ПОЧЕМУ РОССИЙСКИЕ ПРАВОЗАЩИТНИКИ НЕ ЗАЩИЩАЮТ ПРАВА РУССКИХ В СТРАНАХ БЛИЖНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ

Олег ПОПОВ

В октябре прошлого, 2001 г., в Москве, в бывшем Колонном зале Дома Союзов, собрался первый после распада СССР Конгресс зарубежных соотечественников. Он собрал более 600 русских и русскоязычных участников, постоянно проживающих за пределами России. Одной из самых острых тем Конгресса было обсуждение положения с правами русских в странах ближнего зарубежья и выработка политики Российской Федерации и ее институтов, в том числе общественных, в отношении нарушений прав наших соотечественников в странах Балтии, Средней Азии, Казахстана, Украины. Позже, просмотрев доступную мне правозащитную периодику за последние несколько лет, я выяснил, что в ней вообще отсутствует такая проблема, как нарушение прав русских в странах "бывшего зарубежья'. В чем здесь дело? Почему российские правозащитники игнорируют своих соотечественников, оказавшихся "в эмиграции"? В настоящей статье делается попытка дать объяснение этому явлению и показать, что его причина кроется в особенностях мировоззрения и психологии российских правозащитников, а также в тех "специфических" условиях, в которых они работают.

ДВА ПОКОЛЕНИЯ ПРАВОЗАЩИТНИКОВ

Начнем с того, что выясним, из кого состоит нынешнее российское правозащитное движение. Всех правозащитников можно разделить на две неравные группы: меньшая группа, это правозащитники старшего поколения ("старая гвардия"), и большая группа — это "молодежь", пришедшая в движение после перестройки. "Старая гвардия" сформировалась в 60-70-х годах и была частью движения инакомыслия в Советском Союзе. Хотя "стариков" сегодня осталось немного, именно они определили и продолжают определять "философию" и практику нынешнего правозащитного движения в России. Они, в основном, живут в Москве, где сосредоточены ведущие российские правозащитные организации, такие как Международное общество "Мемориал" (С.А. Ковалев, А.Ю. Даниель, А.С. Рогинский, О.П. Орлов), Московская Хельсинкская группа (Л.М. Алексеева), Фонд в защиту гласности (А.М. Симонов), Движение за права человека (Л.А. Пономарев), Центр содействия реформе уголовного правосудия (В.Ф. Абрамкин), Общественный Фонд "Гласность" (С.И. Григорьянц), агентство "Прима" (А.П. Подрабинек), Форум переселенческих организаций (Л.И. Графова).

"Молодежь" пришла в правозащитное движение на рубеже 80-90-х годов прошлого века и образует костяк и основную "массу" правозащитных организаций в провинции. Общее количество правозащитников неизвестно, думается, несколько тысяч человек. Среди известных по публикациям и по правозащитной деятельности "молодых" правозащитников — С.М. Шимоволос (Нижний Новгород), Б.П. Пустынцев (Санкт-Петербург), А.Д. Никитин (Саратов), А.Ю. Блинушов (Рязань), Н.Н. Чиж (Нижний Тагил), С.А. Смирнов (Москва), И.В. Аверкиев (Пермь), В.В. По­стников (Тюмень), И.В. Сажин (Сыктыв­кар). Они менее известны, чем "старики", но именно от них, на наш взгляд, зависит будущее правозащитного движения в России.

"СОБЛЮДАЙТЕ СОВЕТСКУЮ КОНСТИТУЦИЮ!"

Поначалу, во второй половине 60-х годов, деятельность правозащитников в целом соответствовала прямому смыслу выражения ''защита прав человека". Ведущими идеологами правозащитного движения тех лет я считаю математика А.С. Есенина-Вольпина и физика В.Н. Чалидзе. Они полагали, что в рамках советской системы можно и следует добиваться гласности и улучшения ситуации с политическими и гражданскими правами человека, требуя от советских властей соблюдения советских законов. Типичными лозунгами движения тех лет были: "Мы требуем гласности!", "Мы требуем соблюдения советских законов!" и "Уважайте со ветскую Конституцию!". В соответствии с этой позицией, все свои обращения и заявления правозащитники посылали в соответствующие советские инстанции. С целью изучения проблем прав человека в СССР, в ноябре 1970 г. по инициативе В.Н. Чалидзе был образован Комитет прав человека в СССР. В него вошли физики А.Д. Сахаров и А.И. Твердохлебов и математик И.Р. Шафаревич; экспертами Комитета стали А.С. Есенин-Вольпин и Б.С. Цукерман. Помимо "теоретической" деятельности, члены Комитета давали консультации по правовым вопросам.

