Россия стоит перед лицом проблем, доставшихся в наследство от коммунизма и от так называемого переходного периода (от коммунизма к рынку). Одна группа проблем касается политики и сложностей утверждения демократии и власти закона после десятилетий тоталитаризма. Другая - относится к экономике.

В период президентства Бориса Ельцина были допущены две трагические ошибки в экономической политике. Во-первых, как я утверждаю в своей книге "Недовольство глобализацией", были созданы стимулы скорее к грабежу государственной собственности, чем к накоплению капитала. Во-вторых, были уничтожены те немногие достижения, которые оставила коммунистическая эпоха.

Одним из таких достижений был высокий уровень человеческого капитала, особенно научно-технического, большая часть которого была утрачена, поскольку многие наиболее талантливые люди эмигрировали. Другая часть промотанного наследства, причем промотанного с серьезными политическими последствиями, - это относительное равенство, доставшееся от коммунизма.

Политика и экономика здесь неразрывно переплетены: эрозия средних классов, сопровождавшаяся возвышением нескольких чрезвычайно богатых олигархов и погружением миллионов в бедность, значительно затруднила создание демократического сообщества и установление власти закона.

Причина проста. Вовсе не рокфеллеры и гейтсы этого мира рьяно оберегают "границы игрового поля" и блюдут уважение к закону, в том числе и закону конкуренции. Исторически именно средние классы были кровно заинтересованы в справедливости и равенстве, играя тем самым инструментальную роль в учреждении власти закона.

По этой причине признание незаконности приватизации 1990-х годов, являющейся корнем имущественного неравенства в России, - это совершенно необходимое условие. И не только с точки зрения права. Это признание важно для долгосрочного функционирования экономики России.

В конечном счете гарантия прав собственности, а также экономический рост, который она делает возможным, зависит, прежде всего, от легитимности этих прав в глазах общества. Если на тех, кто владеет богатством, смотрят как на преступников, то никакая юридическая система не сможет обеспечить безопасность такой собственности. Если же собственность не защищена или просто воспринимается как незащищенная, то стимулы к прогрессу искажены. А потому люди, контролирующие российский бизнес, будут продолжать расхищать активы и конвертировать их в формы богатства, приспособленные к легкому вывозу из страны.

Хуже того, если не заняться вплотную наследием незаконной приватизации, тогда экономическая олигархия, скорее всего, трансформируется также и в политическую. Именно под таким углом зрения следует рассматривать недавние действия российского президента Владимира Путина против магната Михаила Ходорковского. Если олигархи преуспели в сохранении капиталов, приобретенных бесчестным путем, то не трудно вообразить себе кого-либо вроде г-на Ходорковского, кто уже создает политическую машину параллельно со своей бизнес-империей - оплачивая акциями ЮКОСа, разместив богатство в безопасных офшорах и манипулируя российской политикой.

Что же все-таки делать с той запачканной собственностью, которая была захвачена в ходе дикой приватизации 90-х? Быть может, российскому государству было бы значительно проще вернуть часть добытой нечестным путем собственности олигархов, скажем, после кризиса 1998 года, когда многие из них пострадали от долговых обязательств?

Хотя эта возможность не была использована, я все еще думаю, что значительно легче решить эту проблему сейчас, нежели в следующем десятилетии. Как только г-н Ходорковский и ему подобные сделают ставку на иностранные интересы и вывезут свои деньги из России, уже ничего нельзя будет сделать.

Но не создаст ли новых проблем пересмотр итогов незаконной приватизации 90-х и не подорвет ли это усилия России утвердить гарантии права собственности? Я полагаю, что некоторые несправедливости прошлого могут быть исправлены без какой-либо прямой атаки на "права собственности", какими бы сомнительными они ни были. Россия могла бы установить нечто вроде "налога на сверхприбыль", как это произошло с американскими нефтяными компаниями, когда их доходы резко возросли не благодаря их усилиям, а из-за высоких цен на нефть в 1970 году.

Налог можно было бы установить, скажем, со ставкой 90 процентов на сверхприбыль от использования приобретенных государственных активов, или в размере 10 процентов совокупного дохода от первоначальных вложений. Налог был бы выплачен, либо когда акции компании будут переданы на рынок ценных бумаг, либо при продаже ее активов. Такой налог обеспечил бы олигархам доходы и даже компенсировал бы их усилия по реконструкции предприятий.

Понятно, что непросто обложить налогом активы, переведенные за границу. Но чтобы поощрить внутренние инвестиции, можно ввести налог на "уход" капитала, который вывозится из страны. Нечто подобное мы наблюдали в США, когда администрация Клинтона предложила ввести налог на миллиардеров, которые отказались от гражданства, для того чтобы избежать нежелательного налогообложения.

Деньги, полученные за счет нового налога, могли бы помочь восстановить, к примеру, разрушенные системы здравоохранения и образования России. Безусловно, налог не решил бы всех российских проблем. Он не устранил бы чудовищного неравенства. Он не создал бы нового среднего класса.

Однако такой налог проложил бы дорогу к исправлению последствий "грабежа собственности" в ельцинскую эпоху. Важнее всего то, что, даже если гарантии жизнеспособной демократии не будут созданы, ее, по крайней мере, можно будет спасти от растущего отравляющего воздействия денег на российскую политику.