РАЗДЕЛЫ


ПАРТНЕРЫ

Гормон роста





ПРОБЛЕМЫ   ТЕОРИИ   И   ПРАКТИКИ УПРАВЛЕНИЯ

2/1996

Эффективная стратегия переходного периода: уроки экономической теории обновления

(доклад американских экспертов)

Элис Эмсден, Майкл Интрилигейтор, Роберт Макинтайр, Лейнс Тейлор


Успех экономических преобразовании невозможен без активного вмешательства государства

Чтобы рынок "заработал", необходимо создать соответствующую институциональную систему

Ухудшение макроэкономической ситуации продолжится до тех пор, пока не будут контролироваться цены и стимулироваться
производство

Наш доклад представляет точку зрения, резко отличающуюся как от "Вашингтон­ского консенсуса", так и от экономической политики Правительства России периода 1990-1995 гг. Его цель - очертить основы стратегии, способной вывести российскую экономику из депрессии и в то же время реальной в данных социальных и полити­ ческих условиях. Мы считаем, что только кардинально новый подход дает надежду на демократический путь возрождения.

ЭКОНОМИКА РОССИИ: ПОЛОЖЕНИЕ КРАЙНЕ ТЯЖЕЛОЕ, НО ВЫХОД ЕСТЬ

В анализе и рекомендациях для России доминирует англо-американский подход. Вера в самоорганизующий характер рынка не просто наивна, она игнорирует экономи­ ческую логику и российскую историю. Хотя

ныне шоковая терапия дискредитирована, более умеренное применение ее методов мало чем отличается от нее, продолжая оказывать разрушительное воздействие и не закладывая основ ни для краткосрочного, ни для долгосрочного роста.

Эффективное обновление еще возмож­ но, но на базе совершенно иной экономи­ ческой политики. Нужно учесть основной вывод, вытекающий из современного опыта развития: успешные преобразования невоз­ можны без активного и последовательного вмешательства государства. Об этом говорит не только недавний опыт ряда азиатских стран, но и история Западной Европы, развитие которой послужило именно той моделью, которой удачно следовали Япония и другие страны.

Главным условием успеха является та­ кая политика преобразований, которая

пользуется широкой поддержкой общества. Социальный акцент, учет общественного мнения - гарантия необратимости реформ. Россия должна принять фундаментальные решения, определяющие будущее развитие экономики и во многом все аспекты обще­ ственной и частной жизни.

Создание экономических и политичес­ ких условий для успешных преобразований было бы облегчено в случае принятия курса, соответствующего общественным и инди­ видуальным ценностям россиян. Широкую поддержку нашла бы такая политика, кото­ рая не отвергает ведущей роли государства в экономическом развитии и сохраняет многие элементы старой системы социаль­ ной защиты. Это послужило бы базой для создания смешанной системы, в гораздо большей степени приближающейся к моде­ ли современной смешанной экономики Франции, Италии или Японии, чем к опи­ санным в учебниках фантастическим не­ олиберальным моделям.

Упорное использование ограниченного числа хозяйственных инструментов не поз­ воляло России мобилизовать всю энергию для осуществления преобразований. Дис­кредитировавшие себя методы были мало связаны с формой и характером существу­ющих экономических институтов. Они иг­норировали примеры конструктивной роли государства в послевоенном восстановле­ нии Германии, Италии, Австрии и Японии, ' реальности экономической трансформации Южной Кореи и Тайваня, недавний опыт перестройки в Китае и Вьетнаме.

Политика переходного периода, прово­дившаяся в странах, возникших после рас­ пада СССР, а также в государствах Восточ­ной Европы, имела везде свои особенности, но в целом не соответствовала ни достато­ чно высокому уровню индустриального раз­ вития региона, ни олигополистической структуре мирового рынка 90-х годов. Кон­ кретно это выразилось в том, что шоковая терапия была чрезмерно инфляционной, вызвала коллапс производства, привела к деиндустриализации значительной части ' региона и разрушению добросовестного и законопослушного среднего класса, пред­ ставляющего основу искомой обществен­ ной системы.

