Путь из Минвод в Кисловодск занимал около часа и с водителем — частником, улыбчивым человеком средних лет, завязался непринужденный разговор. Он поведал, что живет на территории бывшего совхоза, где когда-то работал механиком. Указал и место расположения своего дома — в живописной долине, над которой вдали величественно возвышались горные гряды Кавказа.
— А когда вам лучше жилось – тогда или сейчас? — спросил я. — Сейчас, – вначале сказал он. Но затем, поразмыслив, произнес: — Нет, пожалуй, тогда. — Так все же тогда или сейчас? – продолжал допытываться я. — Теперь есть возможность зарабатывать больше денег, но нет прежних социальных гарантий. Хотелось бы, чтобы было и то и другое, – подумав еще, ответил он.
На тот же вопрос немолодая уже продавщица журналов и книг у столичного метро «Театральная» заявила: «Плохо было тогда, плохо и сейчас». «А какой строй хуже?» — поинтересовался я. «Оба хуже», — сказала прежде работавшая в издательстве дама, напомнив известные слова Сталина по поводу того, какой уклон хуже — правый или левый.
Не раз еще я задавал этот вопрос совершенно разным людям, желая из первых уст услышать сегодняшние настроения. Одни склонялись в пользу прошлого, другие — настоящего. Большинство же, категорически не желая возвращения в прежние советские времена, весьма критически воспринимают и сложившийся ныне порядок. И даже среди преуспевающих , а подчас и весьма состоятельных людей находятся недовольные многими сегодняшними реалиями.
Можно ли соединить социальные гарантии со свободами рыночной экономики, создавая государство всеобщего благоденствия? Разумеется. Ведь именно так обстоит дело во многих благополучных странах Запада, скажем, в Германии, где капитализм бок о бок уживается с развитой «социалкой» и исключены возможности даже самым бедным помереть с голоду? Или взять современный Китай с его удивительно устойчивым и бурным экономическим ростом. Партия — по-прежнему стоит у власти, сохраняются централизованные рычаги управления хозяйством, но оно плавно переводится на рыночно-капиталистический лад. Почему же нас заносит из огня да в полымя?
Лев Троцкий в 30-х годах прошлого века в книге «Преданная революция» констатировал бюрократическое перерождение советской власти. Изгнанный Сталиным из страны и позже физически уничтоженный по его распоряжению теоретик предрекал в скором времени два возможных варианта развития событий. В одном — трудящиеся восстанут против новых угнетателей, и тогда восторжествует подлинный, а не карикатурный социализм. В другом – тоталитаризм ожидает возврат к капитализму, а партийно-государственная верхушка превратится в «обычную» буржуазию. «Привилегии, — писал он, — имеют небольшую цену, если их нельзя передать детям по наследству. Поэтому привилегированная бюрократия рано или поздно захочет завладеть управляемыми предприятиями, превратить их в свою частную собственность».
Режим, однако, просуществовал после этих пророчеств еще с полвека. Его кризис наступил лишь в 80-е годы. Призывы к «гласности» и «перестройке» начались сверху, а затем были подкреплены массовым демократическим движением. В начале 90-х годов дело кончилось не только крахом тоталитаризма, но и распадом СССР с ликвидацией социализма. Экономика Россия стремительно плюхнулась в пучину рыночной стихии. Что из этого получилось, 10 лет спустя показал в своей новой книге «Анатомия российского капитализма»; профессор Станислав Меньшиков («Слово» вкратце сообщало о ее выходе в № 13 с. г). Но, думается, она заслуживает большего внимания.
Читатели газеты хорошо знают С.Меньшикова по его ярким и глубоким статьям на острые и злободневные политические, экономические и международные темы. За плечами выдающегося отечественного ученого — многочисленные фундаментальные труды по узловым проблемам мировой и отечественной экономики, известные у нас и за рубежом книги: «Миллионеры и менеджеры», «Инфляция и кризис регулирования», «Длинные волны в экономике», «Катастрофа или катарсис?», «Экономика России», «Новая экономика». Примечательный штрих: именно с Меньшиковым в соавторстве написал свою единственную совместную работу великий американский экономист и мыслитель Джон Кеннет Гэлбрейт – «Капитализм, социализм, сосуществование» (1987). Отточенному перу С. Меньшикова принадлежит и несколько художественных произведений. Его новую книгу, на мой взгляд, следует прочитать всем, кто интересуется судьбой нашей экономики и возможными путями ее развития.
