ПЕРВЫЕ ШАГИ НОВОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

Неолиберальная спешка и дремучий капитализм
Станислав Меньшиков, профессор, доктор экономических наук
2 апреля 2004 года

В ночь, когда горел московский манеж, а Владимир Путин радовался победе на выборах, журналисты задали ему вопрос, как говорится, на убой: В свой первый срок Вы не решались принимать непопулярные решения, но, может быть, на второй срок, наконец, поработаете для истории? Имелось в виду, что пора отбросить популистскую маску и обнажить свое неолиберальное лицо. В ожидании припозднившегося президента его верный адъютант Дмитрий Козак ответил почти утвердительно. Но когда явился сам именинник, его ответ прозвучал, как водится, двойственно. С одной стороны, сказал Путин, мы не должны делать ничего в ущерб населению и за его счет. С другой стороны, будем делать то, что считаем правильным, даже если это кому-то не понравится. И все сразу стало на свои места – маску снимать не станем, а идти будем, если понадобится, и на пролом, т.е. ухабистой неолиберальной дорогой.

Первые послевыборные недели полностью подтвердили этот вывод, но внесли и новый, несколько неожиданный элемент. Либеральные реформы, во всяком случае ключевые, будут осуществляться незамедлительно, в большой спешке, как будто время не терпит, а следовательно, и без должной подготовки. Причем, если раньше президент зачастую прятался за широкую спину Михаила Касьянова, то теперь он бесстрашно выдвинулся сам на авансцену – в лучших (или худших?) традициях советских генсеков.

Именно такое впечатление произвело широко освещенное в российских и западных СМИ совместное заседание коллегий двух ведущих неолиберальных министерств – экономического развития (Герман Греф) и финансов (Алексей Кудрин). Назвать это совместным заседанием коллегий можно было только по иронии – в зале собрались все министры и прочая элита исполнительной власти, да и председательствовал премьер Михаил Фрадков. Но по существу это был бенефис в экономической сфере переизбранного президента, который не только произнес очередную программную речь, но и живо из президиума двигал министрами и их изречениями, как шахматными фигурами, явно наслаждаясь эффектом, который этот спектакль производил в аудитории. Впрочем, привычная к советским партактивам публика реагировала одобрительно, как бы даже радуясь возврату старого времени,

В речи президента, целиком посвященной экономическим и социальным вопросам, следует выделить следующие главные программные пункты:

• Снизить темп инфляции посредством поддержания стабильного курса рубля и достижения его полной обратимости.

• Сократить прямое административное вмешательство в экономику, «оптимизировать», т.е. урезать число государственных предприятий.

• Создать диверсифицированную, всесторонне развитую экономику, ликвидировать устарелые и неконкурентоспособные производства.

• Реформировать весь государственный сектор. Выработать эффективную социальную политику, которая стала бы действенным фактором роста экономики. Сохранить социальную поддержку государства только тем, кто в ней действительно нуждается. Превратить часть существующих льгот в денежные выплаты.

• Завершить налоговую реформу. Налоги не должны быть бременем для бизнеса. Налоговая реформа – один из важнейших инструментов борьбы с бедностью. Налоговая система должна обеспечить общий рост заработной платы. Снизить единый социальный налог (ЕСН), но так, чтобы не ослабить внебюджетные фонды. Повысить налоги за пользование недрами, но так, чтобы не подорвать развитие топливно-энергетического сектора.

• Модернизировать финансовую и банковскую систему.

• Все указанные реформы не должны проводиться за счет населения. Люди должны почувствовать позитивное влияние реформ не в конечном счете, а сразу.

Нетрудно заметить, что большинство этих пунктов имеет декларативный характер и никак не конкретизировано. Например, как собирается президент ослабить темп инфляции, если предстоит дальнейшая приватизация государственного сектора, предполагающая систематический рост тарифов естественных монополий и других рыночных цен достаточно высокими темпами. По крайней мере, на 2005 год предусмотрен именно такой разрыв и потому большинство экспертов считает поставленную цель – снижение инфляции до 6,5-8,5 процентов – не достижимой. Одними только манипуляциями валютного курса, на которые полагается президент, тут не поможешь.

