Ментальность и модели поведения российской либерал-бюрократии

Второй президент России — истинный державник по основам ментальности, однако при этом он старается не наломать дров резкими подвижками курса экономической политики. Он унаследовал от предшественника массу нерешенных задач в деле капиталистического строительства, которое явно не собирается сворачивать, так как возврат к системе социализма советского образца невозможен.

Сейчас на всех уровнях государственной власти доминируют лица, повзрослевшие в суперлиберальной среде девяностых годов. На этом фоне многократно проклятые выдвиженцы давнишней команды Гайдара—Чубайса выглядят даже приличнее многих. Они по крайней мере имеют некоторые базисные убеждения и умеют работать. Встроив их в частично упорядоченную властную вертикаль и прослоив «экономистами в штатском», президент рассчитывает наладить более или менее качественное управление народнохозяйственным комплексом на начальном этапе поcткризисного развития. Однако далеко не факт, что все получится, как того хотелось бы Владимиру Путину.

Деятельность среднестатистического чиновника определяется наработанными по жизни стереотипами мышления и поведения в такой же мере, как деятельность домохозяйки, привыкшей варить щи и солить огурцы по вполне определенным рецептам. При этом опыт предшественников может использоваться, а может и решительно отвергаться. Нынешние начальники российской экономики, смолоду травмированные политэкономией социализма, затем истово поверили в рецептурный справочник либерального счастья. И всякая иная теория и практика для них — ересь по определению. Однако любое догматическое учение, принимаемое и применяемое без критического осмысления, обычно ведет к размножению абсурдов.

Правительственная бюрократия путинского призыва в отличие от своих предшественников из команд Гайдара, Черномырдина и Кириенко несколько более упорядочена в том, что касается бюджетной дисциплины и запрета на различного рода лоббистские шалости. Но хотя нынешние либеральные заморочки внешне выглядят вполне прилично, они весьма убыточны для государства и общества в целом.

Вот простейший пример. Как известно, золотовалютные резервы Центробанка РФ стремительно растут и скоро превысят сотню миллиардов долларов. Большая часть этих сокровищ помещена в ценные бумаги казначейства США под минимальный процент, не покрывающий даже убытки, возникающие из-за нестабильности курса доллара. Между тем внешний долг России, почти не сокращаемый, несмотря на благоприятную конъюнктуру, требует ежегодной выплаты весьма ощутимых процентов, под которые некогда брались кредиты правительствами молодых и не очень молодых реформаторов. Казалось бы, разумнее всего — направить часть резервов ЦБ на выкуп внешних долгов. В конце концов, если ЦБ покупает долговые обязательства министерства финансов США, то почему бы ему не приобрести аналогичные малодоходные бумаги отечественного финансового ведомства? Хотя бы в объеме 20—30 миллиардов долларов. Оставшегося в закромах вполне хватило бы на поддержание устойчивости российской финансовой системы, тем более что цены на нефть повышаются год за годом, бюджет неизменно профицитен, а внешнеторговый оборот дает положительное сальдо. Но нет — ни-зя! Категорически не велит чикагская монетарная теология. Итак, нищая Россия поддерживает силами ЦБ стабильность американской финансовой системы, а в это же время правительственные финансисты старательно обустраивают рынок внутренних заимствований РФ, вещая о так называемом «обслуживании госдолга».

Подобную же алгоритмику демонстрирует либерально-бюрократическая среда во множестве сфер экономики. Куда ни кинешь взгляд (будь то лесопереработка, фармацея, рыболовство и т.д. и т.п.), везде чиновники успешно играют в поддавки с разного рода частными бизнес-структурами. Играют бойко, уверенно сдавая государственные шашки своим партнерам. Целая генерация финансовых гениев, титанов и стоиков всех уровней сформировалась и творчески трудится в недрах российского бюрократического социума.

Однако, когда возникает необходимость позаботиться о чем-то серьезном, масштабном и по-настоящему нужном для страны, рыночно-либерализованная властная вертикаль нередко оказывается совершенно беспомощной. Как, например, в делах отечественного авиастроения. Авиаторы твердят, что им не на чем летать, а потому требуют льгот на покупку «боингов» и «эрбасов». В то же время российские авиазаводы стоят из-за отсутствия заказов. Существуют готовые модели самолетов, которые после незначительной доводки могли бы по всем параметрам качества конкурировать с западными аналогами и были бы при этом намного дешевле — но не хватает сравнительно небольших средств на НИОКР, и творческие коллективы, способные сотворить чудеса за копейки, остаются без работы.