Она представляет собой итог многолетнего гигантского научного труда, оригинальное исследование обширнейшего фактического и статистического материала, рассматривающего предмет с самых разных сторон. Поразительно раскрываемое автором богатство внутренних связей между многими невидимыми невооруженным взглядом явлениями нашей чрезвычайно пестрой, противоречивой и драматической действительности. Это — лучшее из всего написанного о новом российском капитализме. Беспристрастный анализ экономической жизни подчинен разве что одной задаче – как сделать так, чтобы Россия развивалась как нормальная процветающая страна с благополучным большинством населения, чтобы рыночный механизм работал в интересах всей страны, в интересах созидания, технического прогресса и благосостояния народа. По мнению автора, все это возможно, но лишь при условии, что страна «должна кардинально поменять лицо своего капитализма».
Что же отличает книгу С.Меньшикова от других работ по проблемах экономики постсоветского общества? Многие ученые считают нынешнее состояние российского общества переходным и выступают за продвижение к постиндустриальному обществу, которое-де выше и капитализма и социализма и являет собой ориентир для желанного курса. Академик-секретарь отделения экономики РАН Д.С.Львов призывает и вовсе отказаться, как он пишет, от «измов» и ратует за «экономику развития». Член-корреспондент РАН В.А.Медведев в книге «Перед вызовами постиндустриализма» считает, что социализм рухнул не в силу бюрократического перерождения, а потому, что не справился с вызовами постиндустриализма. Автор не обнаруживает в сегодняшней России господства капитализма, а констатирует лишь наличие какого-то не определившегося пока «мутанта». Нет спора, постиндустриальные вызовы – безусловные реалии нашего времени. Однако они прежде всего свойственны процессам, совершающимся в производительных силах, но не в экономических отношениях между людьми в процессе производства, распределения и обмена материальных благ. Именно из последних и состоит конституирующий экономический базис того или иного общества, обусловливающий и его сущность, и те или иные свойства и особенности. Для С.Меньшикова — капитализм и социализм – не бранные, как для многих, слова, а понятия, выработанные многовековой мировой наукой, в том числе политической экономией, понятия, дающие возможность ясно говорить о сущности и социальных формах происходящего. Определяя программу действий, надо прежде всего знать, где мы находимся сейчас, а затем уж решать, к чему стремиться в ближайшем и отдаленном будущем. С.Меньшиков в отличие от других, в том числе и самых титулованных наших экономистов, четко определил, в какой системе координат ныне находится экономика российского общества: скособоченный капитализм далеко не высшей пробы. Указал он и на возможные в данной ситуации задачи и сценарии развития событий.
Сказанное не означает, что «Анатомия российского капитализма» лишена каких-либо недостатков или тема исчерпывается книгой полностью. Как и всякое творческое произведение, она будит мысль и ставит ряд принципиально новых вопросов, требующих осмысления и обсуждения.
В книге блистательно показано, что новая российская экономика быстро впитала в себя многие пороки мирового капитализма, но мало что обрела из его достоинств, характерных, скажем, для стран «золотого миллиарда». Ее первой характерной чертой стал олигархизм, то есть подавляющее господство небольшого числа лиц, возглавляющих банковско-промышленные монополистические группировки и ущемляющих конкуренцию. Это предопределяет такие хорошо известные макроэкономические диспропорции сегодняшней России, как однобокое развитие сырьевых и топливных отраслей с их ориентацией на внешний рынок, что приносит их владельцам особо высокую сверхприбыль – ренту, а также крайне высокая доля прибыли и низкая доля оплаты труда в национальном доходе. А это в свою очередь обусловливает узость внутреннего рынка, нищету значительной части населения и «неспособность экономики расти достаточно высокими темпами без специальных подпорок в виде благоприятных условий на внешнем рынке». Вывод: «экономика находится в ловушке, выход из которой возможен только посредством коренной ломки ее олигархической структуры при активной роли государства».
Читатель может задать резонный вопрос: если олигархия правит бал, то почему мы видим столь жесткие атаки на многих ее представителей? Почему некоторые из них сегодня находятся в местах не столь отдаленных, а иные и вовсе далече? Книга, как справедливо замечает сам автор, позволяет «рассматривать и дело «ЮКОСа», и аресты некоторых олигархов, и острую реакцию на них верхушки капиталистического класса, и противоречивость высказываний президента как частные эпизоды в более широкой драме того общества, в котором мы живем и законы которого мы еще недостаточно глубоко понимаем. Если мы забудем об этом более широком контексте, то неизбежно будем блуждать в потемках иллюзий или беспросветного фатализма, не видя действительных, а не ложных путей выхода из расставленных жизнью ловушек».