Здесь необходимо сделать одно важное замечание. В правозащитном движении тех лет принимали участие лица различных мировоззрений и политических убеждений — от либеральных коммунистов до монархистов, от русских националистов до сионистов. Так, например, в составе Комитета по правам человека был "почвенник" и русский националист И.Р. Шафаревич. Активными правозащитниками были члены Инициативной группы по защите прав человека в СССР, созданной в мае 1969 г., марксисты Г.О. Алтунян, Л.И. Плющ, П.И. Якир, христиане А.Э. Левитин-Краснов и Т.С. Ходорович. Однако большую часть правозащитников тех лет составляли люди так называемых либеральных убеждений. Это обстоятельство чрезвычайно важно, поскольку именно "либералы" составили костяк правозащитного движения в 70-е годы, определили его "линию поведения". Они же составляют нынешнее "ядро старой гвардии" -С. А. Ковалев, Л.И. Богораз, А.О. Смирнов (Костерин), Л.М. Алексеева, А.П. Подрабинек, С.И. Григорьянц, Е.Г. Боннер, Л.Г. Терновский. Я привел фамилии этих людей еще и потому, что они не только активно участвуют в правозащитном движении, но и выступают в печати по правозащитным проблемам. (Замечу, что последовательным либералом считает себя и В.И. Новодворская.)

Как известно, человек, придерживающийся либеральных взглядов, разделяет концепцию прав человека, базирующуюся на "доктрине естественных прав" Джона Локка и Жака Маритэна. В соответствии с ней все люди от рождения обладают основными правами — правом на жизнь, на свободу слова, передвижений (эмиграции). Как сказано во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., "все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах". Более того, эти "основные права человека" есть права — "прирожденные, естественные и неотчуждаемые" и не могут нарушаться государством. В полном соответствии с Всеобщей декларацией прав человека "свобода"и "право на свободу", как врожденные и неотчуждаемые характеристики человека, понимаются как абсолютные, всеобщие и наднациональные категории, применимые ко всем народам и во все времена.

Сотрудник "Мемориала" А.Г. Осипов в марте 1991 г. на семинаре "Право народов на самоопределение: идеология и практика" подчеркивал: "В основе правозащитного движения в России и в бывшем Советском Союзе лежит один миф. Миф о том, что есть такой институт, как международное право, которое представляет собой некий моральный и юридический абсолют, наивысший и непререкаемый авторитет. Этот миф живет едва ли не с 60-х годов, а в конце 80-х, с началом перестройки и курсом на "общечеловеческие ценности" он получил широкое распространение в массах..."

Итак, вторая половина 60-х годов. Этот этап в правозащитном движении часто называют периодом попыток установления диалога с властью. Однако диалог с властями на предмет соблюдения властями собственной Конституции был с самого начала обречен на неудачу, поскольку советская юридическая практика не зиждилась на "формальном" праве и правовых институтах. Она руководствовалась так называемым "традиционным" правом, которое опиралось на "неправовой институт", каковым в те годы в СССР был партийно-государственный аппарат, стоявший над формальный правом и над всеми юридическими институтами - судом, прокуратурой, адвокатурой Поэтому требование соблюдения "формального" права и советской Конституции в тогдашних условиях фактически означало требование ликвидации контроля партаппарата над всеми остальными институтами государства и потому являлось политическим актом, независимо от того, осознавали это или нет правозащитники и диссиденты.