Или взять другую цель, часто декларируемую в последнее время Путиным – диверсификацию экономики, закрытие устаревших и создание конкурентоспособных новых производств. Экономика наша давно перестала быть плановой, а при курсе на еще большее сужение государственного сектора у президента и правительства практически не остается рычагов структурной перестройки экономики в нужном направлении. В настоящее время без специальных мер государственной поддержки не конкурентоспособна практически вся наша обрабатывающая промышленность, исключая металлургию и производство вооружений. Государственных инвестиций в ее развитие не предполагается, государственных заказов на ее продукцию не предусмотрено. Нет и программ налоговых льгот для частного капитала, пожелавшего вложиться в создание новых передовых производств. Все специальные программы поддержки, например, автомобильной индустрии или самолетостроения, декларируемые в первый срок президентства Путина, не сработали, т.к. не были должным образом профинансированы. Так, по-видимому, будет и во второй срок, ибо признаков формулирования осмысленной промышленной политики пока нет. Даже слов таких Кремль избегает. Во всяком случае, в речи президента их не было.

Наблюдатели обратили внимание на то, что на сей раз Путин не повторил своего любимого требования удвоить ВВП и даже в дискуссии заметил, что нужен темп «не меньше 5 процентов». Вместо президента об удвоении заговорил Греф, признавший, что эту цель можно достичь только при благоприятных условиях, в частности если сохранятся высокие мировые цены на нефть. Он же на последующем заседании правительства попытался закрепить это программное отступление, представив прогноз роста ВВП на 2005-2007 годы темпом всего в 5,8 процента, что существенно не дотягивало до минимального темпа в 7,2 процента, необходимого, чтобы удвоение стало реальностью. Но премьер Фрадков по слухам потратил два дня на уговоры упрямого Грефа, заставив его поднять планку роста до 6,4 процента. Для сохранения своего лица министр экономики сослался при этом на некие новые данные о более высоких ценах на нефть, которые де позволили скорректировать общий прогноз.

Все это оставляет впечатление министерского гадания на кофейной гуще. Конечно, темп роста реального ВВП зависит и от конъюнктуры на мировом рынке нефти, но отнюдь не так сильно, как изображает Греф и многие экономисты-монетаристы. Цена нефти непосредственно влияет на доходы госбюджета, а также на прибыли нефтяных компаний и косвенно на их инвестиции. Но основная часть ВВП – личное потребление и инвестиции других отраслей – к цене нефти имеют лишь малое отношение. Думается, ссылка на нефть нужна, чтобы оправдать неожиданное замедление, ВВП, если оно случится, ссылкой на неблагоприятные внешние факторы. Скорее всего, Греф и сам не верит в знаменитое удвоение и застилает публике и Кремлю глаза нефтью для перестраховки.

В действительности рост экономики решающим образом зависит от внутреннего рынка, т.е. от платежеспособного спроса населения и капитальных инвестиций частного сектора. Именно в этой связи есть смысл более подробно поговорить о единственном вопросе, который сколько-нибудь предметно обсуждался на упомянутом совместном заседании двух коллегий, а именно о налоговой реформе и борьбе с бедностью. Напомним, что именно президент поставил их в один ряд, сказав, что бороться с бедностью надо и с помощью налогов. Он же на самом заседании буквально силком заставил опешившего Грефа на глазах у аудитории взять на себя обязательство снизить долю бедных в общем населении с нынешних 20 до 12 процентов за ближайшие три года – т.е. до начала очередной кампании выборов в Государственную Думу и в президенты. Греф неохотно согласился, прекрасно понимая, на кого падет ответственность за невыполнение.

Начать с того, что по состоянию на сегодняшний день борьба с бедностью это всего лишь игра в цифры. В отличие, например, от реформы электроэнергетики, которая разрабатывалась несколько лет, причем с участием нескольких представительных комиссий, о программе борьбы с бедностью едва ли известно что-нибудь подробное даже чиновникам грефовского министерства. Пока что эти чиновники определили бедных, как семьи, в которых общий доход ниже официального прожиточного минимума и поделили эту категорию на две части – семьи, в которых есть работоспособные члены, и такие, где их нет. При этом они не умудрились поставить вопрос о том, что нынешний прожиточный минимум определен на уровне крайне низких, явно недостаточных норм питания, одежды, оплаты жилья, расходов на образование, медицину, культуру и т.д. Это – не прожиточный минимум в общепринятом понимании, а уровень нищеты. По опросам населения бедными у нас считает себя не менее половины народа.

О зарплате и пенсиях поговорим чуть ниже. Сейчас же отметим, что руководители социального сектора избегают говорить о главном – программе создания новых рабочих мест, особенно в хронически депрессивных отраслях и целых регионах с хронически высоким уровнем безработицы и бедности. А ведь если серьезно исследовать этот вопрос, то получится, что в перечень таких регионов попадет чуть ли не большинство населенных пунктов страны. Во многих из них наиболее экономичным решением является поддержание существующих и создание новых предприятий. В масштабе страны речь идет о нескольких миллионах новых, хорошо оплачиваемых рабочих мест. Кто и как будет создавать эти предприятия и рабочие места в неолиберальной рыночной экономике, пущенной на самотек, остается загадкой. Если лозунг создания десяти миллионов рабочих мест сейчас становится центром предвыборной кампании в высокоразвитой Америке, то как может без этого обойтись отставшая Россия?