Коллизии олигархии с властью представляются автору следствием вполне объективных причин. Ведь когда отдельные магнаты пытаются полностью подмять под себя все капиталистическое государство, последнее, обладая немалой самостоятельной силой, располагает возможностями постоять за себя, используя в этих случаях и определенную поддержку со стороны соперничающих между собой олигархических группировок и других слоев буржуазии. Как бы вторя С.Меньшикову, управляющий директор компании «Ренессанс капитал» Роланд Нэш недавно заметил: «рынок не смущает, что плутоватых олигархов упекли за решетку…Кампания, развернутая против группы МЕНАТЕП, исходит из желания властей изменить экономическую модель конца 90-х годов и создать бизнес-среду, в которой государство станет безусловно доминирующим институтом. Большинству отраслей экономики сильное государство сможет обеспечить стабильность… Дело «ЮКОСа» – это просто сигнал от Путина, что никто не имеет права игнорировать решения Кремля. Если Путин может уничтожить Ходорковского и «ЮКОС» – значит, он может уничтожить любого».
Итак, главный герой книги — капиталистическая верхушка, сумевшая за считаные годы завладеть основными природными богатствами и государственной собственностью и, захватив основные монополистические ниши в экономике, высоко встать над оставшимся почти ни с чем народом.
Необычный генезис нашего капитализма, вышедшего из недр социализма, наложил отпечаток на особенности формирования его правящего класса. «Материальный фундамент, — отмечает автор, — созданный совсем с другой целью, превратился в основу богатства нового капиталистического класса. Да и класс этот зародился уже в порах планового хозяйства в виде деятелей теневой, или «второй», экономики и переродившейся хозяйственной элиты социалистического строя». Неудивительно, что новые русские капиталисты с самого начала оказались мастаками по части умения скрывать доходы, плести паутину коррупции, родниться с профессиональной преступностью, наживаться за счет государства. Добавлю уже от себя, что по числу заведенных уголовных дел на бизнесменов Россия вырвалась теперь на первое место во всем мире.
Другой «кадровый» резерв «новых русских», из которых впоследствии и образовались олигархи, — это те, кто еще при Горбачеве открыл свои первые «кооперативы» — частные коммерческие предприятия. Некоторые из них, в прошлом ушлые комсомольские вожаки, быстро нажили тогда свои первые миллионы, которые затем использовали в качестве трамплина для дальнейшей экспансии, организуя банки и скупая по дешевке государственные активы сперва посредством «ваучеров», а позже «залоговых аукционов». Коррумпированные чиновники и криминалитет – еще один кадровый резерв для тех, кто оказался на российском экономическом Олимпе.
Процесс первоначального накопления капитала и монополизация экономики огромной страны в руках считаной горстки лиц по своей скоротечности не имеют аналогов в мировой истории. Понятно, что этот процесс не смог бы осуществиться без анархичного характера проводимых реформ. Оголтелая приватизация государственной собственности, бездумная и неразборчивая ее раздача означали не что иное, как «большевизм наоборот». Как отмечается в книге, схема реформаторов следовала западной неоклассической догме, согласно которой для перестройки социализма в капитализм требуется лишь заменить государственную собственность частной, а плановое хозяйство – свободной игрой рыночных сил. В действительности это был «Ленин наоборот».
Признавая «некоторую» поспешность и безалаберность приватизации, кое-кто, как пишет автор, впоследствии оправдывал просчеты угрозой реставрации коммунизма, необходимостью быстрого свержения сопротивляющейся номенклатуры и ликвидации ее опоры – госсобственности. Как бы то ни было, ломалась не только «порочность» социалистической экономики, но и многие ее достоинства и преимущества, в том числе весьма жизнеспособные и действенные высокотехнологичные отрасли, включая ВПК. Некоторые советники с Запада, конечно, преднамеренно потворствовали такому обороту событий, предвкушая ослабление былой соперницы-сверхдержавы и превращение ее в сырьевой придаток в мировом капиталистическом хозяйстве.