Уже в конце 60-х годов, особенно после военной интервенции СССР в Чехословакию, большинство правозащитников и диссидентов мало верило в реальность того что советские власти пойдут с ними на диалог и приведут юридическую практику в области прав человека в соответствие с советскими законами. Когда же начались репрессии в отношении самих правозащитников (1969 г.), только что образованная Инициативная группа по защите прав человека в СССР (ИГ), стала посылать обращения в международные организации — ООН, Международную лигу прав человека, съезды психиатров и др.

Этот необычный шаг правозащитников показал, что попытка диалога правозащитников с властями не получилась, почему правозащитники и обратились "за помощью к Западу". Это был шаг, приведший их к "отчуждению" и изоляции от народа и от активной части интеллигенции.

Руководство же СССР отчетливо понимало угрозу своей власти (хоть и осознавало ее в иных, чем правозащитники, политических терминах) и к середине 70-х годов фактически разгромило "первую волну" правозащитного движения, посадив часть правозащитников за решетку, а часть выслав за рубеж. Тем самым оно "убедило" советскую интеллигенцию в том, что защита прав человека в СССР дело не только бесперспективное, но и абсолютно бессмысленное, поскольку защищатьто, собственно, нечего: этих самых прав - на свободу слова, свободу ассоциаций и собраний — в Советском Союзе нет, и давать эти права народу власть не собирается. Бороться же за изменение политического строя и устранение власти партаппарата, дабы создать условия для реализации этих самых прав, дело слишком серьезное и подпадает под "антисоветские" статьи УК РСФСР. И как показали дальнейшие события, посадить можно не только по "политической" статье, но и за "клевету на советский государственный и общественно-политический строй".

Таким вот образом власти "отвели" от правозащитного движения "широкие массы" интеллигенции и студенчества и загнали правозащитников фактически в подполье. Так что к середине 70-х годов правозащитники остались практически "один на один" с советским партийным аппаратом и его репрессивными органами.

Оставшиеся на свободе правозащитники были озабочены уже не столько тем, как соблюдают власти советские законы, сколько судьбой своих арестованных коллег и диссидентов, осужденных властями с явным нарушением советских и международных законов. Иными словами, деятельность правозащитников стала смещаться из правовой сферы в гуманитарную и информационную. Гуманитарная деятельность заключалась в материальной помощи политзаключенным и их семьям, а информационная — в сборе. печатании, распространении и передаче на Запад фактов противозаконных преследований неугодных властям лиц, а также религиозных, национальных, культурных групп в СССР. Продолжал выходить, хоть и с перерывами, основанный 30 апреля 1968 г. неподцензурный правозащитный журнал "Хроника текущих событий".

Для правозащитника-либерала партократическое советское государство, партийные органы, КГБ, прокуратура воспринимались как основной источник зла и несправедливости, совершаемых в стране. И однажды загнав себя в "угол" конфронтации с властью, правозащитнику и диссиденту было психологически не просто из него выйти. Это показали последующие события в СССР, а затем и в Российской Федерации.

Менялось отношение правозащитников и к проблемам страны и даже к собственному народу, в своем подавляющем большинстве не поддержавшему правозащитное и диссидентское движение, хотя и выражавшему симпатии к "пострадавшим за справедливость". Все больший вес в деятельности правозащитников стали занимать проблемы свободы эмиграции. И как евреи-"отказники", правозащитники все больше "отчуждались" от своего народа, уходили во "внутреннюю эмиграцию", а многие и во "внешнюю" — в Израиль, США, Францию, Германию.

Вскоре после подписания СССР, странами Европы, США и Канадой Хельсинкских Соглашений, в 1976 году в Москве, Киеве, Тбилиси, Вильнюсе и Ереване правозащитниками были созданы Группы по наблюдению за выполнением Советским Союзом Хельсинкских соглашений по правам человека. В эти группы вошли оставшиеся на свободе правозащитники "первого призыва" и новые правозащитники, в том числе и евреи-"отказники". Хельсинкские группы продолжили дело Инициативной группы.

Основными критериями деятельности правозащитников становились не положительные изменения в правовой области и даже не степень распространения правозащитной информации среди населения СССР, а уровень осведомленности западных средств массовой информации и западной общественности о состоянии дел с правами человека в СССР.