Теперь о мечте неолибералов – победить бедность с помощью налогов. Центральным пунктом дальнейшей налоговой реформы является резкое снижение ставки единого социального налога (ЕСН). Сейчас это главный источник, за счет которого пополняются внебюджетные фонды – пенсионный, социального и медицинского страхования. Президент в цитированной выше речи говорил, что ЕСН можно сократить без ущерба для этих фондов. Это так, если одновременно повысить другие налоги или переключить на оплату пенсий, пособий и т.д. другие бюджетные источники.

И действительно, известно, что министерство Грефа уже подготовило проект повышения подоходного налога с граждан с нынешних 13 до 17 процентов и готовилось внести это предложение в правительство. Сейчас Владимир Пути это прямо запретил, что делает ему честь. На всю страну прозвучало обязательство неолиберальных министров Грефа и Кудрина не повышать этот налог либо никогда (по Кудрину), либо в ближайшие годы (по Грефу). Но проблема остается. Ведь запланированное снижение ЕСН должно передать в пользу класса предпринимателей, т.е. капиталистов сумму в 280 миллиардов рублей ежегодно. И проблема №1 состоит в том, чем эту финансовую брешь закрыть. Греф хотел это сделать, отняв еще 4 процента из доходов населения. Не вышло, но черная дыра осталась.

Специалисты подсчитали, что часть этой суммы можно получить, перераспределив консолидированный государственный бюджет в пользу федерального, т.е. изъяв средства из бюджетов областей, республик, городов и весей. Результат предсказуем – лишенные нынешних доходов, местные власти постараются, во-первых, максимально сократить собственные социальные выплаты, и, во-вторых, повысить плату за жилье, коммунальные услуги, общественный транспорт и т.д. Ускорится всеобщий переход на платное образование и медицину. Иначе говоря, обещание Путина – «не за счет населения» не будет выполнено, но только не самим президентом, а многоликими губернаторами, городничими и т.д. Конечно, так будет не во всех субъектах и регионах, но в большинстве случится наверняка. Собственно говоря, такая волна и до сих пор не утихала, а теперь наберет новую силу. И на борьбе бедностью можно будет поставить крест.

Стоп, говорят неолибералы. Ведь получив дополнительный доход в 280 миллиардов рублей, бизнес пустит его (1) на повышение заработной платы и (2) на капитальные инвестиции, от чего в экономике, по баснописцу Крылову, запляшут лес и горы. Но из чего следует такой вывод, мало кому известно. До сих пор наш бизнес, получив налоговые подарки, не торопился тратить их на понижение цен, повышение зарплаты и вложения в модернизацию и развитие основных производственных фондов. Зато охотно расходовал эти подарки на собственное потребление, увеличение личного богатства, в том числе и в зарубежных банках, на выдачу себе любимым миллиардных дивидендов, покупку футбольных клубов, спекуляцию ценными бумагами и т.д. Таково, к сожалению, устойчиво сложившееся поведение российских богатых классов, и пока власть даже и не начинала учить их вести себя по-другому. Разве что посадила для острастки Ходорковского и Платона Лебедева в тюрьму Но чистый результат этого урока пока разве что покупка Вексельбергом для собственной семьи коллекции пасхальных яиц Фаберже, да новое вложение Абрамовича в команду ЦСКА.

Дело обстояло бы иначе, если бы, к примеру, государство, снизив ЕСН, обязало бизнес 70 процентов полученного дополнительного дохода потратить на повышение легальной заработной платы и еще 30 процентов на новые капитальные вложения, в том числе в создание рабочих мест. Но пока такой вопрос ни в министерствах, ни в Думе, ни в Кремле не поднимался. А ведь без элемента принуждения отучить наш бизнес от паразитизма в расходовании средств никак нельзя.

Существует и сугубо правовой аспект, который власти и бизнес также игнорируют. Ведь отчисления ЕСН, т.е. на социальное страхование, входят неотъемлемой составной частью в оплату труда вместе с начисленной заработной платой. Причем главный и наибольший компонент – заработная плата (приблизительно 60 процентов от общей суммы) это то, что работник расходует сегодня на личное потребление, а меньшая часть (40 процентов) это отчисления на соцстрах – ,т.е. то, что работник по соглашению с государством откладывает до будущего потребления в старости или же по необходимости до того. В принципе обе части – это собственность работников, которая не может быть у них изъята. С этих позиций сокращение ЕСН без полной компенсации работника соответствующим повышением зарплаты есть не что иное, как очередная экспроприация буржуазным правительством. Чтобы компенсировать работникам эту потерю, предприниматели должны повысить заработную плату, как минимум, на 5 процентов (в дополнение к другим поправкам – на инфляцию, рост производительности труда и т.д.