Вместе с тем далеко не все новые хозяева обладали опытом и искусством управления предприятиями. А если и обладали, то нередко ставили перед собой цель извлечь из руководства этими предприятиями максимум прибыли в кратчайшие сроки. Делалось это либо путем перепродажи этой собственности, либо с помощью различных финансовых махинаций, что приводило отнюдь не к росту экономики, а ее резкому падению. Обогащение меньшинства, отмечает С.Меньшиков, происходило «не за счет общего экономического роста и технического прогресса, а за счет прямого ограбления большинства. Это наложило отпечаток разорения на экономику и паразитизма на новый капиталистический класс».
Это вовсе не значит, что все российские бизнесмены – паразиты, жулики или пираты. Есть и вполне честные прогрессивные предприниматели. Например, Андрей Коркунов, в прошлом военнослужащий, начал с нуля, много лет успешно занимался импортом продуктов питания в Россию, а в 1999 году организовал в подмосковном Одинцове кондитерскую фабрику, поставляющую сегодня популярную у потребителя качественную продукцию. Или Рубен Варданян, выпускник экономического факультета Московского университета. Созданная им инвестиционная компания «Тройка диалог» уже не первый год представляет респектабельный финансовый бизнес России. Можно привести и много других имен бизнесменов, возглавляющих доброкачественные частные компании и учреждения. Увы, не они сегодня определяют типичные черты российского капитала. Нет их и среди олигархии, которую у нас резоннее было бы именовать плутократией.
Первый этап ее формирования завершился к середине 90-х годов. С легкой руки одного из журналистов пошел в ход термин «семибанкирщина». Лидерами первых семи российских финансовых групп были тогда в основном банкиры: группа «Альфа» Михаила Фридмана и Петра Авена, «Инкомбанк» Владимира Виноградова, МЕНАТЕП Михаила Ходорковского, «МОСТ» Владимира Гусинского, «ОНЭКСИМ Банк» Владимира Потанина, «Столичный» Александра Смоленского и группа Б. Березовского.
Под влиянием концентрации капитала, конкурентной борьбы, кризиса 1998 г. и перемен в верховной политической власти к 2002 году структура финансовой олигархии существенно изменилась. Описывая новые тенденции в развитии финансовых групп, С.Меньшиков отмечает образование более широких коалиций, знаменующих новую ступень в уровне концентрации капитала, а также перемещение центра тяжести с банковских на промышленные звенья, в рамках которых превалируют концерны добывающих сырье отраслей, прежде всего нефтяные и ориентирующиеся на экспорт, что обеспечивает им получение особых, включающих минеральную ренту сверхприбылей. Примером таких коалиционных группировок стали «Миллхаус» — «Русал» — «МДМ» (Б.Березовский, Роман Абрамович, Олег Дерипаска и Андрей Мельниченко) и «Альфа» — «Ренова» (М. Фридман и Виктор Вексельберг). Автор приходит к выводу что к концу 2002 г. шесть ведущих финансовых групп в России контролировали 87,4 млрд. долл., т.е. шестую часть внутренних активов страны. В стране тогда насчитывалось 9 человек с личным состоянием свыше 1 млрд. долл. у каждого; 17,4 млрд. долл. у всех девятерых. Количество же миллионеров в общей сложности определялось в 10 тысяч человек, а все их совокупные состояния оценивались в 50 млрд. долл. Т.е. на девятку богатейших собственников приходилось треть общего капитала, лично принадлежащего всем российским миллионерам. А на долю этих 10 000 богатейших людей, составляющих мизерную (одну пятнадцатитысячную) часть россиян приходилось 6 процентов всех личных доходов населения.
В майском номере журнал «Форбс» представил список ста богатейших бизнесменов России на апрель этого года, подтверждающий верность тезиса С.Меньшикова о тенденции к укреплению засилья и могущества олигархии. Число долларовых миллиардеров менее чем за два года выросло с 9 до 36, а их личные капиталы в совокупности составили 110 млрд. долл. Москва стала первым в мире городом по числу миллиардеров. Их здесь 33. Япония, где вторая самая мощная экономика после США, насчитывает 22 обладателя миллиардного состояния, но ее валовой внутренний продукт в 8 раз больше российского.