В середине 70-х годов одной из основных "форм" деятельности правозащитников стала передача правозащитной информации на Запад через западных корреспондентов и дипломатов, а от тех — на западные радиостанции. К этому времени различные западные "голоса" (Голос Америки, ВВС, Радио Свобода, Немецкая волна) наладили оперативное оповещение советского радиослушателя не только о событиях в СССР и мире, но и о нарушениях прав человека в СССР, и их слушали миллионы людей в Советском Союзе. Таким образом, гласность, хотя и в "западном исполнении", стала приходить в наш дом "из-за бугра", причем быстро и своевременно.

Для правозащитников были важны два результата их деятельности. Во-первых, правозащитники считали, что их собственный опыт явочным порядком реализует права, декларированные Конституцией СССР, и может послужить примером для остальных. Во-вторых, они считали, что гласность может как-то помочь арестованным и незаконно осужденным по политическим мотивам (ослабить тюремный режим, сбавить лагерный срок и т. д.).

В то же время им в голову не приходило, что деятельность правозащитников по информированию "Запада" о нарушениях прав человека в СССР может быть использована во ВРЕД стране и народу. Что они, вольно или невольно, принимают участие в информационной и идеологической войне, которую США и государства стран НАТО ведут против СССР.

Как пишут сейчас открыто американские историки, вплоть до конца 60-х годов основным методом идеологической войны против СССР и стран Варшавского Пакта была "засылка советников, оборудования и денег на поддержку оппозиционных сил и организаций" в этих странах. Когда же выяснилось (и стало достоянием прессы), что в эту активность было вовлечено ЦРУ, президент Л. Джонсон прекратил ее. Вплоть до середины 70-х годов в Конгрессе и администрации президента США шли поиски "новых методов и подходов в идеологическом соревновании" с Советским Союзом. Поначалу власти США с настороженностью относились к советским правозащитникам, поскольку слова "права человека" напоминали им об их собственных защитниках прав человека, возмутителях спокойствия 60-х годов. Однако после подписания Хельсинкских соглашений и образования Хельсинкских групп они увидели в пропаганде идей прав человека в СССР и странах Восточной Европы не только эффективное орудие в идеологической борьбе с Советским Союзом, но и инструмент его разрушения.

То, что было не постичь российским либералам и правозащитникам, никогда не жив­шим за границей, но мечтающим о "безбрежной", "как у них", свободе слова, собраний и т. п., было понятно русофобу и советологу 3. Бжезинскому, советнику президента Д. Картера по национальной безопасности и стратегу идеологической войны против СССР.

Нельзя сказать, что диссиденты и правозащитники вообще не задумывались над возможностью развала Советского Союза. Еще в 1968 году А. А. Амальрик в своей книге "Просуществует ли Советский Союз до 1984 года" пророчил распад СССР в результате поражения в войне с Китаем. О возможности распада СССР на маленькие "бандитские" уделы предупреждал В.К. Буковский.

Однако вера в крепость коммунистического режима была настолько сильна, что практически никто в нашей стране не верил в реальность распада СССР в обозримом будущем. Кроме того, ненависть к коммунистической власти у диссидентов и правозащитников была столь велика, что некоторые даже приветствовали бы распад сове­ского государства, полагая, что "стране и народу хуже от этого не будет". Как писал позднее А.А. Зиновьев, диссиденты "метили в коммунизм, а попали в Россию".

Мне же потребовалось несколько лет жизни в США, чтобы понять, что истинной целью идеологической войны было не "улучшение состояния с правами человека" и даже не установление в СССР демократического и правового государства, а уничтожение или, по крайней мере, ослабление геополитического соперника США, как бы он ни назывался — СССР или Россия.

С приходом в США к власти администрации президента Д. Картера, объявившего защиту прав человека центральным элементом в своей внешней политике, в стратегию "борьбы с коммунизмом" был включен пункт о поддержке борьбы за права человека в СССР и странах Восточной Европы. В 1977 г. в Нью-Йорке, США, был образован Комитет по наблюдению за выполнением Советским Союзом Хельсинкских Соглашений, сейчас он называется Н um а n Rights Watch . Его основатель — известный амери­канский издатель Роберт Бернштейн. Задача Комитета — собирать информацию о нарушениях прав человека в СССР, доводить ее до сведения американского правительства, американской общественности и международных организаций и институтов, в первую очередь ООН, требовать от американского правительства, Конгресса США и ООН принятия соответствующих мер против СССР.