Эта политика в какой-то мере была вынужденной, поскольку явилась частич­ным следствием условий предоставления кредитов, выдвинутых Мировым банком и МВФ. В 80-е годы эти организации придер­ живались политики крайней формы неоли­берализма (получившей название "Вашин­ гтонского консенсуса"), вызванной теми условиями, в которых приходилось оказы­ вать финансовую поддержку различным го­ сударствам. Однако этот неолиберализм, вылившийся в постсоциалистических стра­ нах в политику примитивного капитализма, не учитывал теоретических исследований и фактических реалий их переходного перио­да. Несмотря на то что большинство прове­ денных в последние годы исследований приводят к выводу скорее о слабости, чем о силе парадигмы свободного рынка, опас­ ная форма неолиберализма распространи­лась из Вашингтона по всему миру, почти не встречая препятствий после крушения системы централизованного планирования.

В то же время опора на шоковую тера­ пию в определенной степени носила пред­ намеренный характер, отражая настроения части интеллигенции, убежденной в том, что быстрая и радикальная экономическая реформа необходима как гарантия необра­ тимости перемен. Хотя многие направления "рыночного сталинизма" содержали эле­ мент необратимости, стремление немедлен­ но сломать часть старой системы привело к крупным разрушениям и существенно огра­ ничило будущие возможности.

Экстремистская политика вызвала от­ ветную реакцию того же плана, что свело практически на нет результат всей реформы. Вместо последовательной реорганизации наиболее эффективных предприятий, нахо­ дящихся в собственности государства, госу­ дарственные органы повсеместно были вы­ нуждены продолжать субсидирование, что­ бы предотвратить экономический крах. Вместо взращивания финансовой системы, способной обслуживать сбережения и инве­ стиции, служить посредником в движении средств между семейными бюджетами, общественным сектором, сферой производ­ ства, власти санкционировали финансовые спекуляции и пирамиды типа "МММ", ко-

торые разорили миллионы вкладчиков, но не дали ничего для накопления капитала.

НАЧАЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ НЕ БЫЛИ БЕЗНАДЕЖНЫМИ

Провалу реформ способствовало сочетание боязни и неведения. Боязнь возврата к старому, поспешность в стремлении не дать возможности оппозиции опомниться и ор­ ганизовать сопротивление, отсутствие пуб­ личных обсуждений ключевых направлений преобразований привели к некомпетентной политике и ее дискредитации. К тому же незнание принципов государственного уп­ равления в современной рыночной эконо­ мике способствовало упрощенному воспри­ ятию неолиберальной идеологии. В реаль­ных российских условиях эта идеологичес­ кая концепция никак не способна служить руководством при выборе действенной ра­ зумной политики. Для ее проведения сна­ чала должны быть созданы рыночные ин­ ституты, необходимые для долгосрочного накопления капитала и роста занятости, а это требует структурной реорганизации са­ мого государственного управления.

В период командной экономики инсти­ туты, необходимые для эффективного и демократического принятия решений, не были созданы. Однако система, не будучи эффективной, тем не менее не являлась полностью неудачной, оставляя почву для оптимизма. В России был достигнут высо­ кий уровень образования, создана необхо­ димая материальная инфраструктура, удов­ летворялись основные потребности людей. Многие предприятия, в том числе граждан­ ских отраслей, накопили технологические "ноу-хау" и квалификацию, дающие осно­ вание поставить их в один ряд с капитали­стическими фирмами, действующими на переднем крае мирового технического про­ гресса. Был сохранен огромный производ­ственный потенциал, обеспечено относи­тельно равномерное распределение дохо­ дов.