Самым богатым россиянином по прежнему остается арестованный осенью 2003 года М.Ходорковский (17,2 млрд. долл. вместо 3,7 млрд.долл. в 2002 г.). Тем не менее, несмотря на гонения со стороны прокуратуры, 10 человек из «золотой сотни», или «орды», как ее уже окрестили, нажили свои капиталы именно в «ЮКОСе» — головном нефтяном концерне Ходорковского. При этом 5 из них (Леонид Невзлин, Михаил Брудно, Владимир Дубов, Платон Лебедев и Василий Шахновский) «тянут» от 1,8 до 2 млрд. .долл. каждый. Вторым в списке, как и раньше, остается Р. Абрамович, увеличивший за этот небольшой срок свой личный капитал с 3 до 12,5 млрд. долл. Кроме него, «Сибнефть» стала главным источником обогащения еще трех его сподвижников-миллиардеров – Давида Давидовича, Валерия Ойфа и Андрея Городилова.
Еще в работе о финансовой олигархии США, вышедшей в 1965 г., С.Меньшиков показал общность и разницу двух прослоек в капиталистической элите — мультимилионеров-собственников и менеджеров. В новой книге ученый исследует особенности этого деления на российском материале. Детально анализируя список 100 наиболее влиятельных представителей бизнес-элиты, автор выделяет в ней 37 собственников, 43 менеджера высшей категории и 20 менеджеров второй категории. Он приходит к выводу, что «в отличие от других стран, где многие крупные состояния получены в наследство от давно умерших основателей финансово-промышленных империй, большинство нашей богатейшей элиты.., как правило, сами контролируют свои империи. Есть у них и высокооплачиваемые профессиональные менеджеры, но в отличие от стран Запада не они за редкими исключениями делают погоду». Исключения С.Меньшиков относит в основном к государственному сектору. «При огромных размерах естественных монополий руководители РАО «ЕЭС России» (Анатолий Чубайс) и «Газпрома» (сначала Рем Вяхирев, а затем Алексей Миллер) не менее влиятельны, чем частные олигархи».
Соглашаясь с этими выводами, хотел бы заметить следующее: сколачивая впопыхах громадные состояния, олигархи не скупились на то, чтобы и их самому ближайшему окружению достались жирные куски. Выше уже говорилось о пяти миллиардерах группы Ходорковского; все они прежние его менеджеры, но сегодня это уже и олигархи. Плюс к этому еще пятеро высших менеджеров «ЮКОСа» (Сергей Муравленко, Алексей Голубович, Юрий Голубев, Виктор Иваненко и Виктор Казаков) числятся в майском списке «Форбса». Самый бедный из них «стоит» 290 млн. долл. В «Сибнефти» Р. Абрамовича аналогичная картина. Нигде в мире наемные топ-менеджеры не превращались так быстро в миллиардеров, как в России. И дело здесь, конечно, далеко не в щедрости олигархической души этих россиян. Ведь шел дележ не своей, а государственной общенародной собственности, созданной усилиями многих поколений советских людей. 66 участников списка, констатирует майский «Форбс», «унаследовали» свои богатства от целой страны – СССР.
Куда же идут эти несметные богатства? Может, на обновление основных фондов или на капитальные инвестиции? Отнюдь. Ведь коэффициент обновления основных фондов в целом по экономике после 1994 года ежегодно лишь немногим превышает 1% по сравнению с 8—10% в советское время. На примере нефтяных концернов «ЮКОС» и «Сибнефть» С.Меньшиков показывает «олигархическое поведение», выражающееся, в частности, в том, что на геологию они тратят относительные пустяки. «Ни их техническая вооруженность не становится принципиально лучше, ни в строй не вступают новые месторождения, на разведку которых деньги не выделяются. Нефтяные концерны продолжают сосать советскую соску, при случае громко и бесстыдно ругая большевиков за разорение отрасли. Но не будь советской власти и построенной ею могучей нефтяной индустрии, причем построенной на приобских болотах, куда ни один частник не сунул бы нос со своими капиталами, продолжал бы Михаил Ходорковский торговать импортными телевизорами и наживаться на валютных спекуляциях или, как Борис Березовский, собирать дань с экспорта «Лад».
Скрупулезно исследовав финансовые отчеты нефтяных концернов, находящихся в собственности олигархов, С.Меньшиков приходит к следующим выводам: «Во-первых, прибыли, показанные в этих отчетах, явно занижены по сравнению с российской бухгалтерской отчетностью и расчетными данными о сверхприбыли от экспорта. Во-вторых, реальная ставка налога на прибыль меньше назначенной по закону – в некоторых случаях в два с лишним раза. В-третьих, там, где дивиденды сравнительно невелики, компании тратят меньше половины своих внутренних финансовых ресурсов на вложения в основной капитал и геологию, а сравнимая часть тратится на финансовые инвестиции и биржевые операции».
