норвегия - пример действительно свободной экономики либерального типа. Похожий фонд поколений есть на Аляске.
Это тот самый третий путь, по которому могла бы пойти Россия. Оставив всю ренту в общественной собственности, мы
создали бы прозрачную корпорацию, аккумулирующую доходы. Каждый гражданин имеет право на равную долю из этого
фонда. Конечно, механизм практической реализации требует глубокой проработки, но это настолько прекрасная идея, что она могла бы консолидировать нацию.