Аналогичные факторы (уровень образо­ вания, распределение доходов, производст­ венный потенциал) были решающими для послевоенной индустриализации и быстро­ го экономического роста стран Восточной Азии. В России и Восточной Европе они представляли многообещающую основу для реиндустриализации после 1989 г. Однако архитекторы перехода к рыночной эконо­ мике рассматривали наследие социализма как чистый пассив, отвергая его целиком по идеологическим соображениям. В этом пла­ не их подход отличается от прагматическо­ го, продемонстрированного Италией, Гер­ манией и Японией после войны, когда эти страны в интересах восстановления хозяй­ ства использовали любое позитивное насле­дие.

РЫНОЧНЫЙ ФУНДАМЕНТАЛИЗМ - ОШИБОЧНАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА

Россия - не единственный пример разруше­ ния экономики в результате ошибочной политики. Ни одной стране Центральной и Восточной Европы не удалось создать но­вую институциональную систему, которая смогла бы обеспечить уровень реиндустри­ализации и роста, соответствующий их эко­ номическому потенциалу. Неудачи могут быть объяснены не только отказом от ка­кого бы то ни было наследия недавнего прошлого, но и тем, что почти все эти государства предприняли примитивный ка­ питалистический эксперимент времен XVIII в. Однако в современных условиях конкуренции и технического прогресса эта модель свободного рынка не соответствует поставленным задачам.

Даже добившимся наиболее заметных успехов странам Восточной Европы удалось создать лишь систему "псевдокапитализ­ ма", в которую по идеологическим сообра­жениям введены некоторые институты, не­ обходимые для долгосрочного накопления капитала. То, что они пытались сконструи­ровать, по историческим меркам уже уста­ рело. Проблемы, связанные с созданием капитализма после государственного соци­ ализма, являются уникальными. Однако вместо того чтобы стремиться к новой сис­теме, способной соревноваться с богатей­шими странами, в качестве модели было принято в высшей степени мифологизиро­ ванное представление о свободном рынке Великобритании и США. При отсутствии институтов нормальной рыночной эконо мики переход, осуществленный Россией, привел к криминализации хозяйства. Кри­ минальные элементы формируют институ­ ты, приносящие выгоду им, но не способ­ ствующие экономическому возрождению. Выбор в качестве модели старой, примитив­ной формы рыночного хозяйства отнял пять лет, не позволив заложить фундамент для перехода к современной капиталистической экономике.

В мире есть примеры успешного про­ ведения экономической трансформации. Это не только Япония, Южная Корея, Тай­вань. На такой путь встали Китай и Вьет­нам, принявшие ориентацию на частную собственность и рыночные механизмы. Конкретная модель капитализма, которую использовали эти страны, позже других вступившие на путь индустриализации, яв­ ляется, по существу, новой по мировым стандартам и мало чем напоминает тот исторический реликт, который постсоциа­листические страны ошибочно выбрали за образец своего переходного периода.

Подход этих позднеиндустриальных стран представляет нечто особое: это ори­ентация на капитализм, но существенно отличающийся как от книжных теорий, так и от норм англо-американской системы XVIH - XIX вв. Успех новой модели был обу­ словлен не столько постепенностью реформ (как в Китае и Вьетнаме, такой характер реформа носила и в Венгрии) по сравнению с "большим шоком", сколько тем, что она представляла собой попытку адаптировать капитализм с учетом реальности, т.е. необ­ ходимости занять место в мировом хозяй­ стве рядом с технологически передовыми странами. Эти страны отстаивают идею сво­ бодной конкуренции, но практически все в большей мере демонстрируют олигополи- стический рынок и активное расширение государственного вмешательства в эконо­ мику.

Пока постсоциалистические страны не извлекут уроков из собственного и мирово­ го опыта и не выработают политики, соот­ ветствующей их современному положению, предпринимаемые попытки перейти к ры­ ночной экономике не принесут успеха.