Расчеты С.Меньшикова также показывают, что главной банковской базой российского капитала стали именно зарубежные, а не отечественные банки. «Это придает российскому капитализму в целом особый оттенок, подчеркивая его одностороннюю связь с экономикой собственной страны. С одной стороны, именно Россия является главным источником накопления капитала, но, с другой стороны, не она, а заграница является главной сферой его хранения и использования». Абсолютная верность этого вывода подтверждается недавней, становящейся уже крылатой фразой весьма осведомленного в этих вопросах М.Ходорковского: «для многих наших предпринимателей, сделавших состояния в 90-е гг., Россия – не родная страна, а всего лишь территория свободной охоты. Их основные интересы и жизненные стратегии связаны с Западом».
Вышеупомянутый журнал красочно повествует о том, куда отчасти направляется добыча с «территории свободной охоты»: «практически каждый российский миллиардер владеет яхтой и частным самолетом. Самолет не обязательно должен быть, как у Романа Абрамовича, «Боинг-737» за 50 млн. долл.(недавно Р.Абрамович прикупил еще «Боинг-767» за 120 млн. долл. — А.Г.).А вот яхта должна быть особая – такая теперь мода. Нужно строить яхту по индивидуальному заказу – не обязательно одну из самых больших в мире, с бассейном и маленькой субмариной, как купил себе Абрамович, но уж никак не короче 170 футов (52 м.) Такая «лодочка» обойдется как минимум в 40 млн. долл. .... новогодние каникулы наш капиталист проводит на лыжных курортах Франции и Швейцарии. Аренда приличного шале в Куршавеле обойдется в 50 000 долл. в неделю. Летний отдых на Лазурном берегу тоже влетит в копеечку. Достойная вилла в Сан-Тропе может стоить от 25 до 70 млн. долл… мы не учитываем самые важные инвестиции…— политические…Как ни крути, а расходы на олигархический образ жизни требуются серьезные. Особенно если учесть, что поддержание в надлежащем виде всего движимого и недвижимого имущества в год обходится почти в 10% стоимости этой собственности. Но даже с учетом политических инвестиций все эти расходы миллиардеру вполне по плечу».
Заметьте, «самые важные инвестиции…политические». И в самом деле не случайно Р.Абрамович вначале прославился в качестве «кассира» первого президента России. «При Ельцине, — приходит к выводу С. Меньшиков, — не только его так называемая «семья», то есть круг особо приближенных бизнесменов и чиновников, была практически куплена несколькими олигархами, но и значительная часть всего бюрократического аппарата подчинялась тем или иным группам и выполняла их волю. Само государство одно время представляло собой сегментированную кормушку для объединенных кланов дельцов и коррумпированных чиновников, переплетенных с преступными группировками».
При Путине, отмечает С.Меньшиков, конфигурация существенно изменилась. Был провозглашен принцип равноудаленности власти от олигархов и заявлено о необходимости сделать государство или как минимум президента арбитром над капиталистической верхушкой. Претензиям отдельных бонапартистски настроенных олигархов на единоличное управление страной дается жесткий отпор. Замедлен, если не приостановлен, процесс приватизации оставшейся в распоряжении государства собственности, провозглашен курс на ускорение экономического роста. Но, с другой стороны, верховные, да и региональные политические и государственные органы остаются прошпигованными олигархической креатурой. Кроме того, появились признаки близости президента к некоторым новым группировкам; продолжается неолиберальный курс, предполагающий отказ государства от активного участия в восстановлении экономического равновесия. Между тем, как пишет С.Меньшиков, «следует иметь в виду, что либеральная модель более или менее успешна только в тех экономиках, которые растут равномерно и не страдают от крупных диспропорций. В таких экономиках регулирующая роль государства может действительно сводится к минимуму, так как экономический механизм сам спонтанно выправляет диспропорции и перекосы. К российской экономике в ее современном состоянии эта модель не только не применима, но и наносит ей немалый вред».