Стоит упомянуть и образованную в 1983 г. Конгрессом США "квазиавтономную" организацию, названную National Е ndowmentv for Democracy ( NED ), миссией которой стало оказание "помощи всем, кто борется за свободу и самоуправление" в странах Восточ­ной Европы и СССР. В настоящее время NED занимается лишь финансированием правозащитных организаций в этих странах, в том числе и через различные "дочерние" фонды. Все эти и другие многочисленные факты указывают на то, что никогда и не скрывалось на Западе: руководство западных стран обратилось к "правам человека" как к эффективному оружию в идеологической борьбе против СССР.

Российская же прозападная либеральная интеллигенция, в течение двух десятилетий воспитывавшаяся на западных "голосах", воспринимала информационно-идеологические успехи западной пропаганды как яркое подтверждение "морального и политического" превосходства США и стран Запада над Советским Союзом. И если еще в 1966-1972 гг. среди правозащитников и образованного сословия находились те, кто осуждал США за войну во Вьетнаме, то к началу 80-х годов любая военная интервенция США (напри­мер, в Гренаде 1983 г.) расценивалась российской либеральной интеллигенцией как вынужденная, но необходимая мера против "коммунистической экспансии".

В то же время все внешнеполитические акции советского руководства рассматривались лишь сквозь призму противоборства "свободного" Запада с "тоталитарным" Советским Союзом. Такие понятия, как национальные интересы, целостность страны, национальное достоинство, патриотический долг, воспринимались в либеральных кругах как атрибуты коммунистической и великодержавной идеологии. И так же, как в 1904 г. либеральная интеллигенция желала поражения русской армии в Японской войне, так и либеральная "прозападная" интеллигенция в 80-е годы желала поражения советской армии в Афганистане.

Да что там говорить, если один из самых выдающихся правозащитников 60-70-х годов В.К. Буковский собирался из российских военнопленных в Афганистане создавать отряды для вооруженной борьбы с советской армией!

Короче, к началу перестройки значительная часть российского образованного сословия, особенно в Москве, была идеологически и психологически "настроена" против существующего в СССР общественно-политического и экономического строя, как антигуманного, репрессивного и реакционного.

ОБ ИДЕОЛОГИИ И ПРАКТИКЕ ПРАВОЗАЩИТНОГО ДВИЖЕНИЯ В РОССИИ

Когда М.С. Горбачев устранил партаппаратный контроль над средствами массовой информации и "дал" народу свободу слова, собраний, ассоциаций, эмиграции, а затем "разрешил" и многопартийность — он не только выполнил основные требования диссидентов и таким образом ликвидировал "диссидентство" как социальное и политическое явление, он также лишил правозащиту ее политического смысла и характера. Правозащита в горбачевском Советском Союзе, а затем и в Российской Федерации стала вполне легальной деятельностью, а правозащитники превратились в респектабельных граждан, да к тому же имеющих контакты и связи с "прогрессивным" Западом, "слиться" с которым тогда рвались многие.

И сейчас по мере того, как в России создается правовое государство, функции правозащитников переходят от "морального противостояния" государству к рутинному и лишенному романтической окраски контролю над деятельностью государственных институтов. Иными словами, правозащитники в России становятся профессиональными наблюдателями за соблюдением законов.

Чтобы понять их позиции, в том числе и к проблемам русских в ближнем зарубежье, необходимо рассмотреть их идеологические установки.

Политической философией, лежащей в основе мировоззрения "прозападных" правозащитников, является "евроцентризм", который известен в России еще со времен "западников", т. е. с середины XIX в. Со­гласно этой концепции европейский путь развития считается не только наиболее приемлемым для человечества и не только наиболее "прогрессивным". Ему придается всеобщий и универсальный характер, якобы лежащий в "природе человека", так что всем народам нашей планеты надлежит идти по европейскому пути.