НУЖНА СОВРЕМЕННАЯ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ СТРУКТУРА

Решающее различие между классическим капитализмом, внедряемым в России и Во­ сточной Европе, и позднеиндустриальным капитализмом, впервые введенным в Вос­точной Азии, заключается в роли институ­ тов, определяющих сущность, формы, на­ правления и темпы развития. В восточно­ европейском варианте эта роль минималь­на, распределение ресурсов почти полно­ стью отдано под влияние нерегулируемых и неэффективных рыночных механизмов. При этом адвокаты "рыночного фундамен­ тализма", говоря о необходимости создания таких институтов, имеют в виду весьма ограниченный круг проблем: определение прав собственности, принятие законода­ тельства, регулирующего договорные отно­ шения, устранение помех частному пред­ принимательству.

В восточноазиатском варианте рыноч­ ный механизм играет иную, инструменталь­ную, а не идеологическую роль. Институты, включая активное государство, выполняют важнейшую функцию при распределении инвестиционных ресурсов, а их формиро­вание означает не только четкое определе­ние прав собственности и договорных обя­ зательств, но и создание частных и государ­ ственных организаций, способных осуще­ ствлять макроэкономическую политику развития, а также инвестиционную, торго­ вую, конкурентную и технологическую.

Постсоциалистические правительства выбрали модель капитализма с большим уклоном в сторону нерегулируемых пред­приятий и слабого государства. Это пред­ почтение было некритически поддержано многими интеллектуалами, опасавшимися, что сильная государственная власть будет ограничивать демократию (хотя, как дока­ зывает история, слабая государственная власть отнюдь не всегда ее стимулирует). Кроме того, они надеялись, что нерегули­руемые предприятия станут питательной почвой для среднего класса и создадут пред­ посылки для хозяйственного роста.

Такой консерватизм был полностью поддержан Мировым банком и МВФ. Вы­двигая определенные условия предоставления кредитов этими международными фи­нансовыми организациями, Запад ограни­чил возможность выбора экономической политики для постсоциалистических стран. В результате они были вынуждены занять крайне невыгодное место в международном разделении труда в качестве производителей главным образом сырьевых товаров. Осуще­ ствление их реиндустриализации требует создания институтов и структур, соответст­ вующих этой задаче,

МАКРОЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА, ВЕДУЩАЯ К СПАДУ ПРОИЗВОДСТВА

Макроэкономическая политика переходно­ го периода во всех постсоциалистических странах, несмотря на различия, имеет об­ щие корни. Фактически она может служить иллюстрацией к закону Сэя: предложение создает спрос и рынок, автоматически под­ держивает равновесие, если заработная пла­ та достаточно низка. Стержень экономики переходного периода состоял в снижении реальной заработной платы. Одним из по­ следствий, однако, стало резкое и длитель­ное падение хозяйственной активности, ко­ торое оказалось намного серьезнее, чем ожидалось, и не могло быть объяснено лишь крушением командной системы.

Экономисты-конструкторы "шоков" не учли механизмов, определяющих объемы производства, которые возникли накануне постсоциалистической эры. Они полагали, что объем производства останется на уровне потенциального предложения, как это было в условиях социализма при подавленной инфляции и мягких бюджетных ограниче­ ниях. Однако за счет массированного пере­ распределения доходов, вызванного либера­ лизацией цен и инфляцией, возникли ди­ намичные изменения совокупного спроса. Вместе с сокращением реальных доходов он упал до неожиданно низкого уровня.

При шоковой терапии быстро исчезли очереди и дефицит, а вместе с ними и все ценовые и другие административные рыча­ ги контроля, действовавшие при наличии скрытого избыточного спроса в условиях планового хозяйства. Вслед за либерализа­ цией предприятия в несколько раз повыси­ ли отпускные цены. Почти в той же про порции упала реальная заработная плата, что вызвало коллапс потребительских рас­ ходов. В то же время экспорт в рамках бывшего социалистического блока лопнул по цепной реакции. Лишившись стимула со стороны потребительского спроса и экспор­ та, капиталовложения - движущая сила пла­ новой системы - пришли в упадок.