Если бы гражданское самолетостроение поручили деятелю с ментальностью сталинского наркома или кому-нибудь из «мастодонтов» позднесоветского экономического менеджмента, все проблемы могли бы решиться сравнительно быстро. Создали бы в директивном порядке один-два мощных авиастроительных концерна с жесткой вертикалью управления и полным циклом производства, от лабораторий и КБ до стапеля. Затем подбросили бы из бюджета необходимые оборотные средства, чтобы запустить конвейер. И одновременно запретили контролируемым государством авиакомпаниям закупать зарубежную авиатехнику, если имеются отечественные аналоги. При том погнали бы из начальственных кресел наиболее заметных любителей импорта. И вся система стала бы работать и приносить немалые доходы.

Но сейчас, как представляется, в высших эшелонах российской власти практически некому заниматься сложными государственными проблемами, подобными вышеобрисованной. Зато развелось немало любителей порассуждать о заведомой обреченности любых экономических проектов, осуществляемых напрямую государством. Дескать, все равно все разворуют. И действительно, разворуют, если в соответствующих структурах государственной власти будут тон задавать недавние герои приватизационных эпопей.

А потому как бы исподволь начинают прокатывать в общественном мнении мысль, что неплохо бы, например, весь авиапром, да и значительную часть все еще остающейся в руках государства оборонной промышленности передать частному капиталу. Хотя бы в формате владения блокирующими пакетами акций тех предприятий ВПК, которые пока еще не подлежат приватизации. Да и иностранцев, дескать, надо бы подключить. Пусть для начала фирма «Пратт энд Уитни» поучаствует в решении проблемы выпуска авиадвигателей в Перми. А там, глядишь, и самые деликатные производства (вплоть до ракетных и атомных) можно будет радикально акционировать, а затем этими акциями выгодно распорядиться на мировом рынке ценных бумаг. Приди, приди, желанный инвестор, работай и управляй вместо нас — все тебе отдадим…

Анданте и скерцо гайдарианского марша

Сокрушительное поражение Союза правых сил на парламентских выборах 2003 г. нисколько не поколебало позиций гайдарианской гвардии на ключевых направлениях экономической политики. Удаление с политической арены нескольких шумных и эксцентричных персонажей в какой-то мере даже пошло на пользу скромнягам-министрам, которым теперь незачем отягощать свои текущие труды идеологическими прибамбасами за-ради пиара лидеров СПС.

Либералы, специализированные в партийной и пиаровской деятельности, могут как угодно стенать о бедственном состоянии российской демократии, поскольку лишились престижного статуса народных избранников. Либерал-бюрократов вполне устраивает режим, функционирующий по старинному правилу: «государь повелел — бояре приговорили». Ведь любой импульс президентской державной воли, утвержденный одобрямсом безликих «единороссов», по ходу исполнения в чиновной среде оборачивается очередными удобствами для либерализованного чиновно-предпринимательского сообщества.

Нынешние правительственные вожди, как и их предшественники из предыдущих команд, не устают повторять, что все дело — в реформах, которые должны устроить комфортные условия для деятельности частного капитала там, где это необходимо для страны. Лукавая логика, за которой реально просматривается лишь желание оградить протежируемый чиновным сообществом компрадорский капитал от изъятия сверхдоходов, получаемых за счет хищнической эксплуатации российских недр и вкладываемых во что угодно (вплоть до заморских футбольных клубов), но только не в развитие науки и авангардных технологий. Даже геологоразведка в настоящее время хиреет от недостатка средств и уже не обеспечивает даже нормальное воспроизводство разведанных запасов полезных ископаемых. Таков замечательный рационализм отечественного олигархата.

Выявленных в советские времена нефтегазовых кладовых хватит еще надолго. А вот накопленные поколениями интеллектуальные ресурсы, ныне оказывающиеся невостребованными в практике новорусского бизнеса, могут истощиться весьма скоро. Такое уже происходит, по мере того, как выходят в тираж ветераны борьбы за научно-технический прогресс, все еще поддерживающие на голом энтузиазме скудеющее бытие научных коллективов и конструкторских бюро.

Российская экономика все более превращается в поставщика сырья и полуфабрикатов на мировой рынок, в то время как собственный российский рынок готовой продукции захватывается импортом. В категориях либерально-рыночной логики все это — дело естественное. Пусть выживают те, кто конкурентоспособен в условиях глобализованного рынка. Неважно, на чем делать деньги, лишь бы они были. Будем продавать нефть, покупать «мерседесы» и «ауди» (так и так все приличные люди ездят на иномарках), будем летать на «боингах», а в сфере электроники переключимся на сборку нехитрых приборов из импортных комплектующих. В глубинных слоях сознания отечественной либеральной элиты (чиновной и партикулярной) подобная перспектива не вызывает отторжения.