В качестве образцового "примера" европейской (западной) цивилизации либералы и правозащитники предлагают англосаксонские страны, такие как США и Великобритания. Поскольку США — самое мощное в экономическом и военном отношении государство, то российские правозащитники рассматривают его в качестве "оплота прав человека и демократии" во всем мире. Они "прощают" правительству США все нарушения прав человека, все международные преступления, им совершенные, называя их в лучшем случае "ошибками".

Показательной в этой связи может служить безоговорочная поддержка многими известными российскими правозащитниками (Е.Г. Боннер, А.П. Подрабинек, СИ. Григорьянц, В.К. Буковский, В.И. Новодворская) НАТОвской агрессии против Югославии.

И даже те правозащитники, которые выразили сожаление, что "пришлось" при­бегнуть к бомбардировкам (руководство "Мемориала", С.А. Ковалев, Л.И. Богораз, А.И. Гинзбург, А.Ю. Блинушов, Л.А. Поно­марев), сделали это, главным образом, по причине того, что действия стран НАТО "льют на мельницу шовинистических и антизападных сил" в России.

Чем безоговорочней и решительней тот или иной правозащитник поддерживал военную агрессию США и стран НАТО против Югославии, тем больше и сильнее он сегодня кричит о "геноциде" чеченского народа, о "зверствах российской военщины" в Чечне.

Отношение многих правозащитников к США (а заодно и к России и Сербии) кратко, но недвусмысленно выразил С.А. Ковалев, выступая в Русском Центре Гарвардского университета (США). На вопрос, кто и как себя вел в Косовском кризисе 1998-1999 гг., он ответил: "Лучше всех себя вели США и КЛА (албанская террористическая организа­ция в Косово. - Авт.), а хуже всех — Сербия и Россия..." Комментарии, полагаю, излишни...

Категория "права человека" появилась и развилась в странах западной Европы, в условиях формирующегося правового буржуазного государства и гражданского общества. Она частично "работает" в тех странах европейской цивилизации, где в основе морали и поведения человека лежат принципы индивидуализма и личного преуспевания, где индивидуальные ценности имеют приоритет над общественными, племенными, общинными.

К народам же иной цивилизации (китайской, японской, арабской и т. д.), иной, чем западная социально-экономическая и политическая система, — либеральная концепция прав человека, как и сама Всеобщая декларация прав человека, не применима. Даже в странах с культурой (цивилизацией), сравнительно близкой к западно-европейской, как, например, восточнославянская, место политических и гражданских прав в общей "иерархии" ценностей иное. И уж совершенно абсурдно применять европейские правовые стандарты к общинно-племенным сообществам, где нет даже такого понятия, как "права человека".

Короче говоря, "измерять" положение с правами человека "единым аршином", Всеобщей декларацией прав человека, в странах с различной системой ценностей — просто не имеет никакого смысла... Кроме, разумеется, одного — использовать различие в "состоянии прав человека" как повод для вмешательства во внутренние дела стран.

В отличие от "идеалистов"-правозащитников, западные политики видят в так называемых "гуманитарных интервенциях" не акцию для предотвращения геноцида и этнических чисток, а эффективный метод достижения своих геополитических целей. Это было убедительно продемонстрировано США и странами НАТО — сначала расчленением Югославии на несколько формально независимых моноэтнических государств, а затем оккупацией Косово.

Как большевики полагали, что "пролетариат не имеет национальности", так и правозащитники в наше время считают, что "права человека не имеют национальности". Это означает, что нарушение прав человека в любой стране имеет "законное" (а для некоторых либералов и "прирожденное") право быть делом всех стран земного шара. А значит, и делом любого государства. Ну, хорошо, если это государство "передовое", как, скажем, США или Люксембург. Тогда оно "имеет право" вмешиваться и указывать "государству-нарушителю", как ему подобает себя вести в отношении его собственных граждан. Ну, а если правительство "непередовой" страны, "тоталитарной", как Китай или еще "хуже" Ирак, потребует от США отменить варварский обычай заковывать в цепи преступников? А то еще вдруг объявит "гуманитарный джихад"?!