"Достижением" начального периода шоковой терапии было размывание возник­ шего в недрах плановой системы среднего класса - крупной прослойки менеджеров, квалифицированных рабочих, специалис­ тов и научных работников. Это был средний класс профессионалов, а не собственников, т.е. важнейший для процесса обновления слой населения. Хаос и институциональный распад нанесли удар по его покупательной способности, самоуважению и здоровью. Это произошло при отсутствии стимулиру­ ющих мер, которые могли бы привести к конструктивной переориентации этого ква­ лифицированного ядра населения.

При всех разговорах о создании рыно­ чной экономики ирония судьбы заключа­ лась в том, что в результате снижения реальных доходов предприятия лишились рынков сбыта. Соответственно валовой вну­ тренний продукт упал значительно ниже потенциального предложения. В то же вре­ мя попытки работников поддержать свою покупательную способность вели к росту номинальной стоимости рабочей силы и далее к спирали повышения цен. Кредит­ные ограничения и высокие процентные ставки наряду с повышением цен на сырь­ евые ресурсы также способствовали инфля­ ции, вызванной ростом издержек производ­ ства.

Полученное в итоге сочетание инфля­ции и падения производства означает, что стагнация в ее крайней форме, очевидно, сохранится, тогда как комплексные произ­водственные связи, созданные на протяже­ нии десятилетий.планового хозяйства, про­ должают разрушаться. Можно ожидать, что макроэкономическая ситуация будет ухуд­ шаться и дальше, пока постсоциалистичес­кие политики не выработают мер (и не наберутся смелости), позволяющих контро­ лировать цены и стимулировать производ­ ство путем воздействия и на совокупный спрос, и на предложение (как это происхо­ дит сегодня во всех развитых странах). Для осуществления таких преобразований, нуж­ но, чтобы те, кто их планирует, не следовали идеологизированным советам западных банкиров и правительств.

МАКРОЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА, НЕ ВОЗРОЖДАЮЩАЯ, А РАЗРУШАЮЩАЯ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПРЕДПРИЯТИЯ

Крупнейшей потерей, вызванной шоковой терапией, оказались неиспользованные воз­ можности организаций, существовавших на начальном этапе переходного периода. Это относится прежде всего к значительной ча­ сти потенциально жизнеспособных госу­ дарственных предприятий, масштабы про­ изводства и экспорта которых несопостави­ мы с теми инструментами и ресурсами для реконструкции, которыми они располагали. Не оправдавшиеся надежды на приватиза­цию и рыночные силы обернулись потерей квалификации и расшатыванием позиций перспективных предприятий, что привело к увеличению безработицы и ухудшению пла­ тежного баланса.

Промышленная политика первых лет преобразований неизбежно предполагала установление "правильной" структуры цен (путем снижения реальной заработной пла­ ты и повышения стоимости капитала и сырьевых ресурсов) и преимущественный выпуск продукции с использованием отно­сительно дешевых факторов производства (земли, труда или капитала). Такая линия могла бы иметь смысл в условиях неразви­ той индустриальной базы, когда снижение заработной платы и либерализация импорта способны создать конкурентные преимуще­ ства для трудоемких производств.

Однако идея специализации на базе сравнительных преимуществ цен факторов производства не оправдана при наличии мощного технологического потенциала, вы­ соком уровне индустриального развития, образования и профессиональной квалифи­ кации. Политика, не соответствующая дос­тигнутому уровню развития, ведет скорее к деиндустриализации, чем к преобразовани­ ям.

К началу переходного периода многие производители промышленной продукции, крупные инженерно-конструкторские орга-

низации имели потенциал ценовой конку­ ренции на мировом рынке, по крайней мере в части трудовых издержек. Если они и оказались неконкурентоспособными, то по причине низкого качества продукции и ус­ таревшей технологии. Снижение реальной заработной платы, никак не решив их про­блем, нанесло им ущерб из-за резкого па­дения внутреннего спроса. Более разумная промышленная политика заключалась бы в сосредоточении усилий на реконструкции наиболее перспективных предприятий, к какой бы отрасли они не принадлежали.