Если этого не происходит, то исключительно потому, что государство практически стоит на стороне капиталистического класса, а профсоюзы, компартия и другие организации трудящихся весьма слабо сопротивляются совместному нажиму правительства и работодателей. Опыт развитых капиталистических стран показывает, что без систематической борьбы за свои интересы класс наемных работников в своем большинстве никогда не добился бы полной оплаты своей рабочей силы на уровне, существенно превышающем прожиточный минимум. В современной же России удел этого класса совсем другой. У нас все ждут милостей от неолиберальных правителей и, конечно, тщетно. Ибо у них совсем иные установки, и социал-демократические идеалы им чужды.

Операция с ЕСН не только делает невозможным реальное сокращение бедности в стране, она также наносит удар и по перспективам стабильного роста экономики. Подъем последних лет в значительной мере основывался на некотором, пока еще незначительном повышении доли оплаты труда в ВВП – с 40 процентов в 1999 году до 46 процентов в 2003 году. Но она все еще намного отстает от такой же доли в ВВП США, где она составляет 58-60 процентов. При таком отставании внутренний рынок России остается крайне узким, что тормозит общий рост. Между тем, дальнейшее быстрое развитие возможно только при продолжении роста доли оплаты труда в ВВП. Перераспределение налога в пользу капиталистического класса понизит эту долю, как минимум, на 3 процента и соответственно ударит по планам удвоения производства. Возможно, президент не осознает, что его неолиберальные министры рубят сук, на котором держится успех второго президентского срока. Или же понимает, но надеется, что в худших традициях советского прошлого власть как-то успеет «вырулить» и не свалиться в очередную обочину.

На днях альтернативную программу борьбы с бедностью предложил академик Дмитрий Львов, глава экономической секции Российской академии наук. По его расчетам, чтобы довести доходы наиболее бедного слоя населения до прожиточного минимума требуется сумма, равная 8 миллиардов долларов, или порядка 250 миллиардов рублей. Профинансировать дополнительные пособия по бедности в течение ближайших лет Львов предлагает из нескольких источников – например, из явно чрезмерных золотовалютных резервов, превысивших 85 миллиардов долларов и за счет обложения высоким налогом доходов миллионеров и миллиардеров. При восторжествовавшей ныне однопартийности, ни исполнительная, ни законодательная власть и не думают заняться изучением вопроса о практическом применении этой программы. От уважаемого академика отмахиваются, как от назойливой мухи, ссылаясь на совершенно надуманные аргументы вроде того, что сокращение валютных резервов может де повредить имиджу России за рубежом, вызвать финансовую панику и т.п.

Между тем, предложение Львова заслуживает пристального внимания хотя бы потому, что указывает на реальные резервы для решения сложных социально-экономических проблем. Нетрудно видеть, что добавление 250 миллиардов рублей к доходам бедных слоев автоматически увеличивает ВВП страны на 1,8 процента, т.к. практически вся эта сумма будет израсходована, причем безотлагательно, на покупку недостающих предметов первой необходимости, а с учетом мультипликатора, не менее, чем на 2,5 процента. Это как раз те самые проценты, которые сегодня не хватает, чтобы выйти на стабильный рост, гарантирующий удвоение национального продукта. А выиграли бы от этого все слои общества, т.к. ускорение общего роста означало бы и рост прибыли – даже при сокращении нынешнего вопиющего социального неравенства.

Возражение против предложения Львова может быть только узколобо классовым – разве можно, де раздавать такие крупные подарки бедным, которые, мол, в отличие от предпринимателей не способны сами себя обеспечить. От таких аргументов так и веет затхлым капиталистическим менталитетом двухвековой давности. С этой архаической неолиберальной позиции делать подарки богатым в 280 миллиардов не зазорно и даже гуманно, а дарить такие же суммы бедным противоестественно.

Думается, что пора поставить вопрос ребром. Либо у нас самое настоящее дремучее капиталистическое общество, и тогда пора откинуть маску мнимой заботы о неимущих, перестать играть в административные и социальные реформы Либо же высшая власть выродилась не до конца, и тогда надо принимать осмысленные меры в интересах всего общества, а не только богатых классов. Как, впрочем, это давно делается на т.н. цивилизованном Западе.