Иронизировать на эту тему можно бесконечно, благо поводов масса. Но почему никому из российских правозащитников в голову не придет спросить, а на каком таком "прирожденном основании", по какому "праву" правительства США и Франции вмешиваются во внутренние дела России, требуя от нее прекратить военные действия по ликвидации чеченских сепаратистов, совершающих диверсии, убивающих сотрудников гражданской администрации Чечни?

Любой правозащитник, будь то С.А. Ковалев или Л.А. Пономарев, как гражданин Российской Федерации, имеет право полагать и думать все, что угодно. Этого "права" его не лишали даже в "брежневские времена". Но в "брежневские времена" у правозащитников, как и у всех советских граждан, не было реального права и реальной возможности выразить свою точку зрения через отечественные средства массовой информации. Именно за реальную возможность выражать свое мнение, за реальное, а не декларированное право на свободу слова, и боролись правозащитники, в том числе и сам С.А. Ковалев. И именно из-за отсутст­вия этого реального права и реальной возможности выразить свое мнение в отечественных средствах массовой информации, донести его до народа, были вынуждены правозащитники обращаться к "услугам" зарубежных средств массовой информации.

СЕГОДНЯ ЭТА РЕАЛЬНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ И ЭТО РЕАЛЬНОЕ ПРАВО ЕСТЬ В РОССИИ

Посылая же свои "свидетельства" в зарубежные и международные организации, обращаясь с заявлениями в Совет Европы с требованиями "наказать" Россию за ее "плохое поведение" в Чечне, исключить из ПАСЕ (С.А. Ковалев); выступая в подкомитете Конгресса США о ситуации в Чечне и "состоянии со свободой слова в России" (Е.Г. Боннер, Л.А. Пономарев), правозащитники ставят себя ВНЕ российских высших и легитимных государственных институтов — Думы, Правительства, Верховного Суда. Иными словами, они ставят себя ВНЕ российской нации и тем самым, по существу, они ведут себя не как граждане Российской Федерации, а как граждане некоего всемирного государства.

В своих статьях, выступлениях и интервью Е.Г. Боннер, С.А. Ковалев, А.П. Подрабинек, В.И. Новодворская, И.Ю. Алексеева настаивают на приоритете прав человека над государственным суверенитетом. В интервью Радио Свобода (1998 г.) Е.Г. Боннер и С.А. Ковалев выражали желательность создания постоянно действующего международного механизма по принуждению "провинившихся'' стран к выполнению обязанностей по соблюдению прав человека. По-видимому, в этом их вдохновили действия США и стран НАТО по "усмирению" Ирака и "деколонизации" (то есть расчленению) Югославии.

В процессе репрессий у правозащитников выработалась устойчивая враждебность к советскому государству, к его институтам. особенно к КГБ. Смена политического режима на рубеже 80-90-х годов и "личное" участие Б.Н. Ельцина в "демдвижении" понизили градус враждебности к государственной власти. Однако "принципиально" негативное отношение к государственной власти у правозащитников остается до сих пор.

С приходом к власти В.В. Путина враждебность правозащитников к государству резко возросла и переросла в почти нескрываемую ненависть. Во всех правозащитных печатных и интернетовских изданиях "клеймят" Российское государство — душителя свободы прессы, телевидения и т. д. Точно так же отрицательно относятся правозащитники и к внешнеполитической деятельности В.В. Путина, усматривая в ней попы­ку "возрождения Российской империи".

В соответствии с российской либерально-демократической традицией правозащитники рассматривали Российскую империю как колониальную державу, как "тюрьму народов". Следуя этой же традиции и взглядам, преобладающим в западной историографии в., они полагали и Советский Союз колониальной "коммунистической" империей". И так же, как в "царское время". национальные меньшинства в СССР тоже якобы подвергались двойному гнету — "коммунистическо-тоталитарному" и национальному. По этой же причине либералы и правозащитники называли сепаратистские течения и группы в союзных и автономных республиках Советского Союза "национально-освободительными движениями". В то же время сейчас русскому национальному движению правозащитники отказывают в праве считаться национально-освободительным и клеймят его как националистическое и великодержавное.