Преодоление узких мест - низкого ка­ чества и устаревшей технологии - требует времени и средств. Лишь немногие частные предприниматели (во всяком случае из чи­ сла национальных) были заинтересованы в том, чтобы заниматься этими долгосрочны­ ми проблемами. В условиях политической нестабильности и разрушительной инфля­ции большинство по понятным причинам было озабочено получением высокой нор­ мы прибыли, что оказалось реальным во многих отраслях сферы услуг.

Отсутствие государственного вмеша­тельства в процесс долгосрочной реконст­рукции крупных перспективных промыш­ленных предприятий привело к реальной угрозе их массового банкротства. Это сде­ лало весьма проблематичным благополучие мелких и новых частных промышленных фирм, для большинства которых ресурсное обеспечение и конечный спрос в значитель­ ной мере связаны с государственным сек­ тором.

Более того, решение проблемы оптими­ зации размеров предприятий, рационализ­ ации структуры отраслей и отдельных круп­ ных фирм не может быть предоставлено стихийным рыночным силам. Структура экономики с точки зрения соотношения предприятий различного размера, достав­шаяся в наследство переходному периоду, отличалась не только малым числом мелких фирм и слишком большим - крупных, она оказалась нерациональной по всем направ­ лениям. Так, в значительном числе ведущих отраслей размеры фирм (и заводов) были слишком малы и требовали поддержки со стороны правительства, подпитки для дос­ тижения конкурентоспособности по отно­шению к ведущим мировым олигополиям.

Наконец, нельзя представить себе под­хода к конверсии оборонных отраслей Рос сии со специализированными технология­ ми при отсутствии опыта производства ком­ мерческой продукции без их длительной реконструкции. Безработица в этом секто­ ре, отличающемся высоким уровнем квали­ фикации занятых, чревата огромными по­ терями для общества в результате неисполь­ зования альтернативных возможностей и одновременно усилением социальной на­ пряженности.

Итак, активная роль государства в ре­ конструкции промышленности неизбежна. Вместо того чтобы открыто признать это и повернуться лицом к данной проблеме, эко­ номисты-реформаторы взвалили весь груз реконструкции на приватизацию. До нее для них, как и для Мирового банка, вопрос о реконструкции государственных предпри­ ятий не стоял. Не было речи и о том, чтобы обеспечить перспективные предприятия ре­ сурсами и дать им время для адаптации и достижения конкурентоспособных показа­ телей. Считалось, что предоставлять сред­ства для реконструкции до изменения фор­мы собственности значит тратить деньги впустую. Все это подкреплялось фактичес­ ким запретом кредитования предприятий госсектора за счет кредитов Мирового бан­ ка.

На самом же деле переход госпредпри­ ятий (исключая мелкое производство и сфе­ру услуг) в собственность подлинных капи­талистов (покупателей, обладающих "капи­ талом" в широком смысле, т.е. не только финансовыми средствами, но и професси­ ональной и личностной квалификацией) был невозможен. Надежды на энтузиазм иностранных инвесторов по отношению к России оказались явно преувеличенными. Условия займов, предоставляемых Миро­ вым банком и МВФ, заблокировали стиму­ лы, подобные тем, какие существуют, на­ пример, в свободных экономических зонах Китая. Опыт стран, поздно начавших инду­стриализацию, свидетельствует о том, что иностранные инвестиции скорее следуют за экономическим ростом, чем опережают его.

(Продолжение в следующем номере)

РЕКЛАМА


РЕКОМЕНДУЕМ
 

Российские реформы в цифрах и фактах

С.Меньшиков
- статьи по экономике России

Монитор реформы науки -
совместный проект Scientific.ru и Researcher-at.ru



 

Главная | Статьи западных экономистов | Статьи отечественных экономистов | Обращения к правительствам РФ | Джозеф Стиглиц | Отчет Счетной палаты о приватизации | Зарубежный опыт
Природная рента | Статьи в СМИ | Разное | Гостевая | Почта | Ссылки | Наши баннеры | Шутки
    Яндекс.Метрика

Copyright © RusRef 2002-2024. Копирование материалов сайта запрещено