С.Меньшиков также обстоятельно показывает, что при гипертрофированном значении крупного бизнеса роль малого и среднего предпринимательства в России непомерно мала, и это плохо по разным причинам. Преобладание монополистических и олигополистических структур не позволяет в полную силу развиться конкуренции, служащей фактором технического прогресса в рыночной экономике. Плохо это и потому, что тормозит развитие среднего класса и тем самым мешает преодолеть узость внутреннего рынка. В США малые предприятия «составляют две трети от общего числа предприятий (в России — только 40%). В Америке на них приходится 23% всех занятых и 17% всей продукции, тогда как в России соответственно 10 и 6%. Отставание существенное». Сравнение с США приводит С. Меньшикова к следующим выводам: 1) Общее количество малых предприятий в России отстает от США не только абсолютно, но и относительно. 2) В Америке развитие малого бизнеса приходится главным образом на услуги и розничную торговлю, тогда как в России эти отрасли существенно отстают. 3) Предприятия российского малого бизнеса многократно отстают от американских по размерам выпускаемой продукции товаров и услуг, а также по производительности труда». Причины отставания малого бизнеса в России кроются в непомерных налогах, чрезмерной бюрократической отчетности и поборах чиновников. При этом «государственная машина практически не защищает его от организованной преступности, которая облагает его собственной данью».
Такая ситуация не дает развиться среднему классу, составляющему в лучшем случае одну лишь пятую часть населения страны. Но средний класс, находящийся в меньшинстве, это – нонсенс. По оценкам автора, подавляющее большинство населения России (от двух третей до трех четвертей) живет либо в бедности, либо на ее грани. Между тем в благополучных странах Запада средний и малый бизнес составляют основу экономики, в нем занята основная часть населения.
Немало внимания в книге С.Меньшикова уделяется деградации роли России в системе мирового хозяйства, ее необычной сырьевой зависимости, слабой конкурентоспособности обрабатывающей промышленности, превращению страны в периферию индустриального Запада. Доля России в мировом производстве скатилась к 2 с небольшим процентам. Отсутствие развитой автомобильной, самолетостроительной отраслей, упадок машиностроения и производства товаров длительного пользования говорит о многом. У нас не хватает сети современных автострад, недоразвито производство компьютеров и телекоммуникаций. «Прежде чем браться, как советуют наши экономисты, за скорейший переход в постиндустриальную стадию, — справедливо замечает С.Меньшиков,— целесообразно было бы решить более скромную задачу – завершить индустриальную». Но как сделать это? «Внутренние резервы для этого есть, но не хватает государственного механизма, который развернул бы рыночную экономику в нужную сторону. Сама по себе, по инерции, она туда не пойдет».
Расчеты автора показывают, что российский рынок не стал по-настоящему привлекательной сферой ни для сбыта продукции западной промышленности, ни для иностранных инвестиций. Причины: узость внутреннего рынка, беззаконие, разгул преступности и коррупция. Вместе с тем С.Меньшиков подмечает весьма опасную тенденцию последних лет – стремление олигархических групп к перепродаже своих, прежде всего нефтяных, активов транснациональным концернам. Дело в том, что иностранный капитал может стать в недалеком будущем весьма влиятельной силой в российской властной структуре, что чревато еще большим подчинением страны внешним силам. «Паразитизм, выражающийся в наживе за счет перепродажи легко захваченных активов, созданных государством, и в нежелании развивать собственную независимую индустриальную базу, ведет к передаче контроля за ключевыми отраслями транснациональному капиталу».
Исключительно важная, если не главная, мысль С.Меньшикова заключается в том, что в рамках российского капитализма сформировался и действует мощный инерционный механизм, обусловливающий вращение всей экономики в заколдованном кругу главных перекосов и диспропорций, в результате чего сложившаяся в обществе экономическая ситуация может и усугубиться. Основные конституирующие черты этой самодовлеющей системы, по определению автора, состоят в преобладании монополии над конкуренцией, тесном сращивании олигархии с государством при крайне слабой роли последнего, гипертрофированности топливно-сырьевых отраслей и недоразвитости внутреннего рынка вследствие массовой бедности, крайне высокой доли теневого сектора, а также национального продукта, поглощаемого коррупцией и организованной преступностью.
Есть ли альтернативы этой могущественной силе? По мнению С.Меньшикова, есть два пути. По максимуму следовало бы положить конец господству монополизма и олигархии, сделать государство активным центром регулирования долговременных экономических процессов, не отказываясь от рынка. Это означало бы возврат государству активов, незаконно присвоенных олигархическими группами. В таком случае у противников преобразований было бы безвыходное положение – либо эмигрировать, либо пытаться свергнуть правительство.