Конечно, никто не оспаривает необходимость ускоренного развития именно обрабатывающих отраслей, особенно высокотехнологичных. Однако, признавая такую необходимость в принципе, вся российская либерал-бюрократия, не сговариваясь, фактически противодействует любым значительным шагам в соответствующем направлении. Единственное, на что решились нынешние правительствующие либералы, — снижение налоговой нагрузки на оплату труда (в части НДС, единого социального налога и пр.). Но даже если указанные налоги уменьшатся хоть вполовину, данная мера отнюдь не обеспечит автоматически процветание трудоемких и наукоемких производств — слишком долго эти производства давились, разорялись, отдавались за бесценок иностранным конкурентам, слишком велико отставание в некоторых отраслях, которые, однако, необходимо развивать, чтобы не оказаться второразрядной страной.

Между тем в отечественной, а также и в мировой практике накоплен громадный опыт использования нелиберальных технологий ускоряющего развития. Нам, в России, не надо искать примеры соответствующей политики за рубежами Отечества. Достаточно вспомнить опыт Петра Великого, который весьма доверял новосозданному тогда предпринимательскому классу, но неизменно контролировал деятельность тогдашних Демидовых алгеброй государственного интереса. Да и в дальнейшем самые высокотехнологичные отрасли в экономике Российской империи жестко контролировались и патронировались государством. В XVIII в. это были сферы производства вооружений (сконцентрированных преимущественно на казенных заводах), а также кораблестроение (осуществлявшееся главным образом на казенных верфях, хотя и частным лицам это дело не возбранялось). В веке XIX добавилось строительство железных дорог, которое в России производилось по планам и при надлежащем надзоре МПС. В результате по показателям данной инфраструктуры Россия к началу XX в. практически догнала тогдашних европейских грандов капиталистического развития. И самым наглядным примером в соответствующем контексте может считаться Транссиб, который был возведен, как государственное предприятие, за бюджетные деньги — в кратчайшие сроки и без излишних затрат. Для сравнения: производившееся примерно тогда же и в подобных же климатических условиях строительство Трансканадской магистрали, осуществлявшееся силами частного (британского!) капитала, заняло вдвое большее время, обошлось втрое дороже и сопровождалось множеством финансовых скандалов (которых «отцу Транссиба», министру Отто Витте, удалось благополучно избежать).

На закате либерал-пофигизма

Форма нередко определяет содержание. Особенно если последнее мелко и не соответствует доминантным реалиям жизни. Приспосабливаясь внешне к заявленной Кремлем системе политических приоритетов, либералы стараются реально диктовать выгодное им содержание экономической политики. Но такое не может продолжаться бесконечно. Основной политический ресурс нынешней, повально либерализованной власти — суперпопулярность президента, которую правительственные чиновники без тени смущения используют для реализации непопулярных реформ. По заявляемому смыслу эти реформы необходимы в силу объективных обстоятельств, а по многим деталям исполнения выгодны лишь представителям политико-экономической элиты. Им желается как можно быстрее избавиться от многих обязанностей государства перед обществом. Ибо тогда можно будет гораздо эффективнее извлекать доходы из своей близости к структурам госуправления.

Еще чуть-чуть пройти в данном направлении — и у народа (он же электорат, лохи, обыватели и т.п.) может возникнуть стойкое неприятие всей нынешней власти, включая и ее президентскую составляющую. Однако Владимир Путин, позиционирующийся как президент не классово-олигархический, а всенародный, явно не намерен играть роль политической «шестерки» при сообществе «деловых людей». В данном контексте следует ожидать дальнейшего обострения взаимоотношений главы государства с сообществом крупных новорусских капиталистов.

Еще немного, и ответственный за свое политическое функционирование глава государства вынужден будет решительно повернуть рули политико-экономической политики. Это может произойти уже при нынешнем президенте либо же при его преемнике, но случится обязательно, хотя и не без проблем.

Нет сейчас у верховной власти иной опоры, кроме чиновничества. Блестяще удавшийся в сфере публично-виртуальной политики эксперимент с «Единой Россией» не создал для главы государства надежной общественной опоры. «Единороссы» — это все те же чиновники, со всем комплектом прежних замашек.

Как представляется, для разработки, принятия и конкретного исполнения решений, обеспечивающих радикальное изменение качества государственной экономической политики, потребуется совершенно иной состав и типаж государственного чиновничества, чем тот, который сейчас доминирует в стране.

Соответственно имеется объективная общественная необходимость создать механизм массового выдвижения в структуры власти достойных деятелей различного происхождения, но с государственным мышлением, способных использовать по мере необходимости любые управленческие технологии, как либерально-рыночные, так и директивно-этатистские. Требуется также некая система, способная объединить указанных деятелей для прорыва плотных оборонительных линий, выстроенных либерал-бюрократией на всех уровнях государственной иерархии.

Иначе говоря, нужно принципиально новое политическое движение, ориентированное на общенациональные интересы и способное сделать серьезную заявку на вхождение во власть уже в обозримом будущем.