Артем Кузнецов

      11 июля 2002

          Россия относится к тем странам, где все должно быть хорошо, а на практике выходит наоборот. В последние десятилетия к извечной проблеме ментальности и географической протяженности добавилась еще и проблема огромного потенциала природных ресурсов. Ситуация парадоксальная: на фоне высоких цен на основные энергоносители продолжается падение темпов экономического роста и снижение объемов экспорта, а в обрабатывающих отраслях растут складские запасы и снижается загрузка мощностей.

        Стран, имеющих богатейшие запасы полезных ископаемых и страдающих от экономических и институциональных проблем, в мире немало. По данным Мирового банка, среднегодовые темпы падения ВВП на душу населения с 1965 по 1998 г. в Иране и Венесуэле составили 1% , в Ливии - 2% , а в Ираке и Кувейте - 3%. В целом ВВП на душу населения в странах - членах богатого нефтью ОПЕК в последние 30 лет сокращался примерно на 1,3% в год. Из 65 стран, богатых природными ресурсами, лишь четыре смогли довести объем инвестиций в основной капитал до уровня 25% ВВП и обеспечить прирост ВВП не менее 4% в год - Ботсвана, Индонезия, Малайзия и Таиланд. Из них только Индонезия имеет запасы нефти. Другие государства Юго-Восточной Азии, не обладающие столь значительными запасами (Гонконг, Сингапур, Южная Корея и Тайвань) , показали более высокие темпы роста.

        Голландская болезнь.

        В случае с Россией диагностировать "голландскую болезнь" несложно. Экономика страдает ею уже не первый год - имеется в виду рост реального обменного курса за счет увеличения объемов экспорта нескольких отраслей, что негативно действует на другие отрасли и на экономику в целом.

        Предложенное пока России лечение затрагивает только симптомы, и эффективность его невысока. Попытки ЦБ стерилизовать избыточный приток валюты для предотвращения номинального укрепления рубля оборачиваются ростом предложения денег и увеличением темпов инфляции, в результате чего (при усло

вии сдерживания Центробанком номинального курса) национальная валюта все равно дорожает в реальном выражении. Более тонкий способ лечения заключается в воздействии на платежный баланс. Например, существенные платежи по внешнему долгу отчасти нейтрализуют давление на реальный курс рубля.

        Кризис 1998 г. значительно смягчил для России негативный эффект резкого роста цен на энергоносители. Во-первых, девальвация рубля создала большой резерв для его укрепления, и чрезмерное удорожание рубля начинает в полной мере проявляться лишь сейчас. Во-вторых, негативный имидж России и кризисные явления на мировых финансовых рынках ограничили приток иностранных инвестиций и стимулировали отток капитала. Впрочем, по мере улучшения состояния национальной экономики направление денежных потоков меняется и проблема избыточного притока иностранной валюты вновь усугубляется. Цены ресурсов подвержены существенным колебаниям, и обменный курс колеблется вместе с ними тем сильнее, чем большую долю эти ресурсы занимают в общем объеме экспорта.

        Но помимо чрезмерного удорожания национальной валюты и ослабления конкурентоспособности обрабатывающих отраслей существуют и другие механизмы негативного влияния ресурсного богатства на экономику.

        Борьба за ренту.

        Вторым, не менее разрушительным по воздействию фактором, связанным с относительной избыточностью природных ресурсов, является борьба за ренту в различных ее вариантах - от коррупции и взяточничества до гражданской войны. Единственный метод лечения в данном случае - полное изъятие ренты в пользу государства. Пример - опыт Норвегии, где практически вся нефтяная рента изымается через государственную компанию Statoil и накапливается в стабилизационном фонде.

        Для либерального российского правительства тотальный контроль за добывающими отраслями неприемлем. Вместе с этим курс на снижение налогового бремени оставляет государству все меньше возможностей для изъятия ренты. Увеличение экспортных пошлин могло бы стать частичным решением проблемы,

однако государство с большой вероятностью проиграет в борьбе за ренту.

        Структурные реформы.

        В условиях притока валюты и огромного профицита бюджета правительству очень легко проводить затратные реформы и очень сложно проводить реформы, направленные на экономию средств. Действительно, было бы странно, если бы правительство, исходя из неких макроэкономических соображений, решило бы откладывать весь профицит в стабилизационный фонд, тогда как зарплаты учителей или шахтеров едва превышают прожиточный минимум. Реформы, требующие жестких и непопулярных мер, в условиях высоких цен на нефть идут медленно.

        Увеличение расходов бюджета в периоды благоприятных цен на нефть (особенно если эти деньги тратятся не на реформы, а, например, на увеличение зарплат) несет еще один существенный риск. Когда конъюнктура ухудшается, политической воли на урезание расходов обычно не хватает и проблемы бюджета начинают решать либо с помощью эмиссии, либо с помощью увеличения госдолга. Последствия обоих вариантов россиянам уже знакомы.

        Человеческий капитал.

        Избыток природных ресурсов не стимулирует вложения в образование и науку. Большая часть доходов от использования природных ресурсов не связана

с заработной платой, и строгой зависимости между уровнем образования и уровнем вознаграждения практически нет. Добывающие отрасли не являются наукоемкими и не требуют высококвалифицированной рабочей силы. В силу своей специфики они не особенно заинтересованы в научных исследованиях.

        Сбережения и инвестиции.

        Добыча и последующая продажа полезных ископаемых, как правило, имеет довольно высокий уровень рентабельности. Поскольку добывающие отрасли могут обеспечить более высокую отдачу на вложенные средства, они способны брать кредиты под более высокие ставки, чем другие отрасли. Это ведет к росту

ставки процента в экономике и вытеснению инвестиций из прочих отраслей в сырьевые. Прибыли от экспорта, а за ними - инвестиции концентрируются в добывающих отраслях, что лишь усиливает структурные дисбалансы в экономике.

        В развивающихся экономиках приток капитала в добывающие отрасли может препятствовать и развитию финансовой инфраструктуры. В условиях неразвитой промышленности отрасли добычи - основные потребители капитала. Если приток валюты от продажи ресурсов удовлетворяет потребности отрасли в

капитале, стимулы для развития финансовой системы снижаются. Это затрудняет трансформацию сбережений населения в инвестиции, снижает объем инвестиций в экономике и замедляет экономический рост.

        Даже если сверхприбыли нефтяных компаний используются для приобретения профильных и непрофильных бизнесов, существует риск создания огромных слабоуправляемых промышленных гигантов, похожих на корейские чеболи, но гораздо менее эффективных.

        Лечение.

        Стерилизация избыточной валюты, платежи по долгу и создание стабилизационного фонда борются с симптомами голландской болезни, но не устраняют ее причин - гипертрофированного добывающего сектора и малоэффективного перерабатывающего. Принудительное закрытие нефтяных скважин и газовых месторождений стало бы слишком радикальным средством, сродни ампутации без наркоза. А вот набор продуманных мер, включающий в себя увеличение рентной составляющей в налогообложении добывающих отраслей, ограничение притока инвестиций в нефтегазовый сектор и структурные реформы, направленные на создание благоприятного климата для развития обрабатывающего сектора и увеличение его эффективности, помог бы России избавиться от

нефтяной зависимости.

        Автор - сотрудник Института финансовых исследований