Но есть и другой, более приемлемый для всех сторон путь. По минимуму можно достичь той же цели, не пытаясь сломать господство монополизма и олигархии, а лишь ставя их в определенные рамки, заставляя их подчиняться определенным и строгим «правилам игры» и исключая их вмешательство в политику. Это включает реальную передачу государству эффективного контроля над природными недрами, т.е. права изъятия природной ренты. В таком случае олигархия могла бы смириться с потерей значительной части сверхприбыли в обмен на сохранение и даже признание их права собственности на прежние государственные активы. Тогда можно было бы перераспределить минеральную ренту «из узкой группы экспортно-ориентированных отраслей в более широкую сферу обрабатывающей промышленности, без которой об удвоении ВВП и преодолении нынешней отсталости и нищеты и говорить не приходится».
Автор считает, что и второй путь вызовет сильное противоборство олигархических сил. Однако при определенном нажиме со стороны общественности вопрос об эффективном механизме перераспределения минеральной ренты вполне может быть поставлен на практическую основу. Кроме того, С.Меньшиков предлагает ввести специальные налоги, которые способствовали бы, во-первых, выравниванию перекоса в прибыльности топливно-сырьевого сектора и, во-вторых, возврату государству части потерь от приватизации рентных отраслей на заведомо невыгодных для него условиях.
То, что это не только возможно, но и необходимо, что в России наступает «осень олигархов», понимает и прозревший, правда только в «Матросской тишине», М.Ходорковский: «Надо, необходимо признаться, что 90% российского народа не считает приватизацию справедливой, а ее выгодоприобретателей – законными собственниками… надо заставить большой бизнес поделиться с народом, вероятно, согласившись с реформой налогообложения полезных ископаемых, другими, возможно, не очень приятными для крупных собственников шагами. Лучше начать эти процессы самим, влиять на них и управлять ими, нежели пасть жертвой тупого сопротивления неизбежному. Чему быть, того не миновать».
В общих чертах предлагаемая С.Меньшиковым альтернативная программа-минимум реформ сводится к следующим четырем пунктам:
1. Установление эффективного контроля государства как собственника минеральных ресурсов страны с правом изъятия достаточно высокой доли природной ренты и ее дальнейшего перераспределения в отрасли экономики с хроническим дефицитом собственных ресурсов для капитальных инвестиций.
2. Сохранение и развитие сильного государственного сектора в тех отраслях экономики, где частный капитал не проявляет достаточной активности, то есть прежде всего в отраслях обрабатывающей промышленности и высоких технологий, в ключевых звеньях топливно-энергетического комплекса, а также в отстающих сферах инфраструктуры банковского дела и рынка капитала.
3. Активное использование государственного капитала для развития конкурентоспособных производств обрабатывающей промышленности, ориентированных на внутренние и внешние рынки.
4. Использование механизма государственного регулирования для совместного с профсоюзами и организациями промышленников и предпринимателей выправления макроэкономических пропорций, обеспечивающих устойчивые и достаточно высокие темпы роста экономики.
Суть предлагаемой С.Меньшиковым программы далека от леворадикальных призывов вернуться к социализму, 70 лет экспериментов с которым, как известно, окончились неудачей. Социализм оказался так и не совместимым с демократией, а на каком-то этапе его бюрократизированная плановая экономика забуксовала и не справилась с повелительными императивами дальнейшего развития производительных сил. Предлагаемая программа — это четко выверенная схема альтернативных реформ, способных гармонизировать ныне сформировавшуюся в России капиталистическую систему, вывести ее на траекторию устойчивого роста и повернуть вектор ее развития к смешанной экономике, давно уже превалирующей в благополучных странах Запада и Востока. В любом случае, заключает автор, «оптимальное соотношение между капитализмом и другими формами должно решаться в ходе их конкретного и практического соревнования, а не на основе идеологических споров. Пусть практика, а не идеология будет критерием истины».
Социализм с человеческим лицом не получился в истории нашего государства. Сможем ли мы построить благообразный капитализм, покажет будущее. Личность президента Путина и его нынешняя политика вселяют в этом отношении определенные надежды. Весь вопрос в том, хватит ли сил и воли, чтобы пойти против течения и провести в жизнь глубокие научно обоснованные рекомендации великого русского экономиста Станислава Михайловича Меньшикова.