Поэтому, когда во второй половине 80-х годов в союзных и автономных республиках возникли движения за культурно-экономическую автономию, а затем и за политическую независимость, то большинство российских правозащитников и "демократов", группировавшихся вокруг "Межрегиональ­ной группы", поддержали эти движения. Практически любые акции "Народных фронтов" находили поддержку у правозащитников и "демократов", будь то события в Тбилиси (1989 г.) или в Вильнюсе (1990 г.).

Полагаю, что именно сотрудничество с "национально-освободительными", по терминологии правозащитников и "демократов", движениями сыграло свою роковую роль в том, что принцип "права человека" стал у правозащитников подменяться принципом "права этнической группы". Примеры хорошо всем известны - фактическая поддержка западными и некоторыми российскими правозащитными организациями сепаратистских движений, руководимых криминальными организациями в Югославии (Косово) и России (Чечня).

Следованием принципу "прав этнической группы" объясняется и фактическое игнорирование российскими правозащитниками зверств, чинимых чеченскими и албанскими террористами в отношении русских и сербов, в то время как любые нарушения (в том числе и сфабрикованные) прав человека, совершенные русской и сербской стороной, предавались правозащитниками немедленной гласности и осуждению.

Особые права для "титульной" этнической группы вновь образовавшихся государств аргументируются еще и тем, что, по мнению некоторых правозащитников, так называемое "право народов на самоопределение" распространяется только на "титульную" этническую группу. Я написал "некоторых правозащитников", поскольку многие известные правозащитники (Л.М. Алексеева, А.Ю. Даниэль) отрицают "особые права" у титульной нации на самоопределение и тем более на политическую независимость. В то же время такие известные правозащитники, как Е.Г. Боннер, считают необходимым не только предоставить право на самоопределение и независимость этническим албанцам в Косово, чеченцам в бывшей Чечено-Ингушской АССР, но и "обеспечить" это право международной, точнее, НАТОвской военной мощью. Они при этом, как правило, ссылаются на Пакт о гражданских и политических правах, принятый ГА ООН в 1976 г.

Ну, во-первых, в Пакте говорится о "народе", который многими специалистами по международному праву трактуется как все население данной страны, а не как "этническая группа". Во-вторых, ни в Пакте, ни в других документах ООН не упоминается "право на выход" из государства", т. е. на "независимость", а лишь "право на самоопределение". И, наконец, никакого "врожденного" или "естественного" права на самоопределение и независимость ни русские, ни американцы, ни сомалийцы не имеют. Как не имеют они "естественного права" на жизнь, на свободу слова, на труд, на безопасность, декларируемых Всеобщей декларацией прав человека.

И последнее. Как можно было понять из выступления на Конгрессе соотечественников Президента Российской Федерации В.В. Путина, Российское государство ("колониальный" режим, по мнению С.А. Ковалева, Е.Г. Боннер, С.И. Григорьянца, А.П. Подрабинека) будет строить свои отношения с государствами ближнего зарубежья с учетом того, каково положение с правами русского населения в этих странах. Естественно, что "антипутинцы"- правозащитники рассматривают эту политику России как колониальную и имперскую. А борьбу русского населения за свои гражданские и коллективные (культурные, национальные, религиозные) права в странах ближнего зарубежья — как подрывающую суверенитет государства "титульной" нации. И помогать русскому населению в этой борьбе российские правозащитники пока что не собираются.

ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ?

Все, что я написал здесь о правозащитниках, относится к тем, кто "сознательно" не хочет заниматься защитой прав русского населения в ближнем зарубежье. Но есть и такие, у кого "руки еще не дошли" до "зарубежья". На них я и надеюсь. Их все же большинство. На них не висит "груз прошлого".

Что же касается "конфронтирующих" с государством правозащитников, то после проведения Гражданского Форума появилась надежда, что их антигосударственная политическая деятельность сойдет на нет и они займутся своими прямыми "обязанностями" — защитой прав российских граждан, включая и тех, кто не по своей воле оказался за пределами Российской Федерации.

Мне думается, что до тех пор, пока правозащитное движение полностью не откажется от антигосударственной идеологии, оно всегда будет "сползать" к деструктивным позициям. В лучшем случае оно останется маргинальной группой, в худшем - выполнит роль социалистических и анархистских групп начала XX в., проложивших путь к революции